Живые и мертвые
Шрифт:
– Не спишь? – задал риторический вопрос вошедший.
– Ты когда-нибудь видел орка, сладко спящего, сидя на полу со скрещенными ногами? – ответил риторическим вопросом изгой.
Вампир поставил на стол у окна бутылку и пару кружек:
– Давай выпьем. Нам с тобой уже недолго ждать развязки, по мне, ожидание в безделье весьма обременительно.
– С какой стати человеку пить с орком? – равнодушно поинтересовался изгой.
– А разве важно с кем? У меня сейчас на душе так тоскливо, что я и с дроу выпил бы. Меня к тому же прошлое все никак не отпустит, а ты – часть его, как ни крути.
Орк
– Не должно мертвому пить с живыми. Страшный проступок… а я нарушил этот запрет и без того множество раз. Мертвому не должно говорить с живыми… Мертвому нет места среди живых… Мертвый не должен вмешиваться в дела живых…
– Я знаю. Но так уж вышло странно, что среди живых немало мертвецов. Глядя на кого бы то ни было, никогда не знаешь, жив он или мертв. Мы с тобой ходим, дышим, говорим, но оба мертвы, каждый по-своему. И нет для нас места среди живых – вот что объединяет нас.
– Но ты, похоже, неплохо уживаешься с другими людьми.
– Да, есть такое. Я, прикидываясь живым, неплохо научился обманывать всех. Даже себя. – Вампир откупорил бутылку и наполнил кружки. – Винцо неплохое, но надраться не получится, хоть я бы не отказался. Для тебя слабовато, такие, как я, вообще к алкоголю практически нечувствительны. Так почему бы не выпить? В предстоящей битве нам это не повредит.
Орк встал с ковра и взял кружку.
– Что ж. Пьем за то, чтобы наши муки закончились.
Они залпом выпили вино, и укутанный тьмой заметил:
– Закусить нечем. Я упустил это из виду.
– Ерунда. Этим не напоить даже десятилетнего мальчишку-орка, – махнул рукой изгой.
– Я встречался с твоей сестрой, – сказал внезапно вампир.
– Где?! – удивился орк.
– В Монтейне. Мы с ней посещаем иногда одного и того же учителя, скажем так.
Моара, Моара… Знаешь ли ты? Скорбишь ли о своем недостойном брате? Лучше бы нет, ходячая падаль не стоит скорби.
– Она… знает?
– Да, ей сообщили о твоей… смерти. Но я рассказал о встрече с тобой там, на дороге. В общем, приврал, сказал, что ты погиб в бою с телмарскими шпионами.
– Спасибо, – просто сказал изгой и горько улыбнулся. – Вот уж в жизни не думал, что буду благодарить за ложь…
Вампир налил еще и печально вздохнул:
– Жизнь – она такая штука, хитрая. Я вот еще годик назад хотел найти окончательную погибель, чтобы не убивать ту, которую люблю. А потом выкрутился и уж думал, что дело в шляпе, еще годиков пятьдесят как-то прожить, и дальше все будет как в сказке. Да вот не вышло. Наворотил я дел и теперь, как оказалось, сам все погубил. А тут еще и война. Все эти людишки ненавидят таких, как я, ни за что ни про что. Но я не могу вот так взять и бросить их в беде. А еще народ моей любимой не лучшие времена переживает – заодно и их беде подсоблю немного. И сам удивляюсь, почему я поступаю во вред самому себе. Может, устал жить, оттого и сую голову под саблю.
– Ты просто делаешь то, что должен, – сказал изгой и взял в руки кружку, – высшая доблесть в том, чтобы поступать так, как надо, не думая о себе. Так живут орки, так живут воины. А как тебя зовут, вождь со щитом на щите?
– Зерван. А тебя?
– Уже никак. Раньше звали Арситаром, и мое имя было увенчано славой. Но я, как и ты, сам погубил свое счастье. У тебя есть жена? – Он сменил тему, чтобы не полосовать лишний раз свое сердце чудовищной болью.
– Нет. Спит моя любовь беспробудным сном длиной в полвека, и, когда проснется, меня уже, скорее всего, не будет. Такие вот дела.
Орк сжал зубы, чтобы не закричать от отчаяния, перевел дыхание. Боль терзает душу, но если ею поделиться – будет не так мучительно.
– А моя жена наверняка еще долго будет в трауре. И для чего? Я недостоин ее. Просто не стою сожалений, особенно – ее сожалений. – Сказав это, он вздохнул и поднял кружку. – Давай выпьем, чтобы у тех, кого мы любим, все было хорошо и без нас.
Сладковатое вино согревающим потоком устремилось в желудок.
Человек, покрытый едва заметными орочьему глазу клубящимися струйками тьмы, и изгой ненадолго умолкли, думая каждый о своем.
– А ты хорошо говоришь по-эренгардски. Когда мы встретились меньше десяти дней назад, ты не знал ни слова.
– Мы всегда легко учили чужие языки.
– Почему ты делаешь то, что делаешь? – внезапно спросил вампир. – Просто потому, что должен? Так безумно ненавидишь телмарцев?
– А что мне еще остается? Мои отец и мать погибли от их рук, когда мне не было и десяти, на моих глазах. То же самое ждало и меня, а моего младшенького брата – рабство. Мы возвращались из соседнего поселка, где гостили у родни матери. И прямо посреди степи на нас налетел авангард отряда разорителей… Отец дрался отчаянно и убил многих, но что он мог сделать в одиночку? К матери подступиться так и не смогли, после того как она сломала их сержанта о колено, ее расстреляли из луков. Но нас с братом родители спасли, эти несколько минут, что они держались, стали для нас разницей между тем, что нас ждало, и спасением. Подоспел гро-Карраг с отрядом, посланным навстречу врагу… Вот скажи мне, укутанный тенью, можно ли утолить мою ненависть?
Вампир вздохнул:
– Я понимаю тебя. Но это было давно, явно больше ста лет. Убийцы твоих родителей мертвы, и те, кто их послал в поход, тоже мертвы.
– Зато есть полно таких же! – воскликнул изгой. – И потому мы сражаемся! Без пощады, без сомнений, сожалений, колебаний! Рано или поздно настанет наш час, и мы утопим в крови всех тех, кто посягает на наши степи, наших богов, наши семьи и наших детей! Мы будем сражаться у себя дома, на чужбине, под светом солнца, под светом лун или во тьме! Мы будем сражаться всегда, в любых ситуациях, при любых раскладах, хоть в одиночку против тысяч, мы будем драться за наши семьи, за наших детей, за наших предков, за наши дома, за наши святыни, за наш народ, за тех, кто погиб раньше, за то, чтобы те, кто будут после нас, жили в мире! Мы будем драться до конца, нашего или наших врагов! Мы никогда не сдадимся!
Он перевел дыхание, умерил пыл и голос. Другим людишкам незачем знать все то, что он говорит этому вот странному человеку. Хотя укутанный в тень, Зерван, странным образом вызывает… доверие.
– Вот потому я делаю то, что делаю, – негромко закончил изгой, – для меня лично это возможность найти себе достойный конец, чтобы постучать во врата предков с гордостью. И чтобы моя Мевара никогда не стыдилась того, что была моей женой…
Вампир потряс бутыль, определяя, сколько в ней осталось вина, и разлил остатки по кружкам.