Живые души
Шрифт:
Мы часто любим давать оценочные суждения. И я ничего не имею против них. Просто не стоит придавать своим и чужим мнениям большого значения. Мир устроен намного сложнее, чем нам кажется. Представляете, сколько всего нужно было совершить Творцу, чтобы привести вас к сегодняшнему дню? Какую работу Он проделал, чтобы вы не сбились с пути и продолжали оставаться на нём? И как в эту сложную систему могут вписаться такие простые понятия как «я – прав, а он – неправ», «я – хороший, а он – плохой»? Всё, что когда-либо случилось с человеком не просто нужно. Оно невозвратимо нужно. Каждое случившееся событие влияет на дальнейший путь. И вот что на
И если уж и говорить о правде, то всем известно, что она у каждого своя.
Да. Всем известна очевидная на слух истина, но не каждый понимает, какой смысл вложен в эти слова. Мы часто употребляем устойчивые выражения, не задумываясь об их подлинном значении.
У каждого своя правда потому, что она вымерена под каждого. То, что для одного будет правдой, не станет правдой для другого. Но и другой никогда не докажет своей правоты. Вообще, если вам нужно кому-то что-то доказать, то знайте, что этого никогда не случится. Желание «доказать» обусловлено желанием пободаться с кем-то. Никто не отступит от своей правды – и правильно сделает. Она дана людям, чтобы жить с ней. Бросить её – порой значит – бросить жить, как задумал Творец. Поэтому все, кто не согласен с тем, что здесь написано, тоже правы. По-своему.
Точно могу сказать только одно – что именно из чётко и громко расставленных точек невозврата и состоит наша жизнь. Можно сравнить их с чекпоинтами в видеоиграх, и, пожалуй, такова действительно наилучше подобранная метафора. С одной маленькой поправкой – что вернуться нельзя…
Постойте-ка. Ведь именно это я сейчас и сделал. Вернулся на тот самый checkpoint, чтобы рассказать вам о днях далёкого прошлого. Так что моё бессознательное (а значит и настоящее) «я» оказалось право. Действительно – лучше метафоры не сыщешь.
***
Когда девять часов – изнурительного, но в то же время внутренне обогатившего нас полёта – остались позади, мы неспешно стали доставать вещи. Я не забыл захватить рюкзак с нарисованным на нём Молнией Маккуином. Каким бы я ни был рассеянным, оставить будущий роман на полке самолёта оказалось просто невозможно.
Я знал, что на новом, но уже обжитом Ford’е из аэропорта нас заберёт дядя Сергей – бабушкин старый знакомый и добрый друг семьи. Я знал, что без него не бывает уютной ни одна поездка домой. Всё же то, что он встречал нас, было верным знаком. Да, нам стало хорошо далеко не сразу после того, как мы вернулись. Но всё-таки стало. И потом стало даже очень хорошо. Иногда Бог отправляет послания, разворачивающиеся в длинной перспективе.
Когда мы подошли к выходу из самолёта, я вдруг почувствовал, что ногу щекочет телефон, каким-то чудом оказавшийся в кармане шорт. Осознав на ходу значимость веселого ощущения, я молниеносно достал гаджет, будто бы уже сам просившийся попасть мне в руки, и разблокировал его быстрым движением. Понимая, что путь, который мне вновь предстояло пройти, будет тернист, я включил “Leaving Heaven” Eminem’а следующим треком в плей-листе и шагнул вперёд – в бездну известной мне Тьмы.
VII
Вы можете представить себе, что значит начать жить сначала? При том тогда, когда тобой движет не личностный выбор, а воля сложившихся обстоятельств. Да, они были искренне против нас, хоть мама, бабушка и я старались идти по Истинному пути. Однако получалось не у всех и не всегда. Нашей главной спасительницей в по-настоящему тёмное время стала бабушка. Она не прогнулась под тяжестью судьбы и стойко вынесла все испытания, тем самым вернув нас в верное русло. Но обо всём по порядку.
Пожалуй, главным шокирующим событием стало то, что отец не собирался быстро возвращаться из Тайланда. Да, у мамы были не очень хорошие отношения с ним, особенно в последнее время, но – по его же вине. Я помню, как отец наезжал на маму и доставал бабушку своей занудностью перед отъездом. В общем-то говоря, он разорвал связь со всеми, с кем мог. Однако и речи не было о том, что он заговорит о разводе в самое трудное время, когда мы только вернулись домой – в Обнинск – в однокомнатную квартиру бабушки, и меня надо было отдать в первый класс. Слава Богу, с выбором бабушка и мама не ошиблись – я пошёл в ту же частную школу, в которой училась мама с 8-го класса.
Каким же мерзавцем надо было стать тогда моему отцу, чтобы так – без малейших угрызений совести – он мог предать всю семью в тот миг, когда мы нуждались в его мужской поддержке. Однако бабушка не могла позволить какому-то придурку вроде него испортить нам жизнь. Она чувствовала себя в расцвете сил своей второй молодости. Бабушка приготовилась спасти нас всех, честно приняв свой жребий.
Она договорилась о том, чтобы меня приняли в школу. Я с нетерпением ждал того самого дня, когда начну учиться. Школьные годы казались мне радостным этапом в жизни человека. Я был уверен, что класс, в который я попаду, будет искренне дружным и весёлым. Что все будут поддерживать друг друга. Зачем причинять кому-то зло? Ответа на этот вопрос, как и самого вопроса, у меня в то время вовсе не возникало.
На самом деле никогда не было мыслей о том, чтобы вступать в конфликт первым. Так уж меня воспитали. Я отъявленный миротворец. Говорят, что каждый думает о чём-то в меру своей испорченности – я же думал о школе в меру своей порядочности, потому что мама и бабушка всегда учили по-доброму относиться к другим людям, быть совестливым и честным. Как совершенно бесхитростный мальчик, я принял эти важные правила и без каких-либо сомнений думал, что у всех дела обстоят примерно так же. И как же быстро суровая действительность нанесла удар по моей мягкой наивности и спокойной отзывчивости…
Чтобы вы лучше могли понять, насколько же неприятно мне стало учиться, сначала расскажу предысторию. На детской площадке (до школы) я никогда не стеснялся ни с кем знакомиться. У меня было много товарищей. Я а самых ранних лет оставался открытым и любил дружить. Я не ходил в детский сад от слова «совсем» – и только в Тайланде успел насладиться немногими днями, проведёнными в необычном месте, смахивающем на заведение подобного типа.
Больше всего этот детский сад запомнился тем, что там разрешали не спать днём. Несколько раз, как порядочный ребёнок, я пробовал заснуть в тихий час, но после провальных попыток воспитательницы осознали, что укладывать меня попросту бессмысленно. Поэтому мне стали давать вольную во время всеобщей дрёмы – я мог либо рисовать в другой комнате, либо сидеть на диване, либо же заниматься английским с «отдыхающей учительницей», как я её тогда называл. В общем, мне очень нравились открывшиеся возможности. Когда вокруг становилось тихо, я получал заветную свободу и мог исследовать недра «учебного» заведения, словно Алёша из «Чёрной курицы» на одиноких каникулах.