Живая статуя
Шрифт:
Я провел пальцами по картине, коснулся рук ангела, длинных, заостренных ногтей, вцепившихся в краешек каретной крыши. Это мои руки. И крылья у него тоже мои, но только белые, а не золотые.
В другом конце мастерской раздались торопливые шаги. Ворвался в помещение непрошеный свет лампады, жестоко выхватывая из мрака труп красавицы на холсте.
— Почему? — я резко обернулся к сонному Марселю и схватил его за плечи. — Почему ты нарисовал ее мертвой?
— Я видел ее мертвой, — ответил он и все еще мутным со сна, непонимающим взглядом уставился на меня. Очнулся ли он до конца
— Точно? — подозрительно переспросил я. — Может не ее, а кого-то другого. Ты ведь мог просто приукрасить…
— Нет, именно ее. Я видел, как ее сбила карета.
— Давно?
— В ту ночь, когда ты явился ко мне в первый раз.
Я выпустил его плечи. Пальцы, как будто онемели. Я косо посмотрел на них, чтобы убедиться, что они не такие цепкие и зловещие, как у моего двойника на картине. Стоило ли кинуться к зеркалу для того, чтобы проверить, не стало ли мое лицо такие же надменным и безучастным, как у рисунка. Нет, если бы я смотрел на мир с таким вызовом и ненавистью, то прохожие бы шарахались от меня.
— Ты считаешь, что это я подтолкнул ее под колеса или, напротив, должен был стать ее ангелом-хранителем в ту ночь?
— Да, нет, — как-то неуверенно пожал плечами он. — Просто я так себе все представил. Понимаешь?
Я кивнул, хотя ничего не понимал.
— Поверь, если бы я мог спасти кого-то от несчастий, я бы это сделал.
— Я не говорю, что ты должен это делать, — Марсель вспыхнул от смущения. — Ты, должно быть, всегда поступаешь правильно, так, как нужно, как предначертано. Беда в том, что я постоянно что-то делаю не так.
— Не обвиняй себя ни в чем. Странно, но… — я едва удерживался от того, чтобы не рассмеяться, горько и потерянно. — Я сам хотел заказать тебе ее портрет.
— Правда?
— Тебе, конечно, такое может показаться безумием, но я видел эту девушку живой… совсем недавно, — признался я.
— Позже, чем мы с тобой познакомились? Уже после того, как ты привез меня в Виньену?
— Сегодняшней ночью.
— Ты видел ее в Рошене? — Марсель не сомневался, что крылья позволят мне за ночь облететь весь мир, если я захочу. Он, наверное, даже думал, что в мои обязанности входит регулярно облетать вселенную и проверять, все ли кругом в порядке.
— Да, в Рошене, — подтвердил я. — Но не под колесами экипажа и не на кладбище, а среди людей.
— И что она там делала?
— Она собиралась выйти замуж за брата одного моего знакомого, — что было дальше, мне не хотелось рассказывать. Даже если Марсель в подробностях все узнает, вряд ли он сможет мне помочь. Винсент в такой ситуации стал бы обдумывать, как извлечь из чужой беды пользу или развеселил бы меня парой дружеских шуточек. А Марсель может разве только разрыдаться на моем плече. Лучше не говорить с ним ни о чем печальном. Я и так сделал ошибку, что стал рассказывать ему о Флер. Он ведь ничего не знал. Он только увидел фрагмент и, как обычно, решил запечатлеть его в красках.
— Это может означать, что он скоро умрет…
— Что — что? — я не сразу понял, о чем бормочет Марсель.
— Я слышал о таких призраках, которые появляются на месте нареченной того, кто должен
— Удивительно, потому что я о таких призраках никогда не слышал, — слишком резко пошутил я и тут же одернул себя. Незачем вымешать гнев на Марселе. Он ведь ни в чем не виноват. Не он рассказал Флер о том, кто я есть. Не он заставил ее отвернуться от меня.
— Она, точно, настоящая, а не призрак, — возразил я, только чтобы поддержать беседу. — И она, правда, была его невестой.
Что я еще мог добавить, что сам сделал бы ей предложение, если б не любил другую.
Секундочку… Это что еще за глупые мысли? Не мог же я в самом деле влюбиться в Флер. Я испытывал к ней жалость, немного симпатии, легкий интерес, но полюбить ее… в конце концов, я же не сумасшедший. Кто-то нагло хохотнул в мое ухо, а, может, мне это только показалось, но, во всяком случае, я гневно отмахнулся, чем крайне изумил Марселя. Он ведь был уверен, что мастерская пуста, а я, входя в каждое пустое помещение, никогда не мог быть до конца уверен, что в нем не притаился кто-то.
Не любовь, твердо повторил я про себя, но если это не любовь тогда что же? Почему мне так не хватает этой уличной девчонки, которую я сдуру подобрал, сам не зная, зачем и кого притаскиваю к себе в компанию. При первой нашей встрече я испытывал только легкое недоумение из-за ее скрытности и дьявольский азарт, ведь я был уверен, что вскоре она станет моей жертвой. Так суждено. Никто из смертных женщин, попавших по неосмотрительности в мое общество, еще не оставался надолго в живых. Кроме Розы, но Роза исключение, а Флер…
Флер просто загадка, которую я силился разгадать. Из-за слишком долгого общения я привык к тому, что она постоянно ждет меня, к ее таинственности, к ее наивности и обманам, даже к ее скверной привычке тащить все, что под руку не попадет, а потом выдавать за свою собственность. Честно говоря, теперь эта привычка казалась мне не скверной, а забавной. И, тем не менее, Флер была не той, кого я смело могу пригласить за собой в вечность. А смешно бы вышло. Принц и беспризорница. Демон и актриса. Смерть и коломбина. Такие разные и относящиеся друг к другу, если не с ненавистью, то с крайней настороженностью, и все равно неразлучные. Флер и я. Даже подумать об этом было странно.
Ну вот, Эдвин, ты отказывался от самых красивых и благородных, пренебрегал коронованными, убивал прекраснейших и в итоге поддался на соблазн хорошенькой уличной воровки. Я ругал самого себя и не испытывал никакого облегчения.
Можно ругать себя, но не Флер. Разве она виновата в том, что ей пришлось приспосабливаться к сложностям жизни. В конце концов, разве Одиль тоже не была титулованной воровкой? Разве великие монархи не пытаются испокон веков обворовать друг друга, затевая войны и споры. Разве придворные не устраивают ловких интриг при королевском дворе. Все, так или иначе, стараются отнять друг у друга выгоды и привилегии. Каждый борется за то, чтобы занять место поудобнее, предварительно вытеснив с него всех конкурентов. По сравнению со всем человечеством, Флер в какой-то степени даже честна. Я мог судить об этом непредвзято, взирая на мир глазами потустороннего демона.