Живи и ошибайся 3
Шрифт:
Злили меня откровенно задранные цены на те товары, что предлагали обозники. Особо зарвавшихся Куроедов пугал старцем Самарским, обещая кары и наказание за скупердяйство. Сам я так успешно торговаться не умел, но учился. Когда привезли мне ситец в три раза дороже, чем в прошлый год, я купил, но портретик со старцем не отдал ни за какие деньги, терпеливо поясняя причину отказа.
Торгаши быстро смекнули, что совсем уж «на дурака» здесь не прокатит. Пусть мне и требовалось много чего, но какие-то рамки приличий соблюдать нужно.
А товар привозили настолько разнообразный, что я диву давался.
Выкупил и это. Подушечки с вышивками и пуфики для ног не для клиники, но у меня будет ещё и гостиница при ней, где подобные бытовые мелочи пригодятся.
Что-то из продуктов в конце весны закупить было сложно. Не только засуха предыдущего года сказывалась. Элементарно крестьяне только посеяли и посадили будущий урожай, вот лишнего на продажу ещё и нет.
Купцы доставляли не только товары, но и новости. К примеру, очередной указ Николая I: «Завести во всех казённых селениях общественные посевы картофеля для снабжения семенами крестьян», а также «поощрять премиями и другими наградами хозяев, отличившихся в разведении картофеля».
Кажется, я мог здесь немного заработать. Мои крестьяне картофеля сажали много и давно лишены каких-то предрассудков по поводу этого овоща. Лёшка, приехавший за заказом на ремни, уточнил по поводу указа, недоумевая дремучести российских крестьян.
— Нам бы к старцу, спросить, — клянчил тот купец, что показал листовку с указом царя о картофеле.
— Берите портрет с благословением, — не соглашался я пропускать никого эна свои земли.
— Нам бы спросить только — не грешно ли кушать? — чуть не хныкал дядька. — В Костроме батюшка в церкви говорил, что это чёртово яблоко, совратившее Адама и Еву.
— Неужели? — искренне удивился Лёшка. — Петр Первый картофель ещё в прошлом веке привёз, а у нас его до сих пор из-под палки едят?
— Так грешно или нет? — гнул своё купец.
— Даже полезно, — хлопнул друг торговца по плечу. — Со мной поедешь. Старец Самарский специально для тебя проповедь устроит.
— Лёша, что там с пароходом? — поинтересовался я чуть позже.
— Заложили, но чисто символически. Вначале верфь и прочие вспомогательные работы, — ответил друг. — Не рассчитывай, что в этот год успеем. Зато механизмы локомобилей уже проходят испытания.
— Пароход ох как нужен, — вздохнул я, покосившись на купцов, ждавших Алексея, гарантирующего проповедь старца о картофеле.
Реально я и не знал о подобной ситуации. Сколько лет живу в этом времени и не устаю поражаться дремучести деревенских жителей. Конечно, я помнил про картофельные бунты в Вятской и Владимирской губерниях, где были казённые земли. Удельных крестьян обязали сажать картофель, а они взбунтовались. Происходили эти события лет пять-шесть назад. Мне казалось, что за последние годы многое изменилось. Судя по всему, менять закостенелость крестьянства придётся долго.
Лёшка увёз купца с помощниками слушать лекцию старца по поводу картофеля, а я задумался, как устроить очередную рекламную акцию. Не сейчас, а к концу лета, когда соберут
Можно торговать прямо на пристани картофелем фри. Масла подсолнечного у меня много. Всё своё от начала и до конца. Сами выращиваем, сами масло отжимаем и на сторону не продаём. Мне за него очень хорошие деньги предлагали, но я не брал. Пусть привычное льняное используют или у вдовы Лопатиной рапсовое покупают. У меня же все повара, включая тех, что при гостинцах, давно перешли на подсолнечное.
Сахар тоже только для личных нужд. Куроедов немного забирал для себя. Больше никому из соседей не доставалось. Расширять посадки и увеличивать производство сахара не имело смысла. Не можем мы им обеспечить всю Россию. К тому же наш регион не совсем подходит для сахарной свеклы. Относительно повезло в том плане, что в прошлом году мало было дождей. Мы, зная вероятные колебания климата, скорректировали посадки зерновых и овощей.
Отец Нестор привычно выступал в роли провидца. Соседи-помещики в очередной раз убедились в его способностях предвидеть засуху и прочие катаклизмы. Насколько они воспользовались этими знаниями, я не вникал, у меня своих забот хватало. Тут и полив организовывать, и следить за исполнением поручений, попутно скупая зерновые у купцов, чтобы мои крестьяне не голодали зимой.
Вообще-то им и овощей хватало, но хлеб он всегда хлеб. С ним любая пища сытнее.
Купцы, ездившие просвещаться, вернулись через неделю с плакатами про картофель. Лешка успел организовать и отпечатать очередную пропаганду. На плакате был изображён отец Нестор с корзиной, полной картофельных клубней. Краткий текст гласил, что картофель — истинно крестьянская еда. Не все прочитают, но картинку должны понять. К тому же на ней было свидетельство в виде отпечатка ладони старца.
Всего купец получил сто экземпляров плакатов. Рожу он имел довольную, а меня сразу посетили сомнения, что наша пропаганда дойдёт до того, кому предназначалась. С другой стороны, если даже торгаши сомневались по поводу картофеля, то стоит обеспокоиться соответствующей пропагандой среди купцов. И кому пристроят плакаты, не наше дело. Главное, что он будет хвастаться личным знакомством со старцем Самарским.
Мне, пожившему и в двадцатом, и в двадцать первом веках, подобная дремучесть по поводу еды казалась дикой. Наше поколение не представляло жизнь без картофеля. Чипсы, картофель фри, крахмал — как дополнение ко многим блюдам, пюре (желательно с котлеткой), удобрения из отходов картофеля, белковый корм для скота и, конечно же, спирт — вот неполный перечень того полезного, что получали из картофеля. Раньше мои крестьяне варили кисели из овсяной муки. Теперь только на картофельном крахмале.
На втором месте по сытости и полезности для крестьян я бы поставил кукурузу. Но тут снова особенности нашего региона и необходимость удобрений для этой культуры.
Не всё, что мы принесли из своего времени, удалось внедрить в крестьянские хозяйства, но улучшенные сорта давали рекордные урожаи даже на скудных по плодородию почвах. Помню, первые год-два мне насильно приходилось заставлять сажать свёклу, редис и всякие там укропы с петрушками. Подобную зелень не принято было употреблять нигде, кроме господских домов.