Житие мое. Трилогия
Шрифт:
— Как войдешь?
Тут он поманил меня к кладовке и показал в ней потайную дверцу, предположительно выводящую на лестницу в подвал.
— Некоторые маги отказываются жить там, где нет запасного выхода, — хмыкнул он (наверное, это обозначало смех), — но остальным, — кивок в сторону окна, за которым развлекались вояки, — знать об этом необязательно.
Тут я был с ним совершенно согласен: не хватало еще, чтобы меня атаковали с двух сторон.
Той ночью мне приснилась река, ее могучее, неторопливое движение, зеленовато — прозрачная толща вод, холодно — влажное прикосновение потока. Она текла мимо меня и сквозь меня, это завораживало.
Однако кровная месть превыше всего! Того, кто покусился на жизнь моих родственников, ждет ужасная смерть, и ни один патологоанатом не скажет, от чего именно. Я старательно рассовал по карманам кульки, фунтики и крохотные шарики с ядовитым содержимым, чтобы в нужный момент быть во всеоружии. К сожалению, повод для их использования пока давали только сослуживцы.
Фелистер отчаянно не хотел снимать для моего мотоцикла нормальный охраняемый склад (знаю — дорого, оплата почасовая и ответственность придется брать на себя), а в министерском гараже оставлять агрегат было опасно — слишком много народу там ходит, слишком слабые замки и почти никакой охраны. Меня в принципе устраивало, что транспорт будет под рукой, но для порядка я все равно поскандалил, красочно описав творящийся у гостиницы беспредел, и обругал министерские порядки дурдомом.
В номер возвращался с чувством победителя.
Ларкес из — за шторы внимательно следил за происходящим на улице. Я подошел — армейские пытались крючком на леске сдернуть с топливного бака крышку.
— Что они там ищут?
— Не знаю, пойди спроси. Может, они решили, что внутри плотва!
Я захватил из столовой стеклянный графин с холодным чаем и теперь жестом пригласил Ларкеса за стол.
— Узнал что — нибудь?
Бывший координатор дернул мордой.
— Тамур Хемалис, букинист, живет на улице Мэтра Кьеберсена, того самого, что написал комедию о Пьеро, — Ларкес не надеялся на мое образование, — в доме с оранжереей на крыше. В махинациях со «Словом о Короле» замечен не был, прирабатывает переводом с языков империи. Год назад имел проблемы со здоровьем, проще говоря, старика сильно избили. Больше ничем не примечателен.
Бинго! Белый, подвизавшийся в переводе са — ориотских пиктограмм, вполне способен называть себя «ничтожным мастером зеркал» — эти ненормальные имперцы даже пишут справа налево.
— Едем!
— Сейчас?
— Нет, сначала надо тебя немного замаскировать. Больно уж физиономия у тебя запоминающаяся.
Он занервничал:
— Каким образом?
— Это просто. Ты в театре когда — нибудь был?
Я заманил Ларкеса в прихожую, к зеркалу, и принялся корчить рожи:
— Сделай вот та — а–ак!
— Не буду!! — обиделся он. — Так я стану похож на армейского спеца.
— В этом вся соль! Если что — то случится, скажут, что виноваты они.
Под таким соусом идея понравилась Ларкесу больше, мы проторчали в прихожей весь вечер, отрабатывая три основных выражения: высокомерное презрение, задумчивую отрешенность и мрачную усмешку.
— А теперь самое главное: если какой — нибудь человек лезет к тебе с глупостями, ты говоришь вот так «Ш-што?», — а дальше подключаюсь я и решаю все вопросы.
«Ш-што» далось Ларкесу труднее всего, поскольку двигать приходилось только одной бровью.
— Ладно, иди домой, тренируйся! Завтра встретимся около вокзала. К букинисту поедем часа в три.
Выражение «ш-што» получилось у Ларкеса само собой.
— Вы представляете, что творится на улице в это время? Особенно на солнце.
— Если быстро ехать, будет прохладнее. Главное — свидетелей меньше.
На этом и расстались. Ларкес уходил задумчиво — отрешенный. Наверное, пытался понять, не слишком ли дорого ему обходятся распоряжения начальства. На мой взгляд, в ситуации с отчетом он сильно продешевил.
Глава 4
Не знаю, как Ларкес, а я подготовился к намечающейся прогулке со всей возможной тщательностью, просто потому, что был сыт по горло всевозможными сюрпризами. В первую очередь подумал, какие проклятия могут потребоваться, и подобрал дублирующий алхимический набор: во — первых, силы экономит, во — вторых, эффект неожиданности, в-третьих, просто интересно посмотреть на результат.
Отделаться от навязчивого экскурсовода было несложно: Дэнис совершенно не следил за своей едой. Маленький шарик особого средства мгновенно растворился в чае, а через полчаса парню срочно потребовалось домой. Я сочувственно поохал, авторитетно констатировал отравление и объявил, что отправляюсь в гостиницу, отдыхать. Собственно говоря, через час так и будет, а задержку можно объяснить нежеланием ехать по жаре.
Ларкеса я подобрал в уже знакомом погребке, по ощущениям, мы были единственными магами в округе, что к лучшему. Он показал нужное место на карте, и мы помчались, стараясь напором скорости сбить нестерпимый жар. Так вот, из всех возможных районов города нашей целью оказался именно Новый квартал.
Я оставил мотоцикл за две улицы от цели не потому, что опасался воров, мне колеса мыть не хотелось. Сразу стал понятен источник запаха, отпугнувшего меня в первый раз: какой — то мужик стоял и отливал прямо в подворотне, при всех, и то, что из него лилось, падало отнюдь не на чистую землю. Вы представляете, во что превращаются естественные отходы при такой жаре? Притом что дождей здесь практически не бывает.
Нет, люди так не живут. По крайней мере я бы не согласился.
— Гм. Агитировать за чистоту не пробовали?
Высокомерное презрение у Ларкеса выходило с оттенком гадливости, впрочем вполне уместным.
— Этой агитацией тут обвешано все. Но половина приезжих — хуторяне, дикий народ. Они унитазов боятся.
Ну, учитывая специфический механизм слива, используемый в столичных сортирах, мне тоже первый раз было не по себе.
— Пусть привыкают!
— Пусть.
Разговор не пошел. Я кипел праведным гневом: в Редстоне за такую выходку припаяли бы штраф, выплачивать проценты от которого пришлось бы до старости. Впрочем, сомнительно, чтобы у того мужика вообще были деньги.
Народу на улице оказалось неожиданно много (для этого время суток, я имею в виду), но непохоже было, что кто — нибудь занят делом. Под жиденькой тенью самодельных навесов сидели разморенные жарой мужчины, громко разговаривала подвыпившая молодежь (а может, и непившая — над компаниями висел сладковатый дымок местной «дурной травы»). При приближении к здешним жителям в нос шибал ядреный запах пота, от которого так морщился Дэнис.
— Ладно, я понимаю — унитаз, но они что, и шайкой пользоваться не умеют?