ЖИВОЕ ЗОЛОТО

Шекли Роберт

– Мы еще в Аравии?

– Мы находимся рядом с Даукой. Вы были без сознания около получаса.

– Я не нарушил ни одного аравийского закона, - сказал Харит.

– В самом деле?

– Да. Во всяком случае, власти Саудовской Аравии не предъявляли мне никакого обвинения.

– Нам об этом известно, - сказал Эчеверрья.

– Значит, вы собираетесь вывезти меня обратно в Африку?

– Нет, - ответил Дэйн.

Харит немного помолчал. Ему не хотелось вот так в лоб спрашивать, что они собираются с ним делать. Он и так мог догадаться, каким будет ответ.

Они позволят ему остаться в Аравии, только вгонят пулю в затылок. Но, придя к такому выводу, Харит тут же усомнился в нем. Если его хотели убить, почему они не сделали этого до сих пор? Ответ мог быть только один: прежде чем убивать, они хотели его допросить.

– Полагаю, вы хотите узнать имена моих деловых партнеров, - сказал Харит.

– Мы их уже знаем, - ответил Дэйн.

– Тогда что вас интересует?

– Ничего.

Харит недоумевал. Если они не собираются его допрашивать, то почему он все еще жив? Для чего его держат? Все стало бы ясно, если бы он спросил, что с ним собираются делать. Но Харит пока что не хотел задавать этот вопрос. Сперва следовало выяснить кое-что другое.

– Как вы сумели схватить меня здесь, в Аравии? Откуда вы знали, в каком порту я высажусь? Как вы смогли заручиться поддержкой саудовских солдат? И что с другими европейцами - они тоже в этом участвовали? Скажите мне, какую ошибку я допустил.

– Вы слишком торопитесь, - заметил Дэйн.
– Я не могу ответить на все эти вопросы одной фразой.

– Тогда сначала скажите мне, в чем я ошибся.

– Вы не допустили никакой ошибки, - сказал Дэйн, - не считая того, что продолжали делать то, что делали.

– Я думал об этом, - сказал Харит.
– Мне следовало остановиться раньше. Но это величайшая из человеческих слабостей - неумение остановиться вовремя. Я продолжал заниматься своими делами, а вы составили план против меня. Что это был за план?

– Ничего особо сложного, - ответил Дэйн.
– Когда я взялся за это задание, я прочитал все, что смог найти о работорговле и о здешнем законодательстве. Я понял, как хитроумно организована ваша деятельность и как трудно ей помешать. Честно говоря, сперва я не хотел браться за это дело. Я считал, что это вопрос политический, а не уголовный. Но потом я все-таки взялся за него. В Вашингтон поступило несколько раздутых рапортов о вашей особе, и мне приказали заняться вами, не жалея ни средств, ни усилий, и остановить вас любым доступным мне способом.

– Да, вы действительно не жалели средств, - сказал Харит.
– Прежде чем приступить к работе, вы два месяца отдыхали на Тенерифе.

– Строго говоря, я там не отдыхал, - возразил Дэйн.
– Во-первых, я ждал начала хаджа. А во-вторых, учил испанский язык.

На лице Харита промелькнуло удивление. Потом торговец расхохотался:

– Испанский язык! Вы готовились к роли полковника Рибейры!

– Некоторая маскировка казалась мне необходимой, - сказал Дэйн.
– В частности, потому, что я слышал о судьбе других полицейских агентов, следивших за вами.

– Да, маскировка была необходима, - признал Харит.
– И все-таки я должен был вас вычислить.

Я знал от Прокопулоса, что вы улетели на Тенерифе. Там говорят по-испански; а потом в Форт-Лами появились два господина, говорящие по-испански. Я должен был догадаться, но мне просто в голову не пришло, что агентов может быть двое.

– Я обратился за помощью к капитану Эчеверрье, - сказал Дэйн.
– Я знал, что он владеет арабским языком, тогда как я им не владею. Также я знал его как опытного офицера полиции. И, что самое важное, мы с Эчеверрьей служили друг другу телохранителями. Нам хотелось избежать неприятностей того рода, что произошла с ван Хаарнином и чуть не произошла с Мак-Кью.

– Действительно, вы всегда держались рядом, - пробормотал Харит.
– Но полицейский с телохранителем - это же смешно.

– Очень смешно, - кивнул Эчеверрья.
– Но необходимо.

– Согласен, - сказал Харит и на некоторое время задумался.
– Я знал от Прокопулоса, что Дэйн встречался ночью на пляже с каким-то человеком. Это были вы, капитан?

Эчеверрья снова кивнул.

– И вы улетели в Кейптаун, чтобы позже присоединиться к Дэйну?

– Нет, - сказал Дэйн.
– Эчеверрья отправился в Кейптаун по другой причине. Он пробыл там только один день, после чего присоединился ко мне в Дакаре.

– Ну что ж, - вздохнул Харит.
– А теперь расскажите мне о других европейцах.

– О них нечего рассказывать. Я никогда прежде с ними не встречался. Насколько я понимаю, им ничего не известно об этом деле. У ван Хаарнина и Отта были свои проблемы, но нам это было только на руку.

– Если бы европейцев было меньше, все могло бы обернуться совсем иначе.

Дэйн покачал головой:

– Я связался с французскими властями еще до приезда в Форт-Лами. Если бы там не оказалось достаточного количества настоящих путешественников, направляющихся в Хартум и восточнее, мне пришлось бы кого-нибудь нанять, чтобы запутать вас. Я, собственно, на это и рассчитывал.

– О господи! Вы очень свободно обращаетесь с правительственными деньгами!
– воскликнул Харит.

– Вы говорите, словно налогоплательщик, - хмыкнул Дэйн.
– Но вы правы. Я не слишком церемонюсь с чужими деньгами. Мое правительство поручило мне работу. И все, что я потратил, я потратил на службе у правительства.

– Хорошо сказано, - произнес Харит.
– Не хотел бы я быть вашим работодателем. Но, наверное, американское правительство знает, что делает. А теперь расскажите мне остальное.

– Думаю, в основном вам и так это известно, - сказал Дэйн.
– Французские власти помогли мне, задержав ваш отъезд. Из-за этого у вас осталось времени в обрез. Мы с Эчеверрьей сопровождали вас, чтобы быть уверенными, что вы не свернете куда-нибудь в Эфиопию или Эритрею. Не то чтобы мы этого от вас ожидали, а так, на всякий случай. Кроме того, наше постоянное присутствие должно было действовать вам на нервы. Мы не хотели, чтобы вы могли спокойно все обдумать, Харит.

– Мне не нужны были вы, чтобы сбивать меня с толку, - сказал Харит.
– Для этого у меня был господин Прокопулос.