Живой труп. Часть 2
Шрифт:
Оставив гостя, Александр поехал к своему флигелю, собрать что-нибудь из еды и одежды. И тут же оказалось, что незаметно это сделать не так-то просто. Аглая возилась с обедом и, похоже, не собиралась в ближайшие часы покидать кухню. Когда Александр полез в холодильный шкаф, кухарка тут же поинтересовалась, какого рожна барину там нужно.
"Работникам обед на дальнее поле отвезу," - не удачно соврал Александр. Аглая тут же попыталась контролировать процесс и чуть не вырвала у него из рук кусок костромского сыра. Пришлось на нее даже прикрикнуть. Обиженная женщина отошла к плите, ворча под нос:
– Ну давай, давай, барин! Тащи все этим
Не проще получилось и с одеждой. Как только он открыл чулан в коридоре, рядом тут же оказалась Анна. Сначала поинтересовалась, когда он наконец поедет покупать манеж для Машеньки. Услышав традиционное "на днях", принялась распекать, за то, что дни эти слишком растянулись. Молча слушая упреки, Александр соображал, что соврать по поводу инспекции чулана. Когда она, наконец, его об этом спросила, ответил, что ищет моток бичевы для подвязывания помидоров.
– О Господи, все у него ни в том месте!
– тяжко вздохнула супруга. В это время из детской послышался плач Машеньки. Анна поспешила туда, бросив на ходу:
– Дотянешь с манежем. Расшибется ребенок!
Как только она скрылась за дверью, Александр откопал среди ветоши большую клетчатую сумку, наподобие тех, в чем таскали товар продавцы блошиных рынков. Кинул туда два подвернувшихся под руку тулупа, мешок со старым мужским бельем, которое Анна списала ни тряпки, добавив ко всему этому две поношенные рубашки и старое полотенце. Убедившись, что его никто не видит, вынес сумку через черный ход и поставил в траву у стены. Вернувшись обратно, зашел в ванную и взял из пластмассового футляра, где жена хранила запас туалетных принадлежностей, зубную щетку, тюбик пасты, и ароматизированное французское мыло. К сараю пошел пешком, стараясь держаться края речного оврага, заросшего лесом и кустарником.
Рахимова он застал на лежаке из полусгнившей соломы. Услышав, как открывается дверь, тот мгновенно вскочил, но узнав Александра, устало опустился на свое ложе. Осмотрев, что принес хозяин, весело заявил, что тут завтрак, как в лучших отелях, еще и целый гардероб в придачу. А особую сердечную благодарность вынес за мыло и зубную щетку. Попросил только принести еще черпак и ведро воды. Исполнив просьбу, Александр распрощался с беглецом до вечера. Он уже подходил к дому, когда вместе с приступом потливой слабости накатил страх:
" А что если кто-то из людей Кричинского наблюдает за домом?"
Тут же стало понятно, что вся его конспирация шита белыми нитками. Наблюдатель с биноклем, даже с другой стороны реки мог заметить, что машина сначала зачем-то заехала за угол, а через несколько минут вернулась. Наверное, при определенном угле обзора можно было увидеть, и как хозяин дома выходит черный ход, а потом идет куда-то с большой сумкой.
А вдруг штабс-капитан успел завербовать или как-то запугать прислугу? Тогда он вскоре узнает, о том, что барин слишком много продуктов забрал на питание работников. Которые, в этот день, кстати, и не появились! А дальше уже можно делать выводы и вызвать полицейскую команду. И в довершении всего со стороны сарая донесся предательский лай. Видимо Гаврюша, сбегав куда-то по своим собачьим делам, возвращался домой и учуял в сарае постороннего.
Бегом вернувшись назад, Александр увидел как пес кидается на дверь. Поймав его за новенький ошейник, потащил Гаврюшу к дому. По дороге твердил "Свои, нельзя!". Пес, видимо осознав, что ему внушали, перестал рваться назад. Только пару раз оглянулся и для порядка гавкнул в сторону сарая. А у его хозяина в голове панически пульсировало:
" Господи! Опять из огня в полымя! Быстрее, сделать Рахимову документы и отправить, куда он там собирался! Но, а вдруг уже поздно, и через пару часов здесь будет полиция и жандармерия?
От одной этой мысли лицо и спина покрывались холодным потом. Мутная волна из прошлого снова накрыла с головой и потащила от твердой земли назад в пучину. Но в какой-то момент, когда паническое состояние достигло своего предала, наступила обратная реакция. Захотелось, встав в полный рост, кинуться навстречу своим страхам. В прихожей, он переоделся в рабочий комбинезон, потом, зайдя в спальню, достал из верхнего ящика тумбочки пистолет и переложил его в карман брезентовых брюк. Сейчас Александр верил, что если у дома появятся полицейские, то у него хватит духу открыть огонь на поражение. Так он даст Рахимову уйти, а сам или погибнет или уйдет вместе с ним, разжигать пламя революции. И неважно, что он не верит в ее идеалы. Если этот мир невозможно исправить, не лучше ли его подпалить с разных концов. А потом сплясать танец Герострата, хохоча над теми, кто пытается вынести из-под пылающей крыши пожитки.
Не желая попадаться на глаза ни к кому из домашних, он отправился в теплицу. Работать начал лишь для того чтобы убить время. Многое из того, что раньше казалось очень важным, утратило свою значимость. Как для человека на смертном одре теряют смысл проценты на банковском счете и планы на следующее лето. И все же он продолжал делать привычные движения, вслушиваясь в доносящиеся со стороны дороги звуки. Когда Анна пришла звать обедать, отказался, сославшись на расстройство желудка. Так прошло несколько часов. К вечеру возбуждение сменилось страшной усталостью. Вместе с ранними августовскими сумерками на него снизошло вселенское равнодушие. Ужинать он тоже не стал. Беседовать с женой о семейных делах и планах на будущее, казалось верхом кощунства. Единственным человеком, с которым он хотел сейчас общаться, был Рахимов.
Глава 13
Давно уже Александру не приходилось сидеть за трапезой в такой обстановке. Нечто похожее, случалось только во времена гимназической юности, когда они со сверстниками, чтобы самоутвердиться и проверить характер, устраивали вечерние бдения на заброшенной мельнице. Разведя посреди мельничного сруба костер и отгородившись окропленной святой водой веревкой, дотемна рассказывали страшные байки из местных преданий. С замирающим сердцем смотрели, как сгущаются сумерки и призраки "нехорошего места" с любопытством наблюдают за ними сквозь прозрачные стены убежища.
После посиделок, распрощавшись с товарищами, Александр бегом возвращался к себе в имение. В тот момент уже не перед кем было храбриться, а в спину, казалось, еще смотрел чей-то мертвящий ледяной взгляд. Дома, как обычно, ожидали причитания бабушки и нагоняй, а то и подзатыльник, от деда. Как непримиримо и долго Александр тогда хранил и лелеял в себе обиду! А сейчас сердце сжималось от ностальгии и уже искренне хотелось просить прощения и за поздние возвращения, и за многое, многое другое. Но сделать это теперь можно было только на старом сельском погосте, что березовым островком возвышался среди полей в двух верстах от имения...