Живой позавидует мертвому
Шрифт:
Пожилой мужчина в «арафатке», представившийся Анваром, старался держаться подчеркнуто вежливо и даже дружелюбно. Мол, никакие вы не заложники, а гости, поживете у нас некоторое время, никто вам зла причинять не будет. А уж все остальное зависит от правительств ваших стран; мы выдвинули им определенные требования, назначили сроки для их исполнения, будем ждать.
– В гости, вообще-то, по доброй воле ходят, – вставил Волошин по-английски. – А нас сюда насильно привезли.
Анвар неторопливо подошел к доктору.
– Правильно. По своей воле. Вы ведь русский, если я не ошибся?
– Не ошибся, – сквозь зубы процедил Алексей Николаевич.
– Так вот: один наш товарищ сейчас находится в вашей стране, в тюрьме. Куда он также попал не по своей воле. Вот мы и предложили вашему правительству обмен: они нам нашего друга, а мы им – вас. А иначе...
Анвар не договорил, однако по тону, которым была произнесена последняя фраза, Егор Кобзев понял: в случае, если российские власти не пойдут на уступки террористам, ничего хорошего пленникам не светит.
Впрочем, пока ничто не предвещало неприятностей. Заложников поместили в ангаре, приспособленном под жилые комнатки, перегороженном фанерными стенками. Условия проживания выглядели весьма сносно – душ, туалеты, кровати, холодильники с запасами питьевой воды и кондиционеры, нелишние в Египте даже зимой. Пленников даже неплохо накормили. После чего заперли в ангаре, пообещав с завтрашнего же дня дважды в сутки выводить на прогулки. Выходить наружу самостоятельно категорически запрещалось – Анвар поставил у входа двух автоматчиков.
Егор Кобзев казался совершенно деморализованным. Он растерянно крутил головой, осматривался на новом месте, пытаясь оценить масштабы несчастья, неожиданно свалившегося на его голову. К счастью, доктор Волошин не потерял присутствия духа: в отличие от более молодого коллеги, он отнесся к злоключениям стоически: мол, могло быть и хуже, вон, несчастному хирургу Збигневу как не повезло... Да и держат не в яме и не на цепи. Более того: даже не разлучили, – позволили соотечественникам поселиться вместе.
– Интересно, а что это за остров? – шепотом спросил Егор, когда Волошин лег спать. – И откуда здесь взялись ангары, авиационное кладбище? А что во втором ангаре? Прямо кино какое-то...
– Какая нам с тобой разница? – зевнув, на удивление равнодушно проговорил Алексей Николаевич. – От нас сейчас все равно ничего не зависит.
– Будем ждать, пока эти уроды свяжутся с нашими, а те выпустят их соратника из тюрьмы?
– Естественно. Ничего другого нам просто не остается. А ты, что, бежать отсюда надумал? – спросил удивленно Волошин, приподнявшись на локте.
– Отсюда, наверное, и не убежишь. Скала в море, даже спуститься негде, не считая причала. Просто какой-то замок Иф из «Графа Монте-Кристо»! Но, боюсь, если не выпустят отсюда – придется что-то придумывать. От этих сумасшедших всего можно ожидать.
Волошин откинул одеяло, уселся на койке, выпрямил спину и строго взглянул на эпидемиолога.
– Егор, дело в том, что мы сейчас не владеем никакой информацией. Мы не знаем ни наших координат, ни организацию, которую представляют наши похитители, ни даже личности человека, освобождения которого они требуют. Возможно, это какой-нибудь высокопоставленный наркодилер, пойманный в Шереметьево с поличным. Или исламистский шпион. Или знатный ваххабит. Или еще что-то в этом роде, я в этом не разбираюсь... И вообще, я тебе как коллега... и просто старший товарищ, вот что скажу: никогда не умирай до расстрела. И не выстраивай в голове самые страшные сценарии будущего. Нам ведь пока ничего не угрожает. Неприятности происходят лишь тогда, когда человек начинает к ним загодя готовиться... Все, давай спать.
Кобзев послушно улёгся, натянул одеяло на голову и попытался заснуть. Он понимал: Волошин сознательно успокаивает его. Готовься к неприятностям, не готовься – а уж если ты попал в руки к исламистским террористам, неприятности эти все равно произойдут в самое ближайшее время...
Так оно и случилось. Жаркое африканское солнце только-только поднималось над островом, когда в дверь каморки, где жили российские врачи, властно постучали. Оказалось, Анвар требовал к себе Егора.
Спустя минут десять Кобзев под присмотром вооруженного конвоира поднимался в застекленную башенку контрольно-диспетчерского пункта. Молодой доктор не выспался и потому даже не задал себе естественного вопроса: а почему Анвар требует к себе именно его, а не Волошина, как старшего и более опытного врача?
Внутри КДП, переоборудованный под офис, выглядел стильно: дорогая европейская мебель, роскошные восточные ковры, огромный плазменный экран, несколько компьютеров с огромными мониторами. И лишь АК-47, висевший на спинке кресла, несколько не вписывался в общий интерьер.
Сам же Анвар буквально излучал доброжелательность. Теперь ничто не напоминало в нем того «бедуинского вождя», под видом которого он минувшей ночью пытался захватить «Асклепий». Главарь террористов скорей походил на восточного принца из «Тысячи и одной ночи». На его безымянном пальце горел бриллиант размером с лесной орех. Еще несколько бриллиантов помельче подмигивали с золотого браслета на запястье. Пёструю арафатку прижимал к голове обтянутый плюшем обруч. Длинная галабея – традиционная одежда египетских мужчин, – слепила взгляд снежной белизной. Правда, черные каплевидные очки на пол-лица не позволяли собеседнику следить за выражением глаз Анвара, и это сразу насторожило эпидемиолога.
– Будем знакомиться, – на довольно сносном английском произнес хозяин офиса. – Значит, вы Егор Иванович Кобзев? Присаживайтесь...
– Да, Егор, – растерянно ответил молодой доктор. – А вы откуда знаете моё имя?
– Прочитал ваше личное дело, которое нашел в сейфе у капитана Синклера, – любезно пояснил Анвар. – И по специальности вы, стало быть, эпидемиолог?
– Московский медуниверситет имени Сеченова, диплом с отличием плюс интернатура, – согласился Егор. – А что?
– Да ничего, так, в порядке знакомства... – Анвар пристально и вполне приязненно рассматривал собеседника. – Может, чаю хотите? Или кофе? А давайте вместе позавтракаем!