Житие колдуна. Тетралогия
Шрифт:
– А чтобы вам было более понятно, каковы истинные условия, - он махнул рукой своим подельникам и один увечный, чуть не падая, подал ему небольшое - примерно с ладонь, зеркальце в узорной серебряной оправе. Сердце невольно дрогнуло - это было любимое зеркало Ирен, которое я подарил ей, когда та пожаловалась, что в замке катастрофически мало зеркал.
– То лучше посмотреть своими глазами на результат... м-м-м... своей работы.
Смотреть я совершенно не хотел, но заботливые подельники магистра зафиксировали мою голову в одном положении и открыли веки, чтобы я, не дай Великая, моргнул и пропустил зрелище. Зрелище оказалось и впрямь, впечатляющим - мое лицо напоминало лик мертвеца недельной
– залитые кровью и чернотой, с мутнеющими зрачками, на одном из которых нарастало бельмо... Это же исцелять как минимум пару недель и то не факт, что пациент вернет прежнюю остроту зрения!
Мне услужливо расстегнули рубашку, показали через зеркальце тело, вдоль исчерканное черными кровеносными сосудами, а в паре мест с областями отмирающей плоти - некрозом, причем немаленьким. Профессиональным взглядом прикинув фронт работы, мне стало дурно. По-сравнению со мной, Эдвард отделался лишь насморком.
Может, мне сейчас совершить самоубийство, чтоб не дать этим шакалам издеваться и дальше? Только вот как? Откусить себе язык? К сожалению, сейчас у меня нет столько сил, чтобы прокусить плоть. Ну почему, когда нужна стряпня Ирен, ее нет под рукой!
– Занимательно, ты не находишь, Ленге?
– лучащийся самодовольством Стефан убрал зеркальце и присел на подлокотник моего кресла.
– И самое лучшее, что мне не пришлось приложить к этому руки - ты сделал все сам!
– он потрепал меня по волосам.
– Люблю инициативных юношей.
– Руки убрал, - прошипел сквозь зубы я, прожигая эту тварь ненавистным взглядом. Все же ему удалось меня разозлить.
– У кого-то плохое настроение?
– хохотнул он, похлопав меня по плечу.
– Ну да ладно. Ты хотел услышать мое предложение? Что ж. Не вижу смысла и дальше тянуть кота за... М-м-м... Скажем так, ты мне отдаешь реликвию, а я спасаю твою жалкую жизнь, но, естественно, Совет и твоих дружков не обязательно посвящать в наши дела. А то кто-то случайно может проговориться о милых зверюшках, что ты держишь у себя в услужении, Ленге. Ах да, и эту девицу, Ирен, мы заберем собой. А то отец у нее слишком... нервный, и так пришлось долго окучивать, чтобы он выдал разрешение на посещение твоего замка.
– Ты так обо мне заботишься, Стефан, - усмехнулся я, - но извини, не могу ответить тем же.
– Мы же деловые люди, Ленге, - он цокнул, рассматривая некроз.
– А я великодушно предлагаю свою помощь за маленькую услугу и даже Совет ничего не сможет сказать против.
– А кто сказал, что я ее приму?
– Мне казалось, что ты, Ленге, хочешь жить.
Я промолчал. Жить хотелось, но выторговывать ее у Стефана - нет. У меня осталась гордость и отдавать реликвию этому недомерку я не собирался - от него наоборот нужно ее защищать. Еще не известно для каких целей она ему понадобилась. Вдруг он решил устроить второе пришествие Настерревиля? Насколько мне известно, Врата Преисподней запечатаны именно силой Элисень.
– Все целители любят жизнь, - все же сказал я.
– Да вот только я до сих пор не понял твоих требований. О какой реликвии речь? Я., знаешь ли, имел дело со многими древними артефактами.
Все же хобби у меня знатное и довольно затратное. Да вот только артефакты, как и большую часть накоплений, я хранил у драконов, а те, в свою очередь, довольно тесно общались с одним горным народцем, организовав вместе Международную сеть банков "Чешуя и кирка". С людьми народец, как и драконы, напрямую общались редко, но имели железную хватку по части
– О так называемых, слезах Элисень, - опустился до разъяснений Стефан.
– Божественная реликвия, что до сего момента находилась под пристальным присмотром у жрецов в Силенвиле.
– Вот у них бы и спросил, где реликвия, - усмехнулся я.
– Я уверен, они обязательно помогли б в твоей проблеме. Жрецы же любят помогать угнетенным, обездоленным и убогим.
– Все зубоскалишь, Ленге, - также скривился в ухмылке Стефан и сел в себе в кресло, чтобы, наверное, хорошенько видеть мое свежее и прекрасное лицо.
– Ты осторожнее, я ведь могу и обидеться и наша милая беседа перетечет в нечто более... серьезное.
– А мне есть, что терять?
– удивился я.
– Обезболивающее, которое я тебе дал, действует примерно два часа, - он достал из складок мантии небольшой синеватый пузырек и издевательски повертел его перед моим носом.
– А вот за вторую дозу, мой дорогой, я тебя уверяю, ты мне выложишь все. И от степени моей удовлетворенности зависит дам я тебе его или же оставлю страдать.
– он перешел на шепот.
– Скажи, Никериал Ленге, какого это, когда чувствуешь, как медленно отмирает плоть?
Я невольно дрогнул и резко перехотел язвить. Ту адскую боль было просто не описать словами, даже вспоминать те отголоски нестерпимо и я, если честно, был не уверен, что под этой пыткой буду и дальше верно хранить молчание. Да я внятного слова не смогу сказать!
– Да, - кивнул я. Решив, что скрывать это бессмысленно.
– Я видел тот артефакт.
– Вот, уже другой разговор, - удовлетворенно расплылся в улыбке Стефан.
– Но, как мне известно, он был уничтожен во дворе храма, - продолжил я свою речь. Нет, по-сути я сказал правду, не договорив малюсенькую деталь, но ведь маги чувствуют лишь абсолютную ложь, а не относительную.
– Не зли меня, Ленге!
– резко перестал лыбиться магистр.
– Реликвия не могла быть уничтожена так глупо! Корми своими байками святош и Совет, а не меня!
– Это правда!
– я даже слегка оскорбился. Ирен поверила, а он нет!
– Неужели жрецы не осведомляли вас, магистр, какой энергетический смерч гулял у них по двору?
– Допустим, - Стефан задумался.
– Да вот только мне что-то не верится! Вот скажи, Ленге, почему ты постоянно мешаешься у меня под ногами, ставишь палки в колеса? Что эта змея Гарриус, что и ты - его выкормыш!
– он перешел на зловещий шепот.
– В могилу решили меня свести? Падальщики...
Я нахмурился:
– У тебя паранойя, Стефан, лечись.
Упоминание моего учителя, да и тем более, в таком негативном контексте, мне не понравилось. Ладно он пытается задеть меня, чтобы увидеть бессильную ярость, но зачем оскорблять Азеля? Что он ему сделал? Нет, я, конечно, знаю, что глава Парнаско далеко не безобидный мальчик, но наставник никогда не рассказывал о своих трениях со Стефаном и тем более, не высказывался о нем в негативном ключе даже тогда, когда тот был Высшим целителем и входил в Совет магов.