Живая плоть
Шрифт:
– Дженнер, аккуратно положи пистолет на пол. Он тебе не поможет.
Виктор точно знал, что сделать этого не сможет, ему казалось, что рука прилипла к пластмассовому корпусу «беретты». Но он точно знал, что следует повторить угрозу. Он прохрипел, не разжимая непослушных губ:
– Я выстрелю ей в поясницу.
Вместо этих слов у него изо рта вырывался какой-то полузадушенный хрип и бульканье. Он повернул девушку напряженной скрюченной левой рукой, упер ствол в ее тощую узловатую спину.
– В эту дверь, – прошипел он и, поскольку девушка не могла разобрать, подтолкнул ее пистолетом к двери в коридор.
Он никак не мог приблизиться к террариуму с черепахами, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Все остальные не шевелились. Они поверили, что пистолет настоящий. Официантка плакала от страха, по ее щекам текли слезы. Она проковыляла к двери и стала всхлипывать, безуспешно пытаясь открыть ее плечом.
– На себя, на себя! – пронзительно выкрикнула какая-то женщина.
Ее мать? Хозяйка ресторана? Виктор открыл дверь сам, обернулся. Ему показалось, что полицейский сделал какое-то движение. Все были неподвижны, как статуи: кричавшая женщина, державший ее под руку мужчина. Виктор толчком заставил официантку последовать за ним, закрыл за собой дверь и повернул ключ. Сказал девушке: «Мне нужен врач, нужно показаться врачу», но он уже сомневался в том, что она сможет хоть что-нибудь разобрать в его хрипах.
Она продолжала ковылять, держа теперь руки поднятыми, как заложница в каком-то старом фильме, открыла ногой еще одну дверь, и они попали в помещение, полное металлических стульев и подносов. Оттуда был выход на задний двор через застекленные двери, запертые на шпингалеты вверху и внизу. На улице шел дождь, вдали чернели деревья мрачных аллей парка.
Виктор прошипел:
– Открой эти двери, окна, как вы их там называете. Открывай!
Он повернул ее к себе, навел пистолет. Она испуганно ахнула.
– Открывай. Слышишь?
– Я не могу вас понять, не знаю, что вы говорите.
– Не двигайся.
Теперь он слышал шум, топот ног, содрогание дома, слышал, как кто-то подбежал к двери и пытается высадить ее сильными толчками. Стволом пистолета он указал девушке на пирамиду из стульев. Девушка присела и сжалась возле нее. Наводя ствол на девушку, Виктор опустился на колени, чтобы открыть нижний шпингалет застекленной двери. Внезапный мышечный спазм пронзил его тело, разметал руки, выгнул спину. Он закричал сквозь крепко сжатые зубы, попытался встать, но его повалили на пол собственные мышцы, сжавшись в тугой узел.
Его спина подскочила, ударилась, скрючилась, и он заметался по полу, все еще держа пистолет, потом спазм, самый сильный из всех, какие Виктор испытывал, вырвал из его рук пистолет и отбросил широкой траекторией к одной из дверей. «Беретта» разбила стекло и вылетела наружу. Виктор потянулся за ней и схватил пустой воздух. Девушка осторожно подползла к нему, что-то шепча. Его спина выгибалась, билась, сжималась, словно пружина, руки и ноги ходили ходуном. Официантка стояла подле него на коленях, спрашивала, что происходит, что с ним случилось, чем она может помочь, а по щекам ее катились слезы.
Едва приступ закончился, как резко распахнулась дверь, и вошедший полицейский замер, глядя в безмолвном ужасе на лежащего человека, с которым в смертельной схватке сражалась собственная плоть.
Глава 19
Черепаха передвигалась по садовой дорожке спокойным, мерным, неизменно медленным шагом от рододендронов, в тени которых провела вторую половину дня. Сейчас ее привлекла небольшая кучка листьев салата ромэн, положенная для нее на нижнюю каменную ступеньку. Маленькая собачка посмотрела на нее, но поведение этого странного существа уже стало для нее привычным. Запах панциря щенка уже не привлекал, а то, что эта тварь убирала под него лапы, голову и маленький хвостик, теперь было не так интересно, как прежде. Больше похоже на какой-то очень медленно движущийся булыжник. Щенок с новым усердием принялся за мозговую косточку.
Дэвид Флитвуд, сидевший в инвалидном кресле, опустил руку и погладил собаку. Он и Клара быстро собирали зверинец: сперва Салли, потом черепаха, пришедшая невесть откуда два дня назад, а этим утром соседка предложила им котенка. Но тут Клара решительно воспротивилась. Комары беспокоили Дэвида, и он закурил сигарету, чтобы отогнать их подальше. Вечер был очень теплым, в сад уже проникли сероватые сумерки, принесшие с собой прохладу и покой летнего вечера. Большой белый мотылек распростер крылья на стене дома в ожидании фонарей, чтобы сгореть заживо на горячем стекле.
Клара вышла из дома через застекленную дверь. Дэвид подумал, что она выглядит бледной и несколько усталой, но мерцающий свет уходящего солнца будто мешал пристальнее рассмотреть выражение ее лица. В руке у нее был стакан с чем-то похожим на крепкое виски. В последнее время она стала больше пить, чуть больше, чем следовало.
– Хочешь виски?
Дэвид покачал головой, указав на недопитый стакан пива.
– Позвонишь в больницу? – спросил он.
– Уже позвонила.
Выражение ее лица сказало Дэвиду все. Клара села за стол рядом с ним и взяла его за руку. Он не смотрел на нее, перевел взгляд на черепаху, грызущую салатные листья.
– Виктор умер сегодня днем, – сообщила Клара. – Говорят, около трех часов. Если бы он смог продержаться еще ночь, то оставалась бы какая-то надежда. Очевидно, люди с тетанотоксином [24] иногда выздоравливают, если проживут первые четыре дня.
– Откуда у него взялся тетанотоксин? – спросил Дэвид, прикуривая сигарету от окурка первой. – Это чушь, что я ранил его осколком стекла. Я даже не прикасался к нему.
– Знаю. Это загадка. Возможно, что-то произошло в тот вечер, когда он ушел отсюда. Он сказал тебе, что провел ужасную ночь и ему повезло остаться в живых, что бы это ни означало. Если он как-то порезался… Говорят, что здесь в земле полно тетанотоксина. Я отыскала его в медицинской энциклопедии. Этот яд один из самых опасных. Он вызывает паралич, действуя на спинной мозг…
24
Токсин, вызывающий столбняк.
Дэвид вздрогнул:
– Не надо.
– Здесь есть некая ирония, правда? Если взглянуть на это таким образом.
– Не хочу. Это было чистой случайностью. Это все случайности, Клара. То, что Виктор выстрелил в меня, что увидел мою фотографию в газете, поехал в Эппинг, увидел, где я живу, пришел сюда в тот вечер, когда меня не было…
Она посмотрела на него умоляюще, но ее глаз в темноте было не видно.
– Все случайности. Насколько мы можем судить, даже убийство той старухи было случайностью – или началось как случайность. Тут нет никакого порядка, никакой морали. Я тысячу раз думал над тем, что произошло в том доме на Солент-гарденз. Я даже хотел пригласить Виктора, чтобы мы повторили все то, что случилось, в таком же доме, с другими действующими лицами…