Живой труп. Часть 2
Шрифт:
– Бежим!
– скомандовал Александр. Через минуту они уже были Садовым, где, вопреки всему происходящему, к остановке подходил самый обычный трамвай. Из дворов и со стороны Трубной улицы к нему, словно на спасительный ковчег, бежали люди. В образовавшейся давке Александр помог Анне пробиться к подножке. На прощание крикнул, что обязательно ее найдет и начал выбираться из толпы обратно. Кинув взгляд на уже отходящий трамвай, он попытался ее увидеть, но так и не смог ничего разглядеть в плотной мешанине людских спин.
В назначенном месте сбора уже начали возводить баррикаду. Однако стройка шла очень вяло. Работали в основном одни активисты. Обыватели
Александр уже собирался уходить, когда его остановил Рахимов:
– Нельзя тебе сейчас на Цветной в таком виде. У Филина переночуешь на Новослободской.
Спать на чужой постели очень не хотелось. Но Рахимов был прав, и пришлось подчиниться обстоятельствам. Филин-Степаныч, как и ожидалось, оказался хозяином радушным и хлебосольным. Жил он один, а для гостя нашлись и койка, и выпивка с закуской. За ужином они разговорились. Филин любил поболтать, но в основном на отвлеченные темы. Про себя он говорил очень мало. Александр так и не понял: где Филин работает, вдовец он, в разводе, или так и прожил всю жизнь одиноким бобылем. Беря пример с хозяина, он тоже не стал откровенничать и представился, согласно легенде, отставным чиновником из Саратовской губернии, примкнувшим к делу революции под влиянием литературы.
Рано утром, стараясь не разбудить хозяина, он покинул квартиру. Белая пелена тумана, стекая с крыш, укутывала еще спящую улицу. Правда, на Садовом уже ходили трамваи. На Цветном усиленные бригады дворников ликвидировали последствия вчерашнего побоища. Полицейских патрулей, к счастью, не наблюдалось, но Александр постарался быстрее проскочить до подъезда своего дома.
Глава 12
С этого самого дня Александр ждал, когда наступит суббота, и он отправится на Пятницкую, чтобы снова увидеть Анну. Для начала он собирался пригласить ее на ужин. И это, конечно, будет не трактир Птициных! Для первого рандеву он заранее присмотрел небольшой уютный ресторанчик на Тверской улице. Александр почему-то верил, что она примет предложение. Боялся другого. Ощущение духовной близости, возникшее при экстремальных обстоятельствах, легко может быть разрушено в обыденной обстановке. Они окажутся просто мало знакомыми людьми, которых ничто не связывает и даже сложно найти тему для разговора. И очень трудно будет выйти на узенькую тропинку, которая сможет потом соединить два очень далеких мира. А еще появился страх, что произойдет некое событие, которое сделает даже первое свидание невозможным. И вот во второй половине недели страхи материализовались.
Собрание ячейки снова состоялось на квартире Филина. На этот раз все пришли в своей привычной одежде, и можно было сделать некоторые выводы о классовой принадлежности бойцов революции. Как минимум трое из семерых принадлежали к состоятельному сословию. Один из них - элегантный седовласый мужчина, возможно, имел отношение к миру искусства. Даже его партийное прозвище - Белый перекликалось с псевдонимом известного поэта-символиста, хотя, скорее всего, было связано с седой шевелюрой. Сам Рахимов сменил привычную толстовку на офицерский френч, и даже как-то изменился внешне. Никогда Александр еще не видел патрона таким мрачным и сосредоточенным. А новость, которую он принес, прозвучала, словно гром среди ясного неба:
– Центр поручил нашей ячейке провести акцию по физическому устранению царицынского генерал-губернатора великого князя Петра Александровича. Она состоится в ближайшее воскресенье на Саратовском вокзале, после прибытия князя с царицынским поездом.
В наступившей тишине первым подал голос Белый:
– Теракт в Пасху! Бога побойтесь, господа!
– Предрассудки, товарищ Белый! Объект вряд ли пойдет навстречу вашим религиозным чувствам и перенесет приезд на более подходящее время.
Голос Рахимова звучал, как никогда, жестко. Некоторые члены ячейки, соглашаясь, закивали головами. Глист захихикал. Чувствуя отвращение, Александр повернулся в его сторону и увидел, что парня колотит истерика. По указанию Рахимова Филин отвел его на кухню и налил успокоительного.
За перипетиями последних недель Александр совсем забыл про наступающий праздник. Напоминание оказалось страшным! Один из самых любимых и почитаемых дней должен был совместиться с деянием, перед которым все предыдущие события показались детской игрой в казаки-разбойники.
" Сегодня же Великий четверг!" - вспомнил Александр, и все происходящее стало казаться мистической пародией на Тайную вечерю. За кадром которой всплывало пока еще скрытое тенью лицо Иуды.
Показав на плане, как должны будут расположиться участники группы, Рахимов каждому объяснил его задачу, и назначил назавтра сбор у вокзала для рекогносцировки на месте. Перед тем, как закончить собрание, поинтересовался. Какие будут вопросы?
– Шах, а почему именно этого князька хотят грохнуть?
– поинтересовался коротко стриженый низкорослый крепыш в рабочей блузе, - Царицынские мужики его хвалят. Говорят толковый губернатор.
Ответ у Рахимова, похоже, был готов заранее:
– Потому и хотят, что такие толковые губернаторы опора царизма. А дураков, вроде Мишки Болтливого, нам с тобой товарищ Болт до поры беречь надо.
Услышав, что должен беречь ныне царствующего монарха, товарищ Болт грязно выругался, а Рахимов закрыл собрание. Перед уходом он раздал всем оружие. Александру достался дуэльный револьвер. Точная копия того, что он отправил на дно протоки. В голове даже промелькнула нелепая мысль, будто оружие, дав ему спокойно пожить лишние полтора месяца, вернулось обратно, исполнить свое предназначение.
Выйдя на улицу, все молча разошлись в разные стороны. Возможно, этого требовала конспирация, но у Александра еще с прошлого раза осталось ощущение, что взаимоотношения членов ячейки сложно назвать военным братством. Единственный человек, к кому он здесь испытывал симпатию и уважение был Рахимов.
" Но достаточно ли этого, чтобы стать соучастником в убийстве?"
Следующая ночь стала для Александра самой страшной в жизни. Алкоголь только усиливал обжигающий яд мыслей. Никогда еще проблема морального выбора не стояла перед ним так остро. То, что с легкостью совершали герои кинобоевиков и приключенческих сериалов, в действительности оказалось действием, глубоко противным человеческой природе. Он думал, что куда легче быть простым солдатом, получающим приказы и уверенным, что защищает отчизну. Политические идеи оказались слишком слабым мотивом для того, что должно было свершиться. Чтобы найти хоть какое-то оправдание, он попытался вспомнить бездомного у дверей Николаевского вокзала. Но вспыхнувший тогда благородный порыв защитить униженных и несчастных мало увязывался с хладнокровным политическим убийством. Тем более, что жертвой должен был стать человек, по общему мнению, многое делающий для вверенного его заботам региона. Все говорило за то, чтобы найти способ не участвовать, а может быть даже попытаться сорвать акцию, но внутри сознания звучал еще один безжалостный голос: