Животное
Шрифт:
Потом тело старика обмякло, и я, увлекаемый его весом, обессиленно упал рядом.
Тошнота постепенно проходила, но мне не хотелось думать о произошедшем. Очевидно, я опять ошибся – гость, конечно, был мертв, но Ди каким-то образом смогла вдохнуть в него подобие жизни. Возможно, это и есть проявление того самого зловещего обряда, когда злой дух пытается обладать пусть и умершим, но все-таки телом? В таком случае, мне еще повезло, что удалось отделаться хоть и отвратительным, но поцелуем, а не разорванным горлом или выцарапанными глазами. Да, сегодня
Что-то мягко загудело, и я беспокойно обернулся к кровати. Там все было по-прежнему, и свесившийся изо рта Ди котенок теперь напоминал просто раздувшийся до неимоверных размеров и почерневший язык. Я невольно подумал, что если посадить в волосы девушки арлекина, то такая скульптурная композиция будет иметь успех, несравнимый со мхом на окне. С последним, кстати, еще предстояло разобраться и понять – зачем Ди все это затеяла и каким образом нашла такого покупателя. Не говоря уже про спонтанную покупку котенка человеком, который всегда был против этого. Но это все потом, сейчас важно что-то сделать с трупами и этим новым звуком.
Приподнявшись, я начал взволнованно прислушиваться и вскоре понял, что гул идет из внутреннего кармана пиджака гостя. Скорее всего, мои подозрения о присутствии рядом кого-то второго оказались вполне обоснованными, и вот сейчас он хотел убедиться, что все в порядке. Моя протянутая вперед рука застыла на полпути, и я подумал, что на самом деле это может быть всего лишь очередным трюком, чтобы заманить меня в новые объятия трупа и сотворить нечто похуже старческих поцелуев.
Да, но что я сделаю, если это действительно окажется звонок от спутника покупателя? Поздороваюсь, представлюсь и, между делом, скажу, что человек вот так просто взял и умер?
Гул прекратился, и это заставило не расслабиться, а почувствовать себя удручающе неготовым к новому стремительному витку событий, который, конечно же, неуклонно приближался. Движимый этими предчувствиями, я торопливо встал, подошел к кровати и задернул ее пледом, почему-то подумав, что в тепле трупный запах появится быстрее. Впрочем, пока дело дойдет до этого, наверное, для меня подобные нюансы уже не будут иметь никакого значения. Тем не менее я взял в руки арлекина и посмотрел в его черные матовые глаза. Пусть это всего лишь глупая кукла, но передо мной был виновник нового убийства, и просто поставить его на полку было бы, наверное, неразумным признанием правильности его действий.
Вдруг я подумал о том, что, когда полиция, наконец, доберется сюда и покончит с этой затянувшейся трагедией, игрушка вполне может быть передана в детский дом, какой-нибудь маленькой девочке, которая будет с ним засыпать. А в полночь маленькие пластмассовые пальчики арлекина таинственным образом оживут и сожмут горло ребенка. Утром же все будут уверены, что имел место обыкновенный несчастный случай, и игрушка продолжит свой кровавый путь. Ведь, поспособствовав чему-то такому однажды, остановиться бывает очень тяжело. И я сегодня – самый яркий этому пример.
Раздался один короткий звонок в дверь, а потом, после небольшой паузы, длинный и настойчивый. Кто это еще? Тот, кто звонил гостю по телефону или уже прибыл так называемый папа Ди?
– Отец! Ты там? Все в порядке? – послышался приглушенный незнакомый голос, словно ответивший мне.
Торопливо засунув арлекина в ближайший шкаф, я быстро подошел к двери и, щелкая замком, уже знал, что скажу.
– Извините, что беспокою. Мой отец должен быть у вас, – начал говорить возникший в проеме огромный детина с выпученными глазами и красными прыщами, переливающимися на толстых складках подбородка.
– Как хорошо, что вы здесь. Я как раз собирался звонить в «Скорую». Видимо, у вашего папы случился сердечный приступ, – быстро сказал я, отходя от двери и склоняясь над лежащим рядом мужчиной.
– Что? Как это?
Глаза детинушки еще больше выкатились вперед и, казалось, сейчас лопнут от напряжения или повиснут на мышцах, доставая до прыщей на шее, словно два мячика на веревочках для отработки ударов в большом теннисе.
– Мы начали говорить о скульптуре, а он схватился за сердце и упал.
В этот момент новый гость с необычайной для его габаритов скоростью отпихнул меня в сторону и упал на колени перед лежащим на полу мужчиной. Потом схватил меня за руку и, внимательно глядя в глаза, начал торопливо копаться внутри пиджака отца. Сначала я подумал, что он хочет нащупать сердце и убедиться, что оно не бьется, но в следующий момент под его пальцами что-то зашелестело, и появился плотный конверт. Детинушка оттопырил его край большим пальцем с круглым, загибающимся внутрь ногтем и уставился на лежащие там купюры. Потом его хватка ослабла, и, словно отвечая самому себе на беспокоящий вопрос, он неожиданно звонким голосом сказал:
– Извини, думал, что его могли ограбить и убить. Люди-то разные. Я вот был проездом в Краснодаре и…
Его лицо исказилось, и он с протяжным всхлипом зарыдал.
– Давайте звонить в «Скорую», – решительно произнес я, хотя присутствие новых посторонних людей в квартире было, разумеется, опасным и катастрофически уменьшало запас свободного времени, которого и так было в обрез.
Но это все-таки какой-то шаг к участию и тому, что, как мне казалось, было бы сделать абсолютно нормально и естественно.
– Пока они соберутся, доедут. Не надо – здесь совсем рядом. Помогите мне!
Детинушка трубно высморкался и подхватил отца на руки.
Вряд ли я со своей скромной комплекцией и восемью десятками килограммов веса мог чем-то помочь, но устремился следом за гостем на площадку, старательно придерживая ноги покойного. В какой-то момент я понял, что оставил дверь квартиры открытой, и стремительно вернулся, чтобы взять ключи и захлопнуть замок. Однако, кажется, детинушка даже не заметил моего короткого отсутствия, и, когда я нагнал его на площадке второго этажа, он прерывающимся голосом попросил: