Житие Одинокова
Шрифт:
Комиссар грустно качал головой. Всё переврал Молотилов… Легенды… Тьфу!
— Разрешите идти? — прервал его размышления курсант Одиноков.
— Идите…
Первая лыжня
Женщина преклонных лет остановилась у штаба части. Через несколько минут она уже разговаривала с командиром части.
— Рощина я, колхозница, с Медведки, — отрекомендовалась пришедшая и торопливо продолжала: — Я его растила, растила. Думала: вырастет — обрадует материнское сердце, уважаемым человеком будет… А он…
Пришедшая рассказала о своём сыне, который, получив из военкомата повестку явиться в часть, решил уклониться от воинской обязанности.
Мать, искренне любя свою Родину, презрела и прокляла своего родного сына за то, что он оказался трусом, что, дрожа за собственную шкуру, он нарушил закон.
Мать не просила, она требовала наказать преступника, наказать самой суровой карой.
— Теперь совесть моя чиста, — заявила патриотка, прощаясь с командиром.
Когда немцы ворвались в Калугу, они согнали жителей города на принудительные работы. Мы работали в грязи и студёной воде. Фашисты совершенно не давали нам хлеба и горячей пищи, привозили только воду. На седьмой день мы отказались работать. Немцы пригрозили расстрелом, но мы всё же не приступили к работе.
Ночью я с группой работниц убежала из лагеря. В Калуге… хозяйка дома, пустившая меня ночевать, рассказала, как немецкий солдат, увидев, что одна женщина зажгла спичку около своего погреба, схватил ее. В штабе ни в чём не повинную женщину избили до полусмерти, пытали на костре, потом повесили. Это была Клавдия Головко.
С помощью партизан я перешла через линию фронта.
Мой сын ушёл добровольцем в Красную Армию. Я тоже хочу служить в Красной Армии. Буду помогать раненым бойцам.
Глава шестнадцатая
Ванная комната на Ближней даче была удобной. Всё самое необходимое. Электрический камин грел воздух, водонагреватель «Сименс» — воду. Мылся Сталин под душем, сидя на подвесной скамеечке, установленной на низкие бортики ванной.
Была, правда, одна трудность — но он попросил, и для него изготовили специальную щётку на длинной ручке, с мочалкой на конце.
У семейных таких проблем не бывает. Позвал жену, и она тебе намылила спинку. Хотя лично он даже при живой Наденьке делал это сам… Потому что… Негоже мужчине показывать себя в некоторые моменты. Конечно, в другие моменты женщина видит мужчину неодетым, и неприятных чувств он у неё не вызывает. Мы согласны с этим тезисом, товарищи. Но неодетый мужчина в постели — это совсем не то же самое, что неодетый, но сидящий в ванной. Или на толчке. Как сторонники диалектического материализма, мы обязаны это понимать…
Наденьки давно нет… А Валя, сколько раз она
Даже если бы он стал сапожником или если бы он стал священником — всё равно думал бы так же. Своё тело — это своё тело. Не будем смешивать общественное и личное. Построить городскую баню — дело общественное. Помывка в той бане — личное. Тем более, если помывается товарищ Сталин.
Его давно занимал вопрос: что такое Сталин? Не кто такой Сталин — это он знал не хуже прочих, а что?.. Вряд ли правильно, что Сталин — это вот это тело: с испорченной рукой, с некрасивыми зубами и жёлтыми от внутренней болезни глазами. Но ещё большим упрощенчеством веет от заявлений, что Сталин — великий вождь всех народов, залог наших побед. То есть, конечно, залог — но что это за такой залог? В чём его смысл?
Исторический материализм не позволял найти ответа. Но он владел и другими методами познания! В духовном училище был из лучших, получил похвальный лист. Он усваивал православие максимально полно, хоть и не верил в Бога… Нет, не так: он не верил в того Бога, каким его рисовали учителя. Он понял: Бог ничего не делает за людей. Люди всё делают сами, а помогает им не Бог, а вера в Него! Вера, вот в чём сила.
Однажды — давно — шалопай Васька набедокурил в школе. Наказывать его никто не решился, а он и не боялся. К счастью, один из учителей, посмелее других, сообщил об этом ему. Он позвал Василия, усадил напротив себя, спросил:
— Ты что, думаешь, ты — Сталин?
Мальчишка удивился, ответил, что на его тетрадках стоит эта фамилия.
— Нет, — усмехнулся он. — Ты не Сталин.
— Ну если, в смысле, как бы, того, — заблеял отпрыск, — что я не этот, который ты…
Он покачал головой, наклонился к нему, прошептал:
— Ты думаешь, я — Сталин?
Васька ничего не сказал, но по лицу было видно, что удивился ещё больше. А он опять покачал головой, как бы отрицая, что он — Сталин, и указал трубкой на собственный портрет, висящий на стене:
— Вот Сталин!
Это бесполезно. Не понял дурачок, да и не поймёт никогда. А мать его, Наденька, была верующая. Думала, он не знает, что она в церковь ходит. Нет, милая моя, дорогая моя, любовь моя. Товарищ Сталин всё знал. Вот Наденька могла бы понять, что такое Сталин, да только не решилась: тяжела была ноша, не по её силам…
…Он вытерся, натянул брюки, надел домашний китель. Какую ложь распускал патриарх Тихон о Советской власти! Говорил, мы разрушаем веру. Смешно. Уж кому-кому, а товарищу Сталину известно, как было на самом деле. Насколько издевательский режим был в духовных — в духовных! — учреждениях при царизме, какие там применялись иезуитские методы воспитания. Слежка, тайные обыски, подавление воли… При таком отношении к делу церковь сама себя разрушала. Как только Временное правительство отменило в армии обязательную исповедь и причастие, сразу и выяснилось, что количество верующих солдат ниже пяти процентов. Остальные просто перестали ходить к исповеди. А солдаты — сплошь крестьяне, то есть веру в Господа потеряло российское крестьянство. Крестьянство! Потеряло веру! Кто его до этого довёл? Большевики, что ли?
Вспомнил притчу: человек сломал хлеб, и оказалось, тот внутри — гнилой. Виноват ли человек, сломавший хлеб, в том, что хлеб — гнилой?.. Пробормотал про себя: «Не хотели они ходить путями Его и не слушали закона Его. И Он излил на них ярость гнева Своего… Но они не заметили; горела земля у них, но они не поняли».
Через двадцать лет после свержения царизма больше половины населения указали в переписных листах, что они — верующие. Статистика! Научные методы. Почему так произошло? Легко догадаться! Проблема была не в православии, а в людях, устроивших себе из церкви кормушку. Не стало тех людей, не стало и той проблемы; вера окрепла… Надо бы учитывать это во внутренней политике, так новая беда: выросло целое поколение управленцев, убеждённых, что вера в Господа — это что-то тёмное, отсталое. А сами, если разобраться, подменили веру в Господа верой в Сталина.