Жития Святых — месяц февраль
Шрифт:
После сего случилось следующее. Некоторые жители Кесарии однажды беседовали между собою о добродетельном житии Мартиниана. Они много дивились его мужеству и терпению. Некая жена блудница случайно услышала сию беседу. По диавольскому наущению, она приступила к сим мужам с такими словами:
— Почему вы так дивитесь житию этого подвижника? разве уже он столь твёрд в добродетели? Если только захочу, я могу поколебать его, как ветер колеблет лист на дереве. И что достойное хвалы нашли вы в нем? Уж не то ли, что он, подобно дикому зверю, удалился в пустыню, не будучи в состоянии бороться в городе с похотью плоти и мирскими соблазнами? И что удивительного, если он бесстрастным остается, не видя никогда ни одной женщины. Вы сами хорошо знаете, что без огня сено
После сих слов она поспорила на деньги с теми мужами и отправилась к себе в дом. Здесь она сняла свои богатые одеяния, облеклась в худые и разодранные одежды, покрыла себе голову рубищем и опоясалась верёвкой. А всю свою богатую одежду, кольца и серьги, золотые перстни, мониста и всё, что прельщает ум и глаза юношей, — она вложила в мешок и взяла его с собою. Вечером она вышла из Кесарии и ночью пришла на ту гору в пустыне, где жил преподобный. Ночь была дождливая и бурная. Приблизившись к келлии Мартиниана, та жена притворно со стоном стала просить святого :
— Помилуй меня, раб Божий! не оставь меня, окаянную, на съедение зверям. Я заблудилась в пустыне и не знаю, куда идти. Умилосердись, сжалься надо мною в такой беде, и не возгнушайся меня грешницы, ибо и я — создание Божие. Молю тебя, святой отче, не оставь меня без помощи.
Сие и многое подобное она говорила с плачем и воплем. Блаженный Мартиниан открыл свое оконце, поглядел, и, увидев ее в таком плохом одеянии, стоящую под сильным дождём, помыслил в себе:
— О, горе мне, окаянному грешнику. Се ныне предстоит мне искушение: или я должен исполнить заповедь Божию, повелевающую быть милосердным, или должен нарушить свой иноческий обет. Если я не приму в келлию сию жену, находящуюся в таком бедственном состоянии, ее пожрут звери, или она умрет от великой стужи. Тогда я оскверню свою душу, и буду подобен убийце. Если же я введу ее в свою келлию, то боюсь, какъ бы не постигло меня искушение. Тогда я оскверню и свое тело и свою душу, и буду нечистым блудником пред моим Господом. Не знаю, как поступить мне.
И воздев руки к небу, блаженный Мартиниан воззвал:
— «К Тебе, Господи, возношу душу мою» (Пс.24:1), не попусти мне впасть в искушение и сделаться рабом льстивого диавола. Но сохрани меня в час сей и покрой от навета врага, ибо Ты благословен во веки.
Помолившись, он открыл двери, ввел в келлию ту женщину и, разведя огонь, предложил ей обогреться, затем принес финиковых плодов, которые сорвал с дерева, стоящего недалеко от его келлии, дал ей их и сказал:
— Женщина! ешь, и грейся здесь у огня, утром же с миром оставь мою келлию.
После сего он оставил ее во внешней половине келлии, а сам ушел во внутреннюю и запер за собою двери. В третьем часу ночи он, по заведенному им обычаю, стал воспевать псалмы и молитвы. После сего он лёг на землю и уснул. Но сатана смутил его в ту ночь похотью плотскою. В полночь жена, встав, вынула из мешка все свои украшения и надела их на прельщение святого. Убрав в мешок свое бедное одеяние, она ждала, пока Мартиниан не выйдет к ней. Утром святой вышел из своей половины, желая отпустить женщину из своей келлии. Увидав ее в богатой одежде и украшенную, он не узнал ее. В ужасе он остановился и долгое время молчал. Наконец сказал ей:
— Кто ты и откуда пришла, и откуда на тебе такие бесовские одеяния?
Она отвечала ему, что она та самая женщина, которую он сам впустил в свою келлию.
— Зачем же ты переменила свои одежды? — спросил ее Мартиниан. — Вечером ты была в бедном рубище, теперь же в богатой одежде.
Тогда она сказала:
— Я из Кесарии Палестинской; я много слышала о тебе, о твоей красоте, и сердце мое воспылало любовью к тебе. Я совершила такой далекий путь ради тебя. К чему твое воздержание,
Говоря так, грешница старалась смутить святого и поколебать его; она хватала его за руки и начала увлекать святого к погибели.
— Но если я сделаю тебя своей женой, — сказал Мартиниан, — как мне быть с тобою? Чем мне содержать тебя, когда у меня ничего нет? Ты видишь мою жизнь, с юности я ничего из тленных благ не старался приобрести.
На сие та жена отвечала:
— Господин, ты только пребудь со мною и позволь мне насладиться твоей красотой, а о прочем не заботься. У меня есть дом, много имения: и золота и серебра и рабов и рабынь. Всему этому ты будешь господином.
Слыша слова, какие говорила сия жена или, лучше сказать, сам диавол, древний человекоубийца ее устами, Мартиниан начал колебаться, помышляя о совершении греха. Наконец, он сказал жене:
— Пережди немного: некоторые обыкновенно приходят ко мне ради благословения. Я пойду и погляжу, нет ли кого, чтобы нас не увидели. От Бога не можем мы утаить греха нашего; утаим его, по крайней мере, от людей, чтобы нас не хулили и не поносили.
Сказав сие, он вышел из келлии, и став на находившемся там камне, начал внимательно осматривать дорогу. Но Человеколюбец Бог никому не хочет погибели. Он не пренебрег и трудами святого Мартиниана, подъятыми им с юности, вспомнил о молитвах его, оказал ему Свою помощь и злой помысл его пременил на добрый. Сходя с камня, Мартиниан нашел иссохший хворост, взял его и внес в свою келлию. Положив его посредине келлии, он зажёг его. Когда огонь сильно разгорелся, святой, сняв свои сандалии и вступив в огонь, стоял там до тех пор, пока огонь не начал опалять всё его тело. После сего он вышел из пламени и сказал, как бы укоряя самого себя:
— Что, Мартиниан, хорош ли сей временный огонь? приятно ли сие мучение? если можешь ты его вытерпеть, то тогда и приступи к сей жене. Она, или диавол чрез нее, приуготовит для тебя вечный огонь. Нет, виновна не она, а диавол, внушивший ей сию мысль, — сие делает он потому, что хочет вовлечь тебя в погибельную пропасть. Помысли, недостойный Мартиниан, о предстоящей тебе муке, вспомни о вечном огне; сей временный огонь можно угасить водой. В нем есть и свет. Адский же огонь не имеет никакой светлости, не могут угасить его все моря и реки, сколько их ни существует под небом. Если ты можешь терпеть сей неугасимой огонь, то приступай к жене и соверши свое желание.
Так он говорил сам с собою. Когда же боль его начала немного утихать, он снова стал в огонь и стоял там долго, до тех пор, пока возможно было сие. Выйдя из костра, он пал на землю и с сердечным сокрушением, вздыхая и плача, он воззвал к Господу:
— Господи, Боже мой, милостив буди ко мне грешному, прости омрачение ума моего и мое поползновение ко греху. Ты, испытующий сердца и внутренние помышления, знаешь и мое сердце, Ты ведаешь, что я возлюбил Тебя с ранней юности и ради Тебя опалил огнём мое тело. Прости меня, Владыка мой Господи, ибо Един Ты благ и милостив, яко благословен еси во веки.