Живите и помните!
Шрифт:
Заведовал торговым делом в магазине не приказчик, а явно сам хозяин, неумеренно красный нос которого вызывал подозрения. Над дверью магазина висел колокольчик – чтобы не проспать клиента.
Как залегендировать покупку костюмов Гилли и маскировочных сетей? А вот, послушайте.
– Сэр, добрый день, – на сей раз я принял роль этакого интеллигента.
– Добрый день, джентльмены. Хотите что-то приобрести?
– Хотелось бы… – Я презрительным долгим взглядом окинул стойку с ружьями. – Прежде всего средство против комаров. Ну, для рыбалки.
Хозяин достал требуемое и выложил на прилавок – спрей и гель.
– Вот это, пожалуйста. Четыре упаковки. А вы знаете о том, что использование спреев наносит ущерб озоновому слою земли?
Хозяин заведения понял, что перед ним за птица. Скривился, но покупатель есть покупатель. По-видимому, здесь их не так много.
– Что-то слышал такое, сэр.
– Вы знаете, что за последнее десятилетие заболеваемость раком кожи возросла на сорок пять процентов? Все это из-за фреона, который находится вот в этих баллонах! Мы сами губим свою среду обитания, сэр.
– Да, это прискорбно, джентльмены. Что-то еще?
– Пайки. Сухие пайки есть? Охотничьи.
– Да, конечно.
– И без мяса.
Владелец магазина посмотрел на меня как на дурака.
– Попробую найти что-то для вас, сэр.
Поняли? В лесу могут быть не только охотники и лесники. В лесу могут быть и экологи. Которые могут заниматься и подрывными действиями – например, вбивать специальные клинья в деревья, чтобы ломать пилы. Или портить лесорубочную технику. Или просто фотографировать, чтобы потом потрясать этими фотографиями на экологических конгрессах. И таким экологам может понадобиться и костюм Гилли, и маскировочная сеть. Потому что, если их в лесу поймают лесорубы… Ну, говорю же – нравы здесь патриархальные.
Владелец вернулся с двумя пластиковыми коробками. Так называемый «Рацион-А», его используют в зонах стихийных бедствий и гуманитарных катастроф. Он не армейский, а поэтому гораздо вкуснее.
– Рис с черносливом, сэр. Подойдет?
– Хорошо. Беру все, что у вас есть. Мы сюда надолго.
– Хорошо, сэр.
Самое главное – выдерживать тон. Агрессивная неуверенность и вызов, тон человека, которому пришлось побывать в роли побитого камнями пророка и который это запомнил, но не сдался и продолжает борьбу.
А вы как думали? Нас учили подрывным действиям в глубоком тылу противника. Раствориться в толпе, стать таким же, как все, завербоваться в чужую армию, устроиться на важный оборонный завод, сделать бомбу из материалов, которые продаются в хозяйственном магазине, навести на цель стратегические бомбардировщики, распускать слухи, сеять панику, передавать дезинформацию, организовывать группы сопротивления. Мы – везде и нигде. Потому что мы – спецназ.
Когда владелец магазина вынес охапку рационов, он увидел, как я неуверенно показываю Майку на охотничий костюм Гилли, который ничуть не хуже армейского.
– А было бы неплохо. А то помнишь, как в прошлый раз…
– Ваши рационы, сэр. – Хозяин бухнул на прилавок рационы.
– А вон это… это что такое?
– Это костюм для охоты на уток, сэр. Маскирует на местности.
– Боже, какая мерзость – убивать ни в чем не повинных птиц. А у вас есть костюмы нашего размера?
– Сэр, этот костюм идет в трех типоразмерах, подгоняется по фигуре. Полагаю, найдется.
– А сколько стоит?
– Триста девяносто девять фунтов, сэр.
– Тогда нам две штуки. И вон те камуфлированные спальные мешки тоже.
– Да, сэр.
– И маскировочные сети. Так, чтобы хватило… как можно больше, сэр. Мы покупаем.
На прилавке появились два костюма Гилли, мешки и маскировочная сеть. Много маскировочной сети, а она никогда лишней не бывает.
– Палатку. Большую, и чтобы был полог от комаров.
На прилавке появилась упакованная палатка.
– И еще… пленка для фотоаппаратов есть? Для съемки со вспышкой.
– Боюсь, что нет, сэр. Придется вам зайти в супермаркет, он на той стороне улицы, выйдете и сразу увидите.
– Двухэтажное здание?
– Да, сэр, оно самое.
– Хорошо, зайдем. Спасибо, вам. Хотя я бы все же перестал продавать патроны и стал продавать пленку. Заработаете больше.
– Да их и так никто не покупает уже… – пожаловался со вздохом хозяин, производя окончательный подсчет. – Как стали добывать нефть севернее нас, так зверье из лесов пропадать стало. Да, сэр.
Лучше бы он этого не говорил.
– Вот! Вы сами признаете, что мы варварски относимся к природе, губим ее – и в то же время торгуете тем, что помогает убивать животных и птиц, – я жестом Цезаря обвел стойку с ружьями, – но мы собираемся прекратить все это, сэр. Мы снимем, что происходит с вашими ручьями и деревьями, снимем, во что здесь превратилась земля, потом покажем это по телевизору. И добьемся слушаний в Парламенте по этому вопросу, сэр, вот вам мое слово, добьемся!
– Верю вам, сэр.
– Верите, но в то же время сами…
Нет, этот не сообщит. Если кому и сообщит, так вечером за кружкой пива бригадиру лесорубочной бригады, что в округе появились чертовы экологи и теперь надо ждать проблем. И если даже сюда приедет контрразведка, пока она поймет, кто же все-таки мы, военные, экологи или вороватые снабженцы с нефтяных приисков, нас здесь уже не будет.
Ловите конский топот. Да, сэр.
21 июля 2012 года
Британская Канада
Семьдесят миль от точки А
Наше возвращение с двумя как нельзя более подходящими машинами и кучей всякого добра произвело фурор. После рассказа Майка в своем кругу о том, как мы все это добыли, на меня начали поглядывать с опаской, точнее даже с опасливым уважением. Североамериканцы – люди большей частью простоватые, честные, так перевоплощаться по несколько раз за час они не могут. Видимо, только сейчас до них начало доходить, с кем бы им пришлось иметь дело, начни они воевать против нас. В японском языке, очень образном, один из терминов, обозначающий разведчика, – человек с тысячей лиц. Вот и я – человек с тысячей лиц.