Живое золото
Шрифт:
– Ну, что же, ваше величество, - пробурчал тигр, желая вывести императора из транса.
– Поздравляю с победой. Дай бог, не последней... Гхххм... Нам бы, англам, такое оружие, как вам... Да поздно уже. Хорошо хоть, вы спаслись... Поздравляю...
Лицо Андрея не изменились, только губы чуть дёрнулись. Император продолжал молчать.
– Кхе-кхе... Ваше величество, мы победили, но...
– прокашлявшись, подобострастным голосом начал попугай.
– Но... были понесены большие потеррри... Я должен вам сообщить ещё одну непррриятную новость...
–
– Что там ещё?
– Ваша подррруга... Я знаю, вы раньше дружили с некоей Ольгой Левиафани...
– Что? Что с ней?
– прежнее безразличие оставило императора.
– Говори!
– Она была взята в плен атлантистами и погррружена в сон. Мы её отбили, но...
– Что? Она жива?
– Рублёв невольно сорвался на крик.
– Жива, ваше величество. Но она - спит... И мы не можем её ррразбудить...
– А живое золото?
– Оно бессильно... Увы... Может быть, дело в том, что ррразбудить её можете только вы...
Андрей чертыхнулся, откинулся в кресле назад и сложил руки на груди. Взойти на плаху, стать царём, выиграть войну, потерять семью - и всё за одну неделю... Кто это так над ним шутит?!! Какой там Паяц? И всё ему мало...
– Где она?
– резко бросил он.
– Мы ррразместили её в императорском склепе. Под дворцом. Там, где хоронят всех особ прррравящей династии... Вы можете пррроследовать к ней хоть сейчас... если изволите...
– угодливо зачастил попугай.
– Я иду к ней!
– Рублёв быстро встал, погасил свечи, включил свет и направился к лифту.
– Вниз, вниз!
* * *
Склеп Левиафани был просторен и пуст. Стены, покрытые дорогим негаснущим фосфором, чуть светились в темноте. На полу были изображены чёрные ангелы, висящие на чудовищных ветвях вниз головой, сложив крылья, как нетопыри. Каждый, проходящий по склепу, невольно попирал их ногами.
В воздухе сновала светящаяся мошкара, прижившаяся в загробной тишине. Их мельтешащий свет раздражал зрение. Атмосфера была довольно жуткая.
Ольга лежала посередине склепа, в позолоченном гробу, бледная, сложив руки на груди. Гроб был уложен цветами и обвит светящимися изображениями змей, сплетших свои тела. Змеи были исполнены так хорошо, что казались живыми, Андрею даже стало чуть боязно от вида из фосфоресцирующих пастей.
В ногах Ольги лежали драгоценные часы, способные работать в течение тысяч лет. Они отсчитывали время до её воскресения, - оно должно было состояться в будущем, и неважно, силой чуда или науки. Тиканье часов было единственной музыкой, сопровождавшей Ольгу в вечность.
Рублёв подходил к гробу медленно, не смея поверить в то, что произошло с любимой женщиной. За ним, на расстоянии шага, следовали Эмпедокл и Сарториус. Они вполголоса спорили о том, оживёт Ольга или нет.
– Время идёт, а уходят люди, - меланхолично басил тигр.
– Одни мы, машины, вечны... Гхххм... А людей не починить... И эту царевну тоже... вряд ли что у него выйдет.
– Почему ты так думаешь?
– резко спросил попугай.
– Так лучшие маги наши были бессильны... А он - он все силы на битву потратил. Вряд ли даже живое золото ему поможет...
– А спорим, поможет?
– Сарториус вскинул хохолок.
– На что хочешь!
– На три разряда электричества. Если выиграю, хоть поживее стану! Вы меня вечно в замороженном состоянии держите, чтобы я вам всё не разнёс... Гхххм... А мне пожить, почувствовать в полную силу охота, - мечтательно прошептал задумчивый тигр, вдохновенно подняв морду вверх. Усы его распрямились от появившейся надежды.
– Спорим!
– попугай щелкнул когтями.
– А если проиграешь, я тебя от питания на три дня отключу. Надоел ты мне своим скулением!
– Согласен. Только тихо, тихо... Государь сейчас царицу оживлять будет, - Эмпедокл опасливо махнул хвостом туда, где молча, склонившись над телом любимой, стоял Андрей Рублёв.
Ольга Левиафани лежала, как живая, и тонкий чувственный свет исходил от её лица. Тиканье часов звучало мерно и навязчиво... От смерти любовь Рублёва стала только прекраснее. Хотелось стоять, не шевелясь, и смотреть на неё, и смотреть...
Постояв несколько минут в ритуальном молчании, Андрей приступил к обряду пробуждения Ольги Левиафани. Открыл приготовленный коробок с живым золотом, - коричневым, дурно пахнущим, - и осторожно смазал им веки и губы Ольги. Веки дрогнули; губы начали дышать... Ольга возвращалась к жизни.
– Ну, что?
– торжествующе бросил Андрей Сарториусу.
– Это вы не могли её оживить! Я - всё могу! Я - царь!
– Виноват, ваше величество... Ошибся...
– зачастил Сарториус, пытаясь скрыть радость от выигранного пари.
– Угу, - вдвойне угрюмо, чем обычно, поддакнул Эмпедокл.
Ольга потянулась в гробу и открыла глаза. Взгляд её напугал Рублёва: он оказался злым и бессмысленным, как у душевнобольных. Левиафани приподнялась в гробу и начала быстро-быстро что-то говорить. Сначала никто не мог понять, что она лепечет. Постепенно её речь стала более членораздельной, но смысла не приобрела.
– Отнюдь. Категорически. Кочевряжится. Быстротечность. Мельхиседек. Барахло. Гипотетически. Здравствуй. Счастье. Новый. Год!
– Ольга произносила нисколько не связанные друг с другом слова.
– Это она ещё не пррроснулась... Мозг ещё не весь ожил... Он оживёт, и она начнёт понимать, что говорит...
– зашептал ошарашенному Андрею попугай.
– Как-то не могу я привыкнуть к тому, что у вас тут, во дворце, творится, - растерянно пробормотал Рублёв.
Но, несмотря на удивление, его губы постепенно растягивались в счастливой улыбке.