Живые консоли
Шрифт:
– Ты сегодня чуть не опоздал, – заявил Манни, с едва заметной усмешкой рассматривая новое платье Тимы. Сам он выглядел точно так же, как и вчера: в белом, облегающем трико, на котором рельефно выступали едва наметившиеся мускулы и «признаки пола». «Как он только не стесняется выставляться чуть ли не нагишом?» – подумал Тима и осмотрелся. Полусферический амфитеатр был заполнен едва ли на четверть. На самой верхнем ряду он вновь увидел ее, светловолосую незнакомку. На ее тонкой фигуре пузырилась дутая куртка с множеством молний и наклеек, на которых, кажется, красовались физиономии модных исполнителей. Она не вертела головой, как многие другие слушатели курса, а спокойно ждала начала лекции.
– А где Браун? Прогуливает? – Тима сел рядом
– Он что-то говорил о презентации нового узла, – ответил Манни. – В прошлый раз, я имею ввиду.
– Кстати, в моем поясе сейчас раннее утро, чтоб ты знал.
– Ты все еще следуешь своим биоритмам? – поразился Манни.
Тут ярко мигнула инфосфера и прозвучал звуковой сигнал – пора было начинать учебу. Тима положил обе ладони на пластинки сверхпроводника и напрямую подключился к формирователю образов. Терабиты информации потекли по Сети, выстраивая в его затылочной и височных долях визуально-логические последовательности, перекраивая по-своему миллионы и миллиарды химических мостиков между клетками. С бешеной скоростью высвечивались и костенели оттиски схем, формулы и определения, завершая тему последнего месяца занятий – «Проводящие пути центральной нервной системы».
Через пять минут в программе наступила пауза, и Тима смог открыть глаза и потянуться.
– Я взял с собой мини-сканер, – прошептал Манни, наклоняясь к нему.
– Покажи, – заинтересовался Тима. – Что он делает?
– Нужен объект. – Манни достал из неприметного кармана на боку плоский фонарик с очень неявными признаками сканера, жестоко втиснутого в несвойственную для него оболочку. – Фокус варьируется в пределах километра.
– Где же тогда оптическая насадка?
– Откуда я знаю? Брат сказал, что у него денег не хватило, а залезть в карточку отца он побоялся, – виновато пробормотал Манни. – Система контактная, сигнал передается прямо через кожу, а кажется, будто видишь глазами. Чур, друг на друга не смотреть.
Тима взял у него сканер, на мгновение ощутив, как теплый металл корпуса подстраивается под его индивидуальную схему нервных волокон, чтобы проложить наиболее короткие пути к образу головного мозга. Под большим пальцем обнаружился микроверньер.
– Что делать-то? – спросил он.
– Да ничего, здесь уже все настроено. Просто наведи на объект и смотри, – ухмыльнулся Манни. – Фокус и сам подстроишь. Только постарайся незаметно, а то подумают, что ты на самом деле пытаешься кого-то отсканировать.
Не поднимая руки, так что та оставалась на уровне его колен, Тима медленно повертел пальцем верньер, и вдруг куртка сидящего в нескольких метрах от него парня стала расплываться, теряя непрозрачность. Под ней показалось худое, костлявое тело с торчащими в разные стороны угловатыми лопатками. Спинной хребет между ними бугрился несколькими вживленными сенсорами – похоже, парень явно всерьез вознамерился получить от Сети максимум. Интересно, зачем ему эти лекции, если он такой богатый?
– Убери с него луч, – прошипел Манни. Оказавшийся в фокусе слушатель зашевелился и в недоумении стал оборачиваться – очевидно, пластинки сверхпроводника начали нагреваться, и это смутно обеспокоило их обладателя. Тима направил сканер себе под ноги и придал лицу самое невинное выражение. В этот момент инфосфера мигнула, и опыты с полулегальным устройством пришлось прервать.
4
– Сегодня мне понадобятся третья и четвертая Веры,– обронила девочка. Она только закончила первую часть (точнее, самое начало первой части) своей новой постановки. – А из мужской половины вызови троих Ников. Неважно кого. Один из них должен быть намного старше остальных.
– Не определена композиция и фабула пьесы, – нейтрально напомнил Кассий. – Характеры обеих указанных Вер во многом схожи, что может обеднить эмоциональный компонент произведения. Не определена роль одного из молодых Ников.
– Это все? – нахмурилась Вероника.
– Нет. Менее значительные недостатки таковы: нехарактерные для беднейших граждан речевые конструкции…
– Довольно, – оборвала его девочка. – Что же, ты можешь отредактировать текст? Впрочем, нет, не напрягайся.
Она недовольно коснулась висящей перед ней желтой панели, предписывая программе отказаться от любых комментариев. Тотчас перед ней возникли поначалу расплывчатые, затем абсолютно четкие фигуры пятерых ее бионов. Физический возраст двух девушек, Веры-3 и Веры-4, по программе старения был доведен соответственно до семнадцати и двадцати лет. Плюс двое юношей (она не смогла на глаз определить их номера) лет двадцати пяти… каждый. И последним бионом был зрелый мужчина с незначительной сединой в темных волосах.
Каменные лица всех пятерых быстро ожили, мышцы на них задвигались, формируя одно и то же выражение безграничной благодарности и любви.
– Спасибо, госпожа Вероника, за то, что выбрали меня, – наперебой, с одинаковыми интонациями загомонили они. Девушки тут же со сдержанным любопытством принялись рассматривать антураж игрового пространства, созданный для них интерьерной программой. Сценой служили обе – и внутренняя, и внешняя – поверхности огромного, длиной десять и диаметром восемь метров прозрачного наклонного цилиндра со случайно разбросанными на нем источниками тяготения. Из-за них (по задумке Вероники) ни один из актеров заранее не смог бы угадать, чем закончится его следующий шаг.
– Ты наденешь рваные штаны и потную майку. – Девочка ткнула пальцем в более молодую Веру. Та деланно прыснула в кулачок и с готовностью обросла требуемой одеждой (особенно Кассию удалась дыра на коленке). – Пот должен быть под мышками, – указала Вероника программе, поначалу нарисовавшей мокрое пятно между маленьких грудей Веры-3. Та успела брезгливо понюхать расплывшуюся влагу.
Оба молодых Ника облачились в стандартные молодежные наборы – роскошные, до лодыжек платья, перехваченные на нескольких уровнях шелковыми разноцветными стяжками. Кроме этого, их можно было различить только по прическам. У пятого она была на три сантиметра длиннее, чем у восьмого. Первый долго поеживался, расчесывая выцветшую цифру на волосатой груди и зачем-то прикрывая ладонью просвечивающий между пальцев вялый половой орган, пока наконец не заполучил более консервативные шорты и полупрозрачную укороченную блузку. На сцене сформировались элементы архаичной мебели. Они нарочито дисгармонировали с криволинейной структурой игрового пространства. К тому же заметно поскрипывали, раскачиваемые переменными гравитационными полями, и грозили развалиться прямо на глазах труппы.
– Всем разучить свои роли, – сказала Вероника. Кассий оттранслировал в мозги актеров последовательность элементарных сценических актов и модели их поведения. В течение нескольких секунд Веры и Ники входили каждый в свой образ, затем разместились на сцене согласно первичной расстановке. – Кассий, полифоническая запись с шести точек.
Репетиция началась.
Вера-3 (лежа на узкой пластиковой кровати с закинутыми на ее спинку ногами):
– Ах, почему я не согласилась с Кати и не пошла на вечеринку, пусть даже и со сломанным пином? Там, наверное, веселье уже вовсю бурлит, а Бобби приглашает всех подряд и дает потрогать свои трицепсы. Чего бы я лишилась, интересно – зубов или голоса? Этот проклятый пин! А вдруг я потеряла бы лицо?