Животное

Я сидел на широкой, излишне мягкой кровати в нашей маленькой квартире-студии и бесконечно долго смотрел на кухонный тесак, лежащий чуть поодаль. Простой и вечный предмет, который не выбирает, а лишь исполняет волю человека. Кровь на его лезвии уже свернулась, но это вовсе не означало, что вскоре там не окажется новой – животного, моей или нас обоих. Именно об этом я размышлял – со мной все понятно и так, а вот копошащийся вокруг

мертвой невесты котенок – большой вопрос. Хотя именно он был виновником произошедшей трагедии, пусть и невольным.

А началось все в палаточном лагере, раскинувшемся на несколько дней в роще рядом с Бородинским полем. Меня и еще одного мальчика послали сюда от школы, чтобы стать свидетелями грандиозного спектакля, разыгрывающегося в честь произошедших здесь в 1812 году драматических событий. Это было вполне заслуженно и справедливо – история всегда привлекала меня своей масштабностью и неоднозначностью, однако с новым учителем-предметником отношения у нас не заладились с первого знакомства. Между нами ничего не произошло – просто возникла необъяснимая взаимная антипатия, сразу же отразившаяся на моих оценках. Уверен, нечто подобное бывало у всех, но от этого не становилось легче.

И кто бы мог предположить, что ровно две недели назад именно он предложил мою кандидатуру как самую лучшую для почетного права поехать сюда? А чудо произошло во время репетиции во Дворце пионеров и школьников постановки на тему войны 1812 года. После исполнения популярного стихотворения «Скажи-ка, дядя, ведь не даром…» учитель задал вопрос – все ли и всем ясно. Это было сделано в характерной снисходительной манере, подразумевая несколько иное – неужели даже у таких глупцов, как вы, остались еще какие-то вопросы? Понятно, что ничего отвечать здесь не требовалось, но в этот момент меня что-то дернуло выступить вперед и сказать:

– Мне кое-что непонятно.

На этом я замолчал, нерешительно замер и не знал – зачем вообще все это затеял и о чем буду говорить дальше.

На лице историка отразилось изумление, а губы тронула ехидная улыбка:

– Так, так – и в чем же дело? Мы вас внимательно слушаем.

Упор, конечно, был сделан именно на «вас».

Все притихли и смотрели на меня – многие восхищенно, другие – откровенно презрительно. Что же дальше? И тут мне в голову пришел неожиданно простой ответ.

– Столицей России тогда был Санкт-Петербург. Зачем же Наполеон пошел на Москву? – произнес я, однако не был полностью уверен в справедливости сказанного. Точно ли Санкт-Петербург был тогда столицей? И еще в голове мелькало, что вроде как изначально французы планировали захватить и его, только в 1814 году.

– И как ты только умудрялся на протяжении стольких лет быть отличником по моему предмету? Или начал неуклонно деградировать в переходном возрасте? Видимо, рамки школьных учебников здесь слишком для тебя узки, но я помогу их расширить, не волнуйся. И первым шагом станет…

На следующий день я узнал от классного руководителя, что мне от школы, по настоятельному ходатайству нового учителя истории, предоставлена почетная возможность вместе с другим мальчиком посетить такое интересное

событие. А когда стало известно, что сам нелюбимый педагог остается по каким-то делам в Москве, я с удовольствием согласился, и по большому счету это было очень даже интересно. Пожалуй, единственным, кроме, разумеется, кошачьей лапки, что омрачило эту поездку, была мама, которая почему-то пристально сосредоточилась на моем инструктаже относительно места сна в палатке. Она днями буквально изводила меня напоминанием о необходимости спать там только посередине, но ни в коем случае не с краю. Это превратилось для нее прямо в какую-то навязчивую идею, что в итоге сыграло со мной злую шутку, заставляя чувствовать себя дискомфортно, но несколько по другому поводу.

Когда в назначенное время мы подъехали к нашей школе, откуда должны были стартовать все участники похода, мама сказала, что решила дать мне с собой целых десять рублей «на текущие расходы, которые надо делать разумно». По тем временам это было эквивалентно двум сотням поездок на метро или пятистам звонкам из уличного телефона-автомата. Не такая уж огромная, но все-таки приличная сумма.

Она произнесла это таким тоном, словно делала мне настоящий королевский подарок, но тут же оговорилась, чтобы я был экономным и «все не тратил». Хорошенькое пожелание!

– Может, я обойдусь как-нибудь так? – неуверенно переспросил я, впрочем, заранее зная ответ.

– Конечно, нет. Мало ли что случится! К тому же ты просто обязан купить сувениры – память на всю жизнь. И нам с папой будет интересно.

Мы прибыли на место и разбили палатки прямо на краю Бородинского поля. Это было нечто незабываемое: еда на костре, прогулки по лесу и, конечно же, само представление. Хотя я прекрасно знал, что все происходит понарошку и никаких всамделишных французов рядом нет, запах настоящего пороха и живое действо прямо-таки захватывали воображение, заставляя поверить во все, что угодно.

Вопреки моим опасениям, вопрос с местом ночевки поднимать не пришлось. Старшие ребята самостоятельно размещали наши рюкзаки в палатки, и подразумевалось, что именно на этом месте мы должны спать. У меня мелькнула мысль, что в случае чего можно списать маме вину за «угловое место» на них, но мне досталась именно середина, чему я был несказанно рад – как иногда мало нужно для хорошего настроения и довольства жизнью. Только выспаться мне толком не удалось – первая же ночь принесла очень неприятный сюрприз.

Измотавшись за день на свежем воздухе, вечером мы ввалились гурьбой в палатку, скинули с себя часть одежды, сунули под головы рюкзаки, мгновенно успокоились и уснули. Это было просто замечательно – я очень боялся подтруниваний ребят над плотной розовой кофтой, которую мне дала с собой мама, чтобы «не заболел». Однако в ней мне стало на самом деле тепло и очень уютно.

– А давайте рассказывать страшные истории, – начал было один из мальчиков, но все были настолько уставшие и полные впечатлений, что захрапели при первой же его попытке рассказать что-то про чертей и оживающих мертвецов. Что касается меня, то последняя фраза, которую я помнил, была: