Живой робот
Шрифт:
Элиас довольно надолго замолчал.
— Не только себе, но и всем желающим, — наконец, сказал он. — Куда столько себе? У меня, например, старших братьев и сестер выходит около двадцати.
— Для двух ученых перебор, — рассмеялась я.
— Вот так я у них один и остался. Мех, кстати, тоже из частного сектора, — заметил Элиас.
— Ну, он-то понятно, он большая птица и гордая! Одна Хати у вас нормальная! А они с Мехом давно встречаются?
— Да не очень, года два, кажется, — подсчитал Элиас.
— Эх, не очень! — поразилась я. — У нас после такого срока женятся! Ну, или разбегаются в разные стороны.
— Куда же вы так спешите? — удивился Элиас.
— Жить! Мы ж не сотнями лет жизнь измеряем. У нас она в одну укладывается, да и того меньше, лет 80–90 — уже долгожитель.
— Так мало?
— Сколько есть.
— Подожди, а сколько же тебе лет?
— Ну, не семьдесят, — нервно хихикнула я.
— А сколько?
— Только в обморок не падай, мне двадцать четыре.
Элиас даже остановился.
— Двадцать четыре? — переспросил он. — И ты уже выучилась на врача и вообще совершенно свободный взрослый человек?
— Да, именно так.
— Ничего себе, ты почти как робот, — озадачился Элиас. — Мы к двадцати годам получаем свое первое образование и полное совершеннолетие.
— Сравнил! У вас тут и объемы информации другие. Все-таки, три с половиной тысячи лет и две тысячи! Разный уровень! К тому же, каждое время подстраивается под то, что имеет. У нас нет нескольких сотен лет в запасе, чтобы учиться медленно и основательно. Нужно успеть не только выучиться, но и поработать на благо общества и свое.
— Ну да, другое время, — покивал Элиас.
Мы так и гуляли до самого обеда, который провели в том самом летнем кафе. Хороший выходной! Просто чудесный!
Кажется, я так совершенно привыкну к будущему. Домой к Хати уже прихожу, как будто так и надо, совершенно здесь освоилась со всей автоматикой, будто только так и жила все время. И ломаться все перестало. Раньше бы знала, что перчатки помогут, давно бы надела!
— Ну, что, до вечера? — спросил Мех, подмигивая Хати и собираясь уходить. Большая охапка каких-то крупных пестрых цветов, которые он подарил и помогал донести, лежала у Хати на коленях. Она собиралась перебрать цветы и украсить ими гостиную.
— Ребят, что-то не так, — неожиданно сказал Элиас. Он стоял посреди гостиной, прямой как палка и неотрывно смотрел прямо перед собой.
— Что? — удивился Мехис, глядя то на Хати, то на цветы.
— Не знаю, но такого никогда не было. Я не могу найти нужные сведения, все, на чем бы я не сосредотачивался, не открывается, вместо нужного всплывает бесполезное. Это просто какая-то каша! — Элиас сдавил виски руками. — Я думаю, это…
Вдруг все трое моих друзей уставились в потолок.
— Что такое? — спросила я, единственная у кого не было никакого доступа к сети. — Что говорят?
— Срочное сообщение для всех живых роботов, — ответил мне Кай. — Вирус AXC мутировал. Он очень опасен для живых систем! Никакой защиты против него нет. Он проникает свободно. Всем срочно отключиться от сети и не подключаться до особого распоряжения. Повторяю, срочно отключиться от сети и не подключаться к ней до особого распоряжения.
— Я думаю, это вирус, — договорил Элиас, переведя взгляд с потолка на Хати, потом на Мехиса и, наконец, на меня.
— Что? Как… как ты мог заразиться? — встревожилась Хати.
— Как и все, из сети, — ответил Элиас. Он снова смотрел прямо перед собой, явно пытаясь что-то обнаружить внутри себя. — Я… я чувствую как он разрушает систему… Черт! Я…
Элиас поднял на меня глаза, в которых была обреченность.
— Я не могу ничего сделать… AXC мутирован в AXJ, — сказал он чересчур спокойно. — Я…
Парень почти мгновенно побледнел и тут же потерял сознание. Мехис едва успел его подхватить.
— Эль! — Он встряхнул робота. — Эль!
— Элиас! — воскликнула Хати, вскакивая. Цветы упали с ее колен, но она даже внимания на них не обратила.
Мехис уложил Элиаса на диван и склонился над ним.
— Эль! Очнись!
— Элиас!
Я продолжала стоять как вкопанная. Господи, да что происходит, в самом деле?
— Что? Что такое? Что это значит? — выговорила, наконец, я.
— Элиас подцепил вирус, — ответил Мех. — Вирус разрушает систему.
— Но ведь ее можно восстановить?
Хати медленно покачала головой.
— Но чем-то же помочь можно? — снова спросила я.
Хати опять качнула головой.
— Он что…. умирает? — запнувшись, спросила я.
Хати не двигалась.
— Хати! — потребовал ответа Мехис.
Девушка очень медленно кивнула. Она медленно села на пол около дивана, из ее глаз покатились слезы.
— AXJ… Он его идентифицировал, — тихо сказала она. — Эта кодировка обозначает смертельный вирус. Он не паразитирует, не стирает информацию, он в считанные часы разрушает любую систему. Как только эти часы пройдут, система исчезнет, и сердце остановится… Ничего нельзя сделать… Элиас… — Хати уткнулась в колени.
— Погоди, погоди, — я не дала ей разрыдаться. — Эту систему кто-то создавал, значит, ее можно восстановить! Наверняка же есть какие-то файлы! Да и вирусы можно лечить! Невозможно, чтобы вообще ничего нельзя было поделать!
Ответил мне Мехис:
— Элиас — живая система. Ничего такого для нее нет. Она совершенно другая. С живыми системами работают только одаренные. Никто больше не в состоянии даже разобраться в ней, не то что вылечить.
Мехис присел рядом с Хати и приобнял ее. И что, на этом все? Он подцепил вирус, и теперь все? Никто ничего делать не будет? Только вот так просто сидеть и ждать, когда он умрет? Что же это за будущее такое, что у них на глазах система рушится, а они только плакать могут?