Жития Святых — месяц май
Шрифт:
Таков был отец равноапостольного Константина Констанций Хлор. — Его расположенность к христианам и предпочтение их язычникам; обращение ко Христу его жены, святой Елены, матери Константина, и дочери Констанции [ 7
], сестры Константина, с малых лет вселяли в душе последнего истинную любовь к Богу и Его закону и полагали твёрдое основание для воспитания и укрепления его нравственного характера. И это малое зерно, посеянное в детской душе, возросло впоследствии в великое древо.Годы юности своей Константин должен был проводить не в среде родной своей семьи, а при дворе Диоклитиана в Никомидии, куда он взят был почти в качестве заложника, хотя и почётного, в обеспечение верности его отца Констанция старшему императору Диоклитиану. Придворная жизнь в столице представляла собою тогда в малом виде всё то нравственное и религиозное растление, до какого только может доходить человечество, порабощаемое нечистыми, страстными сердечными похотями и впадающее в «превратный ум» (Рим.1:28). Суетная пышность и роскошь, пьянство и объядение, необузданный разврат мысли и жизни, интриги и крамолы, озлобление против истинного богопочитания и лицемерное, лживое почтение к мнимым богам, — вот мрачная картина, в которой Промысл представил Константину всё ничтожество и бесславие язычества. Зато тут же, одновременно, а потому и тем более поразительно, вырисовывалась пред взором Константина жизнь иного общества, — общины христианской, где старцы и старицы, юноши и девы, простецы и ученые мудрецы, даже дети доказывали истину своей веры, чистоту и высоту ее содержания не словами только, а и своими делами, исповеданием ее своею добродетельною жизнью, страданием за нее даже до смерти. Ибо в это время возгорелось ужаснейшее гонение на Церковь Христову, превосходившее все другие гонения и злостью гонителей, и разнообразием мучений, и числом мучеников, и — торжеством, победным торжеством веры Христовой над всеми языческими кознями. Константин, поставленный Промыслом у самого очага языческой злобы, не мог не видеть тщеты всех ее усилий одолеть неодолимое, непосредственно, своими очами созерцал он силу Божию в немощах совершающуюся и всё себе покоряющую. В каждом исповеднике-христианине, в каждом подвиге мученическом взору Константина являлся непререкаемый свидетель правоты веры Христовой, ее превосходства пред язычеством, ее Божественного происхождения. И Константин сохранил в душе своей залог добра посеянного в детстве, — сохранил чистоту и невинность сердца и уважение к закону Бога, хотя и вращался в нравственно-испорченной среде. Но эта внутренняя отчужденность Константина от растленной придворной жизни, его пытливый ум и духовная благоустроенность, покрываемая скромностью, естественно возбуждали против него злобу окружавших его царедворцев; а его величественная красивая осанка при высоком росте и выдающейся физической силе, привлекавшая к нему взоры народа и располагавшая в его пользу любовь всего войска, была причиною зависти многих и особенно цезаря Галерия. Последний замышлял погубить его и даже составил заговор, чтобы не допустить Константина до царского достоинства, на которое он имел право по своему рождению.
Жизнь Константина подвергалась опасности, но рука Промысла спасла своего избранника и даровала ему то, что хотела отнять у него необузданная, коварная зависть. Константин удалился в Галлию к отцу своему, которого нашел уже на смертном одре и который вскоре скончался.
После смерти Констанция Хлора войско, бывшее при нем, провозгласило (в 306 году) императором Галлии и Британии Константина, которому тогда шел тридцать второй год от рождения, как любимого сына всеми уважаемого кесаря. Под живым впечатлением виденных ужасных гонений христиан на Востоке Константин, унаследовав власть от своего отца, счёл первым своим делом подтвердить все распоряжения его на пользу христиан, — объявил в своих областях свободу исповедания христианства. Приблизился таким образом час победы веры Христовой над языческим суеверием! Но наступлению лучших времен для Церкви предшествовало время суда Божия над ее гонителями. — Императоры Диоклитиан и Максимиан, утомлённые собственною своею злобою против непоколебимых страдальцев за святую истину, решились искать покоя в устранении себя от царских престолов; но их отказ от власти, не давая мира самим свирепым гонителям, послужил еще поводом и к общественным неустройствам. Галерий, воцарившийся на Востоке вместо Диоклитиана и недовольный воцарением на северо-западе Константина, не признал его императором, а признал Севера, правившего Италией и Африкой; между тем в Италии императором провозглашен был Максенций, сын Максимиана. Поддерживая Севера, Галерий пошел войною против Максенция, который просил защиты у своего отца, — последний снова принял управление. Север сдался Максимиану и был умерщвлён. Тогда Галерий провозгласил императором своего полководца Ликиния, армия же — цезаря Максимина. Оказалось таким образом, что в Римской империи сразу царствовали шесть императоров и все они враждовали между собою. Миром и благоденствием наслаждались только подданные Константина, довольствовавшегося унаследованным от отца уделом и не желавшего принимать участия во взаимной борьбе иных соправителей, — всецело посвятившего себя управлению страною по влечению своего чистого сердца и здравого ума в покорности Божественному Промыслу.
— Я отчуждился, — говорил о себе Константин, — от бывших доселе правителей, потому что видел дикость их нравов [ 8 ].
В отношении к христианам он держался, по примеру отца своего, политики мира, ибо ценил их как усердных и верных подданных. Константин понимал, что христианство есть великая сила, могущая пересоздать мир. Тем не менее он еще не был христианином; при всем глубоком уважении к рабам Христовым, он не мог с легкостью, без внутренней борьбы, отказаться от старо-языческих заветов. И только наступившие грозные и трудные обстоятельства расположили его открыто преклониться пред величием «Распятого Бога», дивным образом изведшего его из колебательного состояния и утвердившего его в решении стать христианином.
После Галерия, умершего (в 311 году) от страшно-лютой болезни, и Максимина — правителя Сирии — скончавшегося (в 313 году) позорной смертью — самоубийством, в Восточной половине империи остался единым владетелем Ликиний, женившийся потом на сестре Константина. В западной же половине, — в Италийской области, после повторного царствования Максимиана, воцарился снова Максенций, вопреки желанию римского народа. Константин признал его царем в Риме и даже отправил к нему мирное посольство. Но Максенций не только не пожелал иметь мирных отношений к Константину, но даже не захотел и называть его царем, желая сам единолично быть самодержцем всех земель и стран Римской области. Укрепившись же на престоле, он проявил во всей полноте присущую ему коварную жестокость и корыстолюбие не только в отношении к христианам, но и по отношению к своим единоверцам-язычникам. Обольстивши, при своем воцарении, нужных ему людей дарами и обещаниями, он начал преследовать и мучить почетных сенаторов, разграбляя их имущество, похищая их жен и дочерей для удовлетворения своих животных страстей, а также страстей и своих любимцев. И был он весьма тяжел и омерзителен для всего Рима по своей жестокости и скверному житию. Римляне, страдая под тяжким его игом, решились тайно искать себе защиты у Константина, прося его прийти и избавить от этого мучителя. Константин прежде всего послал по этому случаю письмо Максенцию, дружески убеждая его прекратить насильнические действия. Но Максенций не только не внял его доброму совету и не исправился, но еще более озлобился. Свое ожесточение он простёр до того, что начал готовиться к войне против Константина.
Слыша об этом, Константин в 312 году решился предпринять военный поход против Римского императора: он хотел исхитить Рим из рук злого тирана. Но поход этот представлял трудности неодолимые. — Самому отважному полководцу, любимому войсками, не легко было заставить армию войти с мечем в сердце Италии, внести войну на почву великого Рима, священную для народов того времени: такое предприятие должно было производить потрясающее действие на имперское войско и глубокий ропот неудовольствия. И сам Константин не мог быть свободным от чувства невольного страха, предпринимая этот поход, тем более, что он никогда сам не видал Рима, который мог казаться ему грозным исполином. При том же Константину известно было, что войско его противника было многочисленнее его войска и что Максенций крепко надеется на помощь своих национальных богов, которых он старался умилостивить щедрыми жертвами, даже закланием отроков и отроковиц, — что Максенций ограждает себя и свои войска всяческими чарами и волхвованиями и имеет на своей стороне великую силу бесовскую. Надеяться на одни человеческие силы и средства было недостаточно для Константина, и у него явилось искреннее желание иметь помощь свыше. Размышляя о несчастном состоянии империи, тщетно ищущей защиты у бездушных идолов, о помощи Божией, неоднократно явленной отцу его и ему, о тех политических переворотах, которые совершились на его глазах, о постыдной погибели в короткое время трех лиц, которые разделяли с ним верховную власть в империи, он признал безумием попусту держаться богов несуществующих и после стольких доказательств оставаться в заблуждении [ 9
].Среди таких тревожных размышлений Константин начал возносить молитву к Богу отца своего, начал просить Его, чтобы Он вразумил его о Себе, подал ему мужество и простер ему десницу в предлежащем деле [ 10 ]. И эта молитва его, как некогда молитва темничного стража (Деян.Ап.16.) была услышана — Господь скоро непосредственным явлением утешил его и указал, что подобает ему творить. Евсевий, современник события, слышавший о нем лично от царя, повествует:
— Однажды после полудня, когда солнце начало уже склоняться к западу, — говорил царь, — я собственными глазами увидел составившееся из света и лежавшее на солнце знамение креста с надписью: «сим побеждай».
Это зрелище поразило ужасом как самого царя, так и войско, находившееся около него, ибо крест, как позорное орудие казни, у язычников считался дурным предзнаменованием. Константин находился в недоумении и говорил сам себе: что значит такое явление? Но между тем как он размышлял, наступила ночь. Тогда во сне явился ему Христос с виденным на небе знамением и повелел сделать знамя, подобное виденному на небе, и употреблять его для защиты при нападении врагов.
Встав от сна, Константин рассказал своим друзьям тайну своего сонного видения, а потом позвал к себе опытных мастеров и, описав им образ чудного знамени, приказал устроить, по подобию этого, хоругвь из золота и драгоценных камней; воинам же своим он приказал изобразить крест на щитах и шлемах. Пораженный дивным видением Константин вместе с тем решился не чтить никакого другого Бога, кроме явившегося ему Христа; — пригласив к себе таинников Его слова — христианских священников, — он спрашивал их: кто тот Бог и какой смысл знамения, какое он видел? Выслушав же их ответ о едином Боге, о тайне воплощения Его Единородного Сына для спасения человеков, о крестной смерти Господа Иисуса, победившего смертную державу, о крестном знамении, явившемся ему, что оно есть знак победный, Константин вполне и сознательно в душе своей стал христианином. С того времени он начал усердно заниматься чтением священного Писания и постоянно имел при себе иереев, хотя и не принял еще святого крещения [ 11
].«Призвав Бога всяческих и, как помощника и защитника, Христа Его, также поставив пред своими ратниками победную хоругвь с спасительным знамением, Константин выступил со всем своим войском из пределов Галлии в поход против Максенция в Италийскую область». [ 12 ]
Поход, предпринятый Константином для освобождения Рима от жестокого тирана, не вразумил последнего. — Злочестивый Максенций, принеся обильные жертвы богам с торжественными церемониями, выслушав предсказания гадателей по внутренностям беременных женщин, с многочисленным войском выступил против Константина; но он не отвратил достойного возмездия своему нечестью. Константин, покрываемый спасительным знамением Креста, после трёх встречных столкновений с противником, подступил к самому вечному городу и здесь нанес ему решительное поражение. Максенций, спасаясь бегством через реку Тибр, при разрушении моста погиб, как древний фараон, с отборными своими всадниками в пучине водной. Победитель с торжеством вступил в Рим и встречен был народом с великою радостью. Сознавая, что эта победа дарована Божественною помощью, Константин водрузил на самом людном месте города священную хоругвь, а потом, когда благодарные Римляне поставили статую в честь нового императора, велел утвердить в руке своего изображения высокое копье в виде креста и начертать такую надпись: «этим спасительным знамением я освободил ваш город от ига тирана и возвратил Римскому народу и сенату прежний блеск и знаменитость» [ 13