Живущие в нас (сборник)
Шрифт:
– Ложись, – сказала она заботливо, – или у тебя еще дела?
Игорь встал, освободив уголок дивана, на который Алена тут же вытянула ноги, разделся и послушно лег. Осторожно пошарив рукой, коснулся ее спины; нежно прополз вдоль позвоночника, постепенно смещаясь к «лестнице» ребер – Алена любила, когда он таким образом путешествовал по ее телу. Ощупывая каждую «ступеньку», Игорь спустился в ложбину, именуемую талией, и стал взбираться на крутой холм, такой гладкий и приятный на ощупь. В такие моменты Алена, как правило, поворачивалась к нему лицом и каким-то молниеносным движением оказывалась сверху. Они начинали шептать всякие красивые слова, сжимая друг друга; Игорь при этом отчетливо чувствовал каждую ее косточку, и
– Игореш, – Алена демонстративно зевнула, – я уже сплю. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – Игорь убрал руку. …Куда ее теперь девать, эту руку? Там ей было хорошо и уютно… Вытянул ее вверх, словно пытаясь рассмотреть, не осталось ли каких-либо следов – нет, ничего, а жаль… Повернувшись на спину, он засунул бесполезную руку под голову и уставился в потолок.
Суточным графиком работы он полностью сбил свои биологические часы, давно привыкнув спать днем, когда возвращался со смены, и к вечеру обретал бодрость, готовый, как говорил хозяин, «выполнить любое задание любого правительства и за любые деньги» (кстати, довольно злая шутка, потому что деньги, действительно, он платил «любые», то есть почти и не деньги). Алена же, как все нормальные люди, работала днем и отдыхала ночью.
Впрочем, это являлось не самой главной проблемой – были и посерьезнее. Игорь, например, не мог понять, зачем целых пять лет учился на инженера. Чтоб потом отдать два года вооруженным силам и еще три просидеть в КБ, рисуя деталировки, как две капли воды похожие на студенческие курсовые?.. Но дальше-то все пошло еще не правильнее!.. Подумать страшно – пятый год, поигрывая резиновой дубинкой, он тупо наблюдал, как сопливые вертихвостки, вылезшие из шикарных авто, небрежно меняют десяток его зарплат на какое-то джинсовое рванье и вылинявшие майки, которые он бы, точно, выбросил в помойку!..
Думая о «вертихвостках», он имел в виду и Вику. Что ж с того, что она его родная сестра? …Ничего я не смыслю в современной моде, – подумал Игорь, но тут же спустился с небес на землю, – а мне и не надо в ней разбираться; мое дело, чтоб не сперли бабло или шмотки, и все!.. Вообще, если честно, жаловаться на такую работу, грех – деньги платят исправно, хоть не такие, как хотелось бы… да, но у многих и этого нет! – он постоянно успокаивал себя таким аргументом, подводя черту под настоящим, и с радостью устремлялся в прошлое.
Чаще всего Игорь вспоминал студенческие годы, когда уже на втором курсе его считали весьма перспективным боксером; он даже стал призером первенства города, тут же сделавшись вузовской знаменитостью – сам ректор здоровался с ним за руку, а декан лично проверял успеваемость; причем, за «уды» ругал не его, а преподавателей. Умея танцевать только на ринге, в своей любимой левосторонней стойке, свободное от тренировок время он проводил на дискотеках (ночных клубов тогда еще не было), и, как правило, не уходил без стройного, длинноногого «трофея»; продолжение следовало на квартире, снятой ему родителями сразу после поступления. С их стороны это был не только красивый жест – жить в одной комнате с Викой (хоть она и была почти на семь лет младше) становилось с каждым годом все неприличнее. Да и вообще они поддерживали тягу сына к самостоятельности; только знали б они, что творилось в той квартире!.. Но они не знали тогда, и не знают сейчас о его жизни ничего, радуясь лишь наличию семьи и работы. Похоже, в них еще сказывалась социалистическая закваска, и больше всего они боялись, что он, либо уволится, либо разведется.
Отношения с Викой изначально складывались теснее, чем с родителями – еще девчонкой она часто забегала на его, как бы сказали сейчас, «тусовки».
Вике Игорь не завидовал – в свое время у него имелась прекрасная возможность, стать в одночасье богатым. Все спортсмены тогда уходили в рэкет, но он, вот, не пошел. Сейчас можно объяснять это умом и дальновидностью, а тогда, если быть честным, он просто испугался оказаться взорванным или расстрелянным при очередных «разборках». Собственно, теперь уже не был важен тот давний побуждающий мотив – главное, он не жалел о принятом решении, ведь где сейчас эти «романтики с большой дороги»? Нету. Вернее, есть, только все лежат под красивыми гранитными плитами на престижных кладбищах, а он, худо-бедно, целый день помахивает дубинкой и в ус не дует.
Жалел он о том, что их подвал выкупили под оптовый склад, прикрыв боксерский клуб, хотя в душе понимал, что вряд ли б смог добиться чего-то в спорте – характер не тот, и после первого же нокаута он никогда б не вернулся на ринг, а в большом боксе без подобных издержек не обойтись. Это на межвузовском уровне, занимаясь у хорошего тренера, можно было легко долбить участников всяких самодеятельных секций, но если идти дальше?..
…И почему отец отдал меня в бокс? Даже странно – тихий интеллигент… хотя, наверное, хотел, чтоб у меня было то, чего не хватало ему самому. Но, блин, гены взяли верх, поэтому и нокаут по жизни – резиновая дубинка, стул у двери, три тысячи зарплаты и жена-кормилец… Нет, кроме кормильца, она умница, красавица, да еще с собственным жильем! До сих пор не пойму, чего она тогда запала?.. Не иначе, дело в постели! – Игорю очень хотелось так думать, но последние факты говорили обратное, и он вздохнул, – а тогда куда все делось?.. Не так уж я ей надоедаю, а она отвернулась задницей и спит. Подумаешь, аудит у нее!.. Скосил глаза на Алену, но в темноте не увидел ничего, поэтому тоже повернулся на бок и закрыл глаза, заставляя себя погрузиться в неизвестность сна.
Утро началось как обычно. Причем, это «как обычно» существовало в двух вариантах – если Игорь работал, и если у него был выходной. В первом случае квартира превращалась в общежитие, где каждый занимался своими делами, суетясь, не успевая то в ванную, то к остывающему чайнику, и постоянно мешая недовольному «соседу»; во втором случае все происходило, как сегодня…
Алена открыла глаза, почувствовав, как кто-то коснулся ее щеки; сонно улыбнулась.
– Уже пора?.. Я не выспалась… – она капризно шмыгнула носом, – говорила ж, надо раньше ложиться. Это все ты виноват!
Игорь-то хотел сказать, что чай уже заварен, а горячая сосиска плавает в кастрюльке, но настроение сразу испортилось.
– Ложись, кто ж тебе не дает? – пожав плечами, он вышел.
Поняв, что не права, и Игорь меньше всего виновен в ее недосыпании, Алена, даже не умывшись, выскочила на кухню; сзади обхватила шею мужа, прижалась к нему.
– Ну, не обижайся – ты ж знаешь, какая я бываю утром!..
Игорь действительно знал, что по утрам в нее будто переселялась другая женщина, для которой сон является, и богом, и другом, и любовником. Если прервать их общение, женщина страшно гневалась и от нее можно было услышать все, что угодно; но обижаться за это на Алену нельзя – ведь это не она, а какая-то незнакомая, очень неприятная особа, которая, в конце концов, уйдет на работу, а вернется уже настоящая Алена.