Живые души (limited)

Андрей Садыков

Именно такой расклад и считался для меня самым гнетущим. Меня будто бы приковало к земле острым впечатлением, когда я осознал свою беспомощность. Чувство безысходности металось по школе единовременно, и как бы некоторые из числа подавленных ни пытались обмануть себя, окружающих и заглушить его – не помогало абсолютно ничего. Тьма питалась страхами людей со сломанной волей. И распространялась через них.

Нужно отметить, что каким бы слабым и беззащитным я ни был на первый взгляд, мой внутренний стержень не могло надломить ничто. Но никакой моей личной заслуги здесь нет. С раннего детства я получил настолько сильный заряд тепла, любви и Света, что он оберегал меня от безвозвратного перехода на сторону Тьмы. А ведь добро предали многие из моих сверстников. В тот самый мрачный день, когда-то наступающий в жизни каждого. Да-да, я говорю про первое сентября.

Кто-то необратимо потерял себя уже тогда и, что самое главное, даже не заметил, как заместо него пришёл другой человек – расчётливый и жестокий. Десятки, а может, и сотни детей в те «праздничные» мгновения перешли на сторону Тьмы. Непроизвольно. Потому что у них не было достаточно сил и семейной поддержки, чтобы не сломаться.

Очень просто сдаться Тьме, особенно когда вы не осознаёте, что с вами происходит. И куда труднее встать обратно – на верный путь Света. Во взрослом возрасте приходится прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы вспомнить тот огонёк добра, когда-то пылавший в вашей душе.

Ведь очень сложно опомниться и выйти из этого безжалостного водоворота событий, подхватывающего каждого школьника с первого дня. К сожалению, таков гениальный план Тьмы.

Вы приходите в школу, и там вас сразу же к чему-то обязывают. Вы возвращаетесь домой недовольным и совершенно нежизнерадостным. На сердце неспокойно, чувство невыполненного долга в виде домашнего задания, нависшего над израненным сердцем, точит вас изнутри. Но вот вы дома, сделали все уроки и готовы насладиться отдыхом, чтобы как следует восстановиться. Но не тут-то было. Вас ждёт очередной день безграничного садизма над душой, привыкшей к безграничной свободе. И так каждый день.

Только представьте. И такая жизнь укладывается у вас в голове? Вот почему меня всегда очень коробит от выражений наподобие: «Это же всего лишь школа, чего там может быть сложного…» Я бы предпочёл другую формулировку: «Эта школа. Это насилие. Это безжалостный слом воли и ежедневная, почти что беспросветная Тьма». Звучит пугающе, правда? Зато намного правдивее.

И ведь никто не учил и не учит вас тому, как эффективно справляться с навалившейся на вас ответственностью. Самого главного учителя почему-то недоговаривают. И вообще-то я даже знаю почему. Они, к сожалению, как и вы, в основном, становятся рабами системы. Им никто не выделяет время и не даёт возможности на то, чтобы по-настоящему помочь ученикам.

Мне повезло много больше, чем тем, кто сразу остался без какой-либо поддержки. Дома бабушка тут же стала помогать мне делать уроки. Вместе мы справлялись, но каждое задание давалось с необычайной трудностью… На упражнение по русскому из пятнадцати-двадцати слов уходило по три-четыре часа. Наш с бабушкой совместный труд походил на жестокую комедию, где она уговаривала меня писать, а я повиновался, но в ступоре и с неохотой. Медленно – чувствуя себя ужасно из-за того, что делал совсем не то, что хотел – я выводил буквы в тетради.

Слава Богу – совсем другое дело сейчас, когда я рассказываю вам о днях своего прошлого. Буквы на страницах книги буквально летают из угла в угол, всё добавляясь и добавляясь. Рад, что мне вовсе не нужно стараться формулировать мысли на бумаге, да ещё и каллиграфическим почерком. Достаточно просто каллиграфически формулировать мысли в голове, а уж «Живые души» сами разберутся, как же мои драгоценные размышления должны выглядеть на белых листах в толстом переплете. Видимо, Господь пожалел меня и сделал такой подарок, за что я ему бесконечно благодарен. Однако подождите – сначала нужно рассказать о том, что предшествовало сей жизни лихой.

***

Первый класс не то чтобы не запомнился мне. Просто нечего вспоминать особенно-хорошего. Волею судьбы я совсем не был готов к предстоящим испытаниям, и поэтому сразу пошёл на попятную. Однако перед окончательным отступлением, всё же рассчитывая на доброту и светлость этого Мира, я попробовал подружиться с одним мальчишкой из класса.

Его звали Феликсом. Наши отчества совпадали, что немного сблизило нас с самого первого дня знакомства. Феликс показался мне честным и хорошим «другом». По своей наивности я принял его таким, каким он себя выставлял, и решил, что он ведёт себя добро и естественно. Ха. Как же я ошибался.

До сих пор не понимаю, к чему плести интриги в каких-либо взаимоотношениях. Если ты друг – то будь другом. Если ты отец – будь тем, на кого можно положиться…

С годами я стал более осторожным, но не потерял веру в людей. Поэтому всё равно внутренне жду от них такой же бесхитростности и… Настоящности, что ли.

Будто мне было мало предательства со стороны отца. Того, что нож пустит в спину ещё и Феликс, я не мог ожидать никак. Я не привык, чтобы кто-то из детей подставлял кого-то другого на детской площадке. Знаете, там всё было предельно просто.

«Давай дружить!» – и всё. Без кривляний души. Честно.

А здесь оказалось как-то совсем не так. Подло и мерзко. Ну да ладно, давайте расскажу, в чём заключалась суть дела.

Как только мы «подружились» с Феликсом, то сразу поняли, что у нас есть достаточно много общего среди увлечений. Он позвал меня к себе на день рождения, решив отметить праздник с новоиспеченным наивняком, попавшимся в предательские сети.

Я обрадовался и стал ждать заветного дня. Мне действительно нравилось ходить в гости. А ещё я любил принимать друзей у себя – и искренне радовался, приглашая всех, кого знал, к нам ещё с самых малых лет. Бабушка с мамой порой даже поругивали меня за чрезмерное гостеприимство.

Но вот настал тот самый счастливый час. Мне предстояло увидеть место, где обитает мой новый «друг».

Когда я вошёл к Феликсу домой, то сразу увидел, что они живут побогаче нашего. Трёхкомнатная квартира удивила меня своей просторностью. Не менее я поразился тому, что у моего нового друга была своя комната. О таком я не мог и мечтать. Все мы втроем с бабушкой и мамой еле помещались в нашей крохотной однушке.

В то тёмное время мама лежала дома целыми днями. Она окунулась в настоящую депрессию из-за развода. Никогда не прощу отцу того, сколько нервов он вымотал нашей неутомимой семье. Мы всё преодолели. Для того, чтобы я мог написать о наших страданиях. Для того, чтобы отец – узнал себя в этих строках и наконец почувствовал неисчерпаемый стыд за содеянное. Не знаю, ощущал ли он какие-либо угрызения совести по этому поводу до. Вместо того, чтобы принести извинения или хотя бы молчать, не раскрывая свою подлую сущность, отец уверял маму в том, что она не сможет жить без него и пропадет. Вот ведь гад.