Живая планета
Шрифт:
Они торчат вертикально на плоскогорье Тассилин-Аджер, образуя головокружительный лабиринт провалов, причудливых кривых колонн и изогнутых арок. Многие напоминают современные дома-башни. В основаниях видны неглубокие пещеры. Колонны пониже часто напоминают перекошенные грибы. Все эти фантастические фигуры были изваяны ветром, который подхватывал гальку и песок, долбя и царапая поверхность скал, прорезая горизонтальные борозды в обрывах, углубляя трещины между слоями песчаника. Обнаженная, пропекаемая солнцем горная порода, не прикрытая ни растительностью, ни почвой, рассыпается прямо у вас на глазах в песок, который в свою очередь другие ветры будут швырять в скалы, а затем унесут, чтобы кучами нагромоздить в других районах пустыни.
Но формы эти нельзя все приписать только работе ветра. Расселины между башнями вьются, как в других местах — русла рек, и принимают, словно притоки, расселины поуже,
Мы точно не знаем, кто были эти люди. Возможно, предками кочевников, которые и сейчас еще следуют за стадами полудикого длиннорогого пятнистого скота, бродящего среди колючих кустарников за южной границей пустыни. И время, когда на скалы наносились эти рисунки, тоже точно не установлено. В них четко различаются несколько стилей, из чего явно следует, что период этот был очень протяженным. По мнению большинства специалистов, самые ранние рисунки появились около пяти тысяч лет назад. Но одно совершенно точно: сцены, которые они живописуют, не имеют отношения к современной пустыне вокруг. Ни одно из животных, изображенных с такой экспрессией, не обитает на горячих бесплодных песках и галечниках Сахары.
Как ни поразительно, но один живой организм той поры сохранился по сей день. В узком ущелье с крутыми стенами стоит купа старых кипарисов. Кольца их стволов указывают на возраст не менее двух-трех тысяч лет. Они были юными деревцами, когда последние рисунки украсили скалы по соседству. Их толстые узловатые корни проложили себе путь сквозь раздробленные солнцем плиты, расширяя трещины и опрокидывая обломки в упорном стремлении пробраться вниз, к подземной влаге. Их пыльные иглы умудряются зеленеть, давая отдых глазу от однообразных бурых и ржаво-желтых тонов окружающих скал. Их ветки все еще приносят шишки с живыми семенами под чешуями. Но ни одно семечко не принимается. Слишком суха земля вокруг.
Изменения климата, которые превратили плоскогорье Тассили и всю Сахару в пустыню, длились очень долго. Начались они около миллиона лет назад, когда великое оледенение, сковывавшее тогдашний мир, пошло на убыль. Ледники, которые ползли из Арктики, покрыв все Северное море матерым паком, а в Европе достигли юга Англии и севера Франции, начали отступать. В результате климат в этой области Африки стал более влажным, и Тассили оделось зеленью. Но примерно пять тысяч лет назад дожди начали выпадать южнее, и Сахара становилась все более и более сухой. Покрывавшие ее кустарники и трава погибли от недостатка влаги. Мелкие озера испарились. Обитавшие в ней животные и люди откочевывали в поисках воды и пастбищ дальше на юг. Почва ее выветрилась. В конце концов былая плодородная равнина, сверкавшая широкими озерами, преобразилась в царство голых камней и сыпучего песка.
И произошло это не впервые. Ледники ведь не раз вторгались в середину Европы, а потом таяли, и точно так же на огромных равнинах Сахары сменили друг друга несколько периодов плодородия и сухости. Но в целом этот огромный кусок Африки, как и прочие земли по всей планете к югу от экватора и к северу от него, всегда имел тенденцию к высыханию.
59. Наскальные фрески, изображающие рогатый скот и пастухов (Тассили)
60. Скалы на плато Тассили (Центральная Сахара)
Причина, почему дождь не орошает одинаково всю поверхность земного шара, в конечном счете связана с тем, что солнце нагревает его неравномерно — слабо на полюсах и интенсивно в области экватора. У экватора зарождаются горячие воздушные потоки, устремляющиеся затем на юг и на север — в более прохладные широты, где они спускаются к поверхности. Теплый воздух способен нести больше влаги, чем холодный, а потому первоначально восходящие экваториальные воздушные потоки насыщены влагой. Но, поднимаясь
Отсутствие облаков над пустынями оборачивается двумя последствиями. Их земля не только не получает дождя, но днем лишена всякой защиты от солнечных лучей, а по ночам — покрова, препятствующего потере тепла. Пусть днем пустыня раскалена — ночью температура может упасть ниже нуля. Такие огромные колебания в условиях жизни на протяжении одних суток подвергают животных, избравших пустыню своим домом, тяжким испытаниям.
Многие находят простейший выход из положения и прячутся как от наиболее высоких, так и наиболее низких температур. Мелкие млекопитающие днем укрываются в темноте норок и под камнями. В этих приютах много прохладнее, чем под палящим солнцем, влажность же, отчасти благодаря дыханию обитателей, в несколько раз выше, чем снаружи, а потому животные теряют заметно меньше влаги. В своих убежищах они проводят значительную часть дня и покидают их, когда солнце скрывается за горизонтом.
В Сахаре, едва темнеет, на поверхность робко выбираются похожие на мышей песчанки и тушканчики. Это вегетарианцы. Пучки травы там малочисленны и редко разбросаны, но они все-таки имеются, пусть чахлые. А ветер заносит туда семена, листья и веточки из более зеленых областей, так что этим малюткам есть чем закусить. По остывающим камням снуют гекконы в поисках жуков и других насекомых. Фенеки, миниатюрные лисички, навострив огромные треугольные уши, бесшумно бегают среди камней. Опущенными к земле носами они ловят запахи, которые могут рассказать когда, кто и куда прошел тут. След приводит к песчанке. Прыжок — и фенек впервые поел за день, а песчанке уже больше никогда не придется есть. Словно ниоткуда появляются каракалы, представители семейства кошачьих, и полосатые гиены, а в пустынях Ближнего Востока водятся еще и волки, которые заметно меньше своих северных родичей и одеты более светлой и не очень густой шерстью. В пустынях Нового Света тоже есть свои вегетарианцы и свои плотоядные: семена вприпрыжку ищут кенгуровые крысы, а охотятся на них карликовые лисицы и койоты.
После того как первый голод утолен, деятельность заметно замирает. Температура продолжает понижаться. Гекконы, теряя тепло тела, забираются в расщелины. Млекопитающие, которые вырабатывают собственное тепло, могут продолжать поиски семян и охоту, даже когда ночь становится совсем холодной, но и они возвращаются в свои логова и норки задолго до рассвета.
Когда солнце выплывает из-за восточного горизонта, появляются другие компании животных. В пустынях американского Запада в этот час выходят на охоту ядозубы гила. Если не считать их близких родственников, мексиканских эскарпионов, это единственные ядовитые ящерицы в мире. Длиной они около трети метра с толстым относительно коротким хвостом и одеты блестящими бугорчатыми чешуями, напоминающими бусины, — кораллово-розовыми и черными. На заре движения ядозубов медлительны, но по мере того как солнце согревает их тело, они становятся все более и более подвижными — хватают насекомых, птичьи яйца и птенцов. Ядозуб может забраться в гнездо пустынных мышей и сожрать не только детенышей, но и взрослых. В Австралии маленькая ящерица молох вылезает подзакусить муравьями: она устраивается возле какой-нибудь муравьиной дорожки и раз за разом собирает их молниеносным движением языка, а муравьи все идут и идут мимо, ничего не замечая. В пустынях повсюду выбираются из ям и нор черепахи, спокойно ночевавшие там под защитой своих панцирей.