Живые души
Шрифт:
К слову, ничего с тех пор особенно сильно не изменилось. Можно сказать, что душа у меня – для представителя мужского пола – весьма ранимая. Однако все эти укрепившиеся в народе выражения – не более чем простые, необдуманные мысли, выкрикиваемые для красного словца.
Душа беспола, и род имеет только наше физическое воплощение. Которое, конечно, тоже немало важно. Но всё же оно не определяет от начала до конца всю сущность человека. Например, стереотип об обязательной брутальности и некой черствости «мужиков» настолько крепок, что порой все (даже сами мужчины) забывают, что и сильный пол способен познать «слабые» ощущения.
Что касается меня, то, Слава Богу, чувствительность во мне не заглушили. Во многом благодаря тому, что я был взращён бабушкой и мамой.
Бабушка, я бы даже сказал, придавала моему счастью особое значение и старалась сделать так, чтобы меня ничего не тяготило – как морально, так и физически. Поэтому с одной стороны я был совершенно несамостоятельным, а с другой – осознал уже в детстве, что есть настоящая любовь. И это вовсе не означает, что я был скучным хлюпиком, не способным промышлять мальчишескими играми и забавами.
Забота бабушки не знала границ. Но в то же время бабушка понимала, как не переступить черту личного, чтобы её тепло не загрело меня до смерти.
Со дня приезда бабушки в Тайланд, она постоянно играла со мной, часто беседовала о том о сём, рассказывала истории, обсуждала со мной прочитанные книги (в особенности интересно мы размышляли о «Гарри Поттере»). В общем, бабушка всегда была и до сих пор – в известном далёком будущем – остается моим (даже нашим с мамой) настоящим оплотом надёжности.
Чего нельзя было сказать о моём отце.
Он умудрялся провалиться почти на любой работе, где бы ни появлялся. Или мог вовсе резко разругаться с начальством и уволиться. Создавал впечатление поверхностного человека, хотя нельзя было сказать, что у него нет никакого художественного вкуса. Мама впервые услышала о многих хороших фильмах и некоторых занятных книгах именно от моего отца, и потом – спустя годы – передала его знание мне.
Если же возвращаться к нашей приключенческой жизни в Тайланде, то могу сказать, что на Пхукете мы оказались далеко не сразу. Сначала нам удалось прожить несколько месяцев в Паттайе, где мы снимали неплохую квартиру и плавали в уютных бассейнах во дворе. До тех самых пор, пока мой отец не поссорился с тайским начальником. Дошло до того, что последний показал отцу нож и пригрозил его угрохать. В потенциальной опасности оказались и мы с мамой. Поэтому скорыми темпами мы эвакуировались из оживленного города и попали на остров.
Не могу сказать, что кто-то из нас сожалеет о месяцах, прожитых в Тайланде. Когда ещё в жизни выпадет возможность побывать в тропической стране не в роли круглых туристов? Однако достаточно трудно вспомнить и осознать, что всё произошедшее с нами много лет назад – является правдой. И уж тем более не хочется пережить ещё раз мгновения всех рисков и различных бедствий.
И всё же одну отчётливую неприятность очень важно рассмотреть со всех сторон. То, что современные психологи называют «детской травмой», действительно оставило неизгладимый след в моей душе. Конечно, боль была очень резкой и неожиданной – что в порядке вещей. Ведь тогда состоялась первая настоящая встреча с Тьмой.
Вот мы прощаемся с моим отцом в тайском аэропорту, откуда улетаем без него обратно – на Родину. Бабушка помахала ему, и, быстро сказав «пока», уже хотела взять меня за руку, но он попросил меня подойти к нему ближе. Зачем? Чтобы окончательно разбить мне сердце? Или же – если посмотреть с другой стороны – для того, чтобы обречь меня на великую силу в будущем? Ещё недавно я бы сказал, что не знаю ответа. Однако сейчас понимаю, что великую силу души можно обрести и без великой боли. И потому отец провинился передо мной. Причём очень серьезно. И вот что он сказал мне тогда:
– Сынок, ты у меня молодец. Не скучай, я тоже скоро к вам приеду. Слушайся маму и бабушку.
Весьма банально, правда? Вроде бы говорил с энтузиазмом и даже смотрел мне в глаза. Я спокойно и любопытно заглядывал в его, а они метались из стороны в сторону. Вся его гордая бравада оказалась лишь пустым звуком. У отца выгорала искренность – Тьма сжигала её прямо в тот миг. И всё, что ему оставалось —это судорожно хвататься за спасательный круг эмоциональности, появившейся на время из-за боязни собственной лжи.
Зачем нагло врать ребенку, совсем не ожидающему подвоха от жизни?
Пожалуй, на этот вопрос я не смогу ответить никогда. Бог всех рассудит. Только Господь знает, с какой Истинной целью Он сам просит или отговаривает человека совершать те или иные поступки.
Кто-то верит, что выдающаяся личность действительно может повлиять на ход случающихся с ней событий, переделать свою судьбу самостоятельно, и радуется, если его теория подтверждается. Ощущение того, что человеку под силу «изменять реальность» – приятное, и оно мне знакомо. Однако есть одно «но». Только с маленькой (неправда, даже с большой) поправкой можно радоваться успеху, достигнутому подобным образом. Только отдавая глубокую дань уважения Творцу, позволившему триумфу, большому счастью, или же, наконец, вселенской радости – свершиться. Позволившему всем обстоятельствам совпасть, а времени – играть вам на руку.
Мой отец отказался идти по Истинному пути. Он пытался задействовать сгустки Тьмы, чтобы соткать собственную действительность, однако чем больше человек верит в свои независящие от обстоятельств сверхспособности, тем больше он погружается в пучины зла.
К чему я рассказываю вам всё это? Думаете, что я сбился с основной мысли? Возможно, вы правы, со мной порой случается такое. Однако на этот раз, кажись, я донес именно всё то, что желал. Я не знаю, почему люди полностью отдаются Тьме, не ведая, что они творят в таком упадническом состоянии. Не знаю, что они ощущают – и если даже они чувствуют себя приятно (в чем я очень сомневаюсь, так как Тьма поглощает свою жертву) – это не то удовольствие, к которому стоит стремиться.
Но знаю одно – если бы не было того резкого сюжетного поворота в истории моей жизни, то не было бы и этой главы, пишущейся в волшебной книге. Сейчас она лежит на верхней полке для ручной клади – в рюкзаке из далекого, уже известного мне будущего – в то время как мы с мамой и бабушкой занимаем места в самолете и готовимся к воздушному путешествию среди узорчатых облаков.
Пока мы парили в воздухе, разговаривая друг с другом о красоте неба, я ещё не осознавал, как постепенно всё отдаляется и отдаляется от нас первая точка невозврата. Что я уже не стану прежним после рокового расставания с отцом, а плохо это или хорошо – решать не мне. Бог всех рассудит.