Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга третья. Ноябрь
Шрифт:
Госпожа ее, питая в сердце чувство ревности, была очень жестока и безжалостна к ней; приказывала ей делать всякое самое тяжелое дело, и различным образом мучила ее. Всего же хуже было то, что она никогда не хотела говорить с ней; к тому же, Евфимия не знала готфского языка и не могла дать госпоже о себе никакого сведения, да и готфа боялась, как бы он не убил ее, в случае, если она что-нибудь расскажет о себе своей госпоже.
По прошествии некоторого времени, жена готфа узнала, что Евфимия беременна, и разгорелась к ней еще большею ревностью и восстала против нее с более лютою яростью, возлагая на нее самые изнурительные работы, чтобы таким образом извести ее. По наступлении надлежащего срока, Евфимия родила младенца мужеского пола, лицом совершенно похожего на готфа,
— Зачем ты запираешься, что не познал этой отроковицы? Ведь вот рожденный ею младенец обличает явно твое дело, потому что он — совершенно твое подобие.
Готф опять стал запираться, говоря:
— Это неправда, я никогда не сожительствовал с нею; ты же имеешь над нею власть и что хочешь делай с нею, ибо она — пленница и раба твоя.
Тогда эта злая женщина замыслила отравить младенца. Спустя немного времени, она приготовила смертоносный яд, отослала мать от младенца на какую-то работу и, когда младенец остался один, влила отраву в уста его — и младенец скоро умер. Мать, возвратившись с работы, увидела младенца, лежащего мертвым, и исполнилась несказанной скорби и терзалась сердцем, в горькой по нем печали. Она не знала, что было причиною внезапной его смерти, потому что никого не было в комнате, когда госпожа влила в уста младенцу яд. Но, приготовляя его к погребению, Евфимия увидела, что из уст дитяти течет яд, и тогда вспомнила она, что госпожа ее однажды угрожала погубить ее вместе с сыном, и догадалась, кто виновница смерти младенца. Однако же она молчала, ничего не смея говорить. Взяв немного шерсти, она отерла ею яд, текший из уст младенца, и спрятала ее у себя, не открывал этой тайны никому. Младенец был предан погребению.
Через несколько дней готф созвал друзей своих на ужин, и Евфимия служила при столе. Когда ей пришло время подавать чашу госпоже, она, желая узнать, действительно ли младенец ее умер отравленный госпожою, взяла ту шерсть, которою отерла уста сына, омочила ее тайно в питье, и затем вынувши, выжала в чашу и это питие подала своей госпоже. Та, ничего не зная, испила эту чашу, и, таким образом, несчастие обратилось на голову ее, ибо в ту же ночь жена готфа внезапно умерла и, таким образом впала в яму, которую сама же выкопала. Наутро готф, вставши, увидел жену свою мёртвою, и пришел в ужас от неожиданной ее смерти; весь дом исполнился плача; сошлись все родственники, друзья и соседи и горевали о ней; затем, сделав для нее роскошный гроб торжественно положили в него мертвую.
Когда минуло семь дней после погребения умершей, сродники ее вспомнили о девице, приведенной из Едессы, и стали говорить:
— Не иной кто виноват во внезапной смерти нашей родственницы, как только эта пленница, которая всегда была к ней враждебна.
И вот все восстали на Евфимию, и хотели представить ее на суд правителю области, чтобы он мучениями выпытал от нее, как она умертвила свою госпожу, но так как правителя тогда не было дома, то они переменили свое намерение и решили похоронить Евфимию живою вместе с умершею госпожою ее. Открыв гроб умершей, они положили Евфимию к трупу, издававшему запах, кишевшему червями и гнившему, — чтобы она умерла там насильственною смертью. Кто может выразить скорбь Евфимии, ее печаль, боязнь и трепет, страх и ужас, рыдание и плач? Пусть кто-либо только представит себе страх живого человека, заключенного во гробе, вместе с смердящим трупом; страх от мертвеца, зловоние от трупа, тьму и тесноту гробовую, кругом черви, дыхание смерти и несказанное страдание! Находясь в такой крайней тесноте, Евфимия в горести сердца, прилежно возопила к Богу из гроба, как некогда пророк Иона во чреве кита:
— Господи Боже сил небесных, седящий на херувимах и видящий бездны, Ты видишь горечь сердца моего и тесноту в этом темном и смрадном гробе; Ты знаешь, что ради имени Твоего я отдана была за беззаконного готфа, ибо он клялся Твоим именем, когда брал меня; помилуй же меня ради имени Твоего святого. Ты мертвишь
Когда она молилась так в горести своей души, явились три светоносных мужа, сияющих как солнце, — святые мученики Гурий, Самон и Авив, и тотчас смердящий запах в гробе исчез; Евфимия ощутила великое благоухание, исходящее от явившихся святых мучеников. Они сказали ей:
— Ободрись, дочь, и не бойся: ты скоро получишь спасение.
Когда святые сказали это, сердце Евфимии усладилось и от пресветлого видения святых, и от утешительных слов их; исполнившись радости, она забылась и уснула сладким сном. Во время этого сна, она была взята из гроба невидимою всемогущею силою Божиею, в один час перенесена в Едессу, в церковь святых мучеников Гурия, Самона и Авива, и положена при честной раке их. Была ночь, и в церкви совершалось обычное утреннее служение, когда она была перенесена сюда. Пробудившись от сна, она снова увидела святых мучеников, которые говорили ей:
— Радуйся, дочь, и узнай, где ты теперь; вот мы исполнили то, что обещали, иди же с миром к своей матери.
Сказав это, они стали невидимы. Евфимия, вставши, оглядывалась кругом, где она находится. Увидев церковные стены, иконы, свечи и честную раку святых мучеников и притом еще услышавши пение клириков, она убедилась, что находится в Едессе, в церкви поручников своих, святых страстотерпцев Христовых Гурия, Самона и Авива. Тогда она исполнилась несказанной радости и веселия и, обнимая с любовью гробницу святых мучеников, со слезами воздавала благодарение Богу и святым Его за такую, оказанную ей, милость. В чувстве благодарности, она говорила: «Бог наш на небесах [и на земле]; творит все, что хочет» (Пс. 113:11), послал с небес и спас меня; благословен Господь спасающий уповающих на него: «Вечером водворяется плач, а наутро радость» (Пс. 29:6). Когда она, с радостными слезами, говорила это и многое другое, услышал ее слова и плач пресвитер и, подойдя к ней, стал спрашивать ее:
— Кто ты такая и отчего так плачешь?
Она начала рассказывать ему всё подробно, как она была отдана готфу матерью при раке святых, что она перенесла от этого клятвопреступника, как вчера была заключена во гробе и как во время молитвы ее явились к ней святые мученики и в один час перенесли ее из готфской земли в эту их церковь.
Пресвитер, слушая это, ужаснулся, дивясь великой силе Божией. Впрочем, он еще не хотел совершенно поверить тому, что она говорила, и спросил ее:
— А кто твоя мать?
Узнав, что мать ее — вдова София, пресвитер тотчас послал за нею, приглашая ее прийти в церковь. Мать, ничего не зная, немедленно пришла и, увидев свою дочь, стоящую при гробнице святых мучеников, одетую в бедные одежды, пришла в ужас от такого неожиданного зрелища; подойдя к ней, она обняла ее, и, павши к ней на шею, плакала; плакала и Евфимия, и обе от плача не могли сказать ни слова. Затем, не скоро уняв слезное рыдание, мать спросила ее:
— Как ты оказалась здесь, дочь моя, и почему ты одета в такие плохие одежды?
Тогда Евфимия рассказала ей подробно все, что перенесла в чужой земле от лукавого мужа, как вчера заключена была в гробу и чудесно спасена и перенесена явившимися ей святыми мучениками Гурием, Самоном и Авивом. Слыша всё это, мать истаевала сердцем от жалости, и все находившиеся в храме, выслушав рассказанное, очень дивились и прославляли всемогущую силу и милость Божию. Павши пред гробницею святых мучеников, мать громким голосом возносила благодарение Богу и святым Его; и пробыли они весь тот день в церкви, молясь и благодаря Бога, и с любовью и усердием обнимая и лобызая раку святых мучеников. Поздно вечером мать с дочерью своею с радостью отправилась домой, славя Бога.