Живые лица
Шрифт:
Впрочем, я отвлекаюсь. Вернемся к рассказу.
Весной 1904 года мы ездили за границу. [21] Останавливались в Москве (мы тогда были в Ясной Поляне), конечно, видели Бугаева, хотя особенно точно я этого свидания не помню. Знаю лишь, что с Блоком в то время Бугаев уже был очень близок (а равно и молодой С. Соловьев).
Началом их близости было, помимо прочего, конечно, и то, что Бугаев считал себя не меньшим последователем Влад. Соловьева, чем Блок. Чуждый всякой философии и метафизики, Блок был чужд, как упомянуто выше, и подосновы В. Соловьева — христианства. Он принимал его в «несказ'aнном». Напротив, Бугаев только и говорил, что о христианстве, — с христианами преимущественно. К метафизике и философии он имел большое пристрастие, — хотя я не думаю, чтобы с Блоком он развивал свои философские теории. Надо сказать правду: Бугаев умел находить с каждым его язык и его тему.
21
Весной 1904 года Мережковские были в Германии. По дороге
Мы были с ним уже так хороши, что условились: Боря в Петербурге, куда он вознамерился приезжать часто, останавливается у нас.
Общие события лета и осени 1904 года памятны всем: убийство Плеве, [22] «весна» Святополка-Мирского — банкеты… У нас были свои частные события: привлечение в журнал «Новый путь» так называемых «идеалистов» (Булгакова, Бердяева [23] и др.).
Я не пишу воспоминаний этого времени, а потому скажу вскользь: «Новый путь», по многим причинам разнообразного характера, мы решили 1904-м годом закончить, и, конечно, желательнее было его кому-нибудь передать. Одна из причин была та, что мы хотели уехать года на три за границу. Срока отъезда мы, впрочем, не назначали, и если б удалось привлечением новых людей к журналу перестроить его так, как того требовало время (не изменяя, однако, его основ), мы рады были бы его продолжать. Короче и яснее — «Новый путь», журнал религиозный, был слишком индивидуалистичен: ему недоставало струи общественной. «Идеализм» группы Булгакова — Бердяева был тем мостом, по которому эта группа вчерашних чистых общественников (эсдеков [24] ) переходила к религии — может быть, сама еще того не зная… (Будущее показало, что мы угадали верно, — в общем. Всем известно, как далеко в последующие годы ушли в сторону религии Булгаков и Бердяев и как скоро мосты за ними были сожжены.)
22
Убийство Плеве. — Министр внутренних дел В. К. Плеве был убит эсером Е. Созоновым 15 июля 1904 г. П. Д. Святополк-Мирский, ставший министром внутренних дел после Плеве, был несколько более либерален, чем его предшественник.
23
Булгакова, Бердяева. — Сергей Николаевич Булгаков (1871–1944) — экономист, философ, священник и богослов. Николай Александрович Бердяев (1874–1948) — философ. Группа «идеалистов» (помимо Булгакова и Бердяева в нее входили П. Н. Новгородцев, Н. О. Лосский, С. Л. Франк, Волжский и др.) стала активно печататься в НП с октября 1904 г., а с 1905 г., когда руководство журнала полностью перешло в их руки, он сменил название и стал называться «Вопросы жизни».
24
Эсдеки — социал-демократы.
Надежды наши оправдались не вполне. Идеалисты вошли в «Новый путь», но при самом соединении было ясно, что для совместной работы еще не настал момент: они — еще слишком «эсдеки», мы — еще слишком индивидуалисты.
И, фактически, уже к концу года журнал был передан им, с тем чтобы далее он, переименовавшись в «Вопросы жизни», продолжался без нашего участия. Естественно изменялся и состав сотрудников. Это было решено полюбовно, хотя не могу сказать, что у нас было больше воли к соединению и уступкам. Но привычное недоверие чистых общественников к людям искусства, да еще с уклоном к христианству (но привычно ли «религия — реакция»?) — не удивило нас и в «идеалистах».
Секретарь журнала Чулков [25] оставался секретарем и в «Вопросах жизни». Он уже и при конце «Нов[ого] пути» перешел всецело на сторону новой группы. С ним и с Булгаковым у меня было — в декабре, кажется, — единственное журнальное столкновение, очень характерное для наших взаимоотношений и показательное для тогдашнего положения Блока. Ибо оно вышло как раз из-за моей статьи о Блоке, первой, кажется. Она была, конечно, о его стихах. И вот Чулков и Булгаков дали мне понять, что тема недостаточно общественна, а Блок недостаточно замечателен и статейка моя, при новом облике журнала, не может пойти. Признаюсь, эта нелепость меня тогда раздосадовала, и правдами и неправдами — заметку удалось напечатать. [26] Все-таки это был еще «Новый путь»! В «Вопросы жизни» мы больше ни с чем не ходили, конечно, хотя до конца оставались со всеми его участниками в самых дружеских отношениях, — с Бердяевым в особенности.
25
Чулков Георгий Иванович (1879–1939) — поэт, прозаик, литературовед, мемуарист. Был секретарем НП с апреля 1904 г. См. его характеристику в письме Гиппиус к П. П. Перцову от 3 марта 1904 г.: «…есть чудесный кандидат, некто Георгий Чулков (…) Он бывший студент, поживший в Иркутске, теперь в Нижнем, пишет в «Нижегородском) листке», был очень хорош с кружком Горького и Андреева, теперь принципиально разошелся; прислал его Брюсов; сам далеко не без таланта, либерало-декадент, подающий надежды на новое, крайне тянущийся к «Новому пути». Человек деятельный, неприхотливый (жена и он, без детей) и во всяком случае литератор. Нам он очень понравился» (Максимов, с. 159–160). См. также воспоминания Чулкова «Годы странствий». М., 1930, с. 51–64.
26
Заметку удалось напечатать — см.: X. [рец. на: ] А. Блок. Стихи о Прекрасной Даме. — НП, 1904, № 12, с. 271–280.
Но не показательно ли это приключение с
Со всеми памятными датами тех времен у меня больше связывается образ Бугаева, чем Блока. Связывается внешне, ибо по странной случайности Боря, который стал часто ездить в Петербург и останавливался у нас, являлся непременно в какой-нибудь знаменательный день. Было ли это 9 января или 17 октября, или еще что-нибудь вроде (в самый последний раз, увы, тоже случилось 1–2–3 марта 1917 г.), — помню обязательно тут же гибкую фигуру Бори, изумленно косящие голубые глаза, слышу его своеобразные речи, меткие и детские словечки… Боря все видел, везде был, все понял — по-своему, конечно, и в его восторженность вплетается ирония.
Наезжая в Петербург, Боря постоянно бывал у Блока. Рассказывал ли мне он о Блоке? Вероятно. Однако я не помню, чтоб он говорил мне о том, как отражаются на Блоке события. Раз он мне прочел (или показал) новое стихотворение Блока, где рифмовало «ниц» и «царицу». [27] Стихотворение было хорошее, но рифма меня не очаровала.
— Вам нравится, Боря, это «цариц-у»?
Он неистово захохотал, подпрыгнул, чуть ли в ладоши не захлопал:
— Да, да, это именно у-у-у! Как тут нравиться, когда цариц-у-у-у!
27
Новое стихотворение Блока, где рифмовало «ниц» и «царицу». — Имеется в виду стихотворение «Я живу в отдаленном скиту» (1905):
Но живу я в далеком скиту И не знаю для счастья границ. Тишиной провожаю мечту. И мечта воздвигает Царицу.Вот в таких пустяках являлся тогда Блок между нами.
Зима 1905–1906 года — последняя зима перед нашим отъездом за границу надолго — памятна мне, в конце, частыми свиданиями уже не с Блоком только, но с ним и с его женой. Как случилось наше знакомство — не знаю, но помню часто их всех трех у нас (Боря опять приехал из Москвы), даже ярче всего помню эту красивую, статную, крупную женщину, прелестную тем играющим светом, которым она тогда светилась.
В феврале мы уехали, расставшись со всеми очень дружески, даже нежно.
Но по каким-то причинам, неуловимым — и понятным, ни с кем из них, даже с Борей, у меня переписки не было. Так, точно оборвалось.
Со сведениями о России, много, конечно, приходило к нам и вестей о Блоке. С одной стороны — о его общественных выступлениях, участии в газете А. Тырковой, [28] очень недолгом, правда, и окончившемся как-то неожиданно. С другой — известия о внезапной его чуть не славе в буйно завившейся после революции литературной среде — театр Коммиссаржевской, [29] «Балаганчик»…
28
Участие в газете А. В. Тырковой. — Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс (1869–1962) — писательница, журналистка. У Гиппиус явная хронологическая неточность: газетой Тырковой называлась «Русская молва», выходившая в 1912–1913 гг.
29
Театр Коммиссаржевской, «Балаганчик». — Сближение Блока с театром В. Ф. Коммисаржевской началось в 1906 г., спектакль по пьесе «Балаганчик» был поставлен 30 декабря 1906 г.
Но все это смутно, из вторых, третьих рук.
И только однажды, на несколько месяцев, Блок выступил из тумана. По крайней мере, имя его стало у нас постоянно повторяться.
Кто-то позвонил к нам, днем.
«Monsieur…» не понимаю имени. Выхожу в переднюю. Там стоит, прислонившись к стене, в немецкой черной пелерине, — и в самом несчастном виде — Боря Бугаев.
Явление весьма неожиданное в нашей парижской квартире.
Оказалось, что Боря уж давно странствует за границей. [30] Не понять было сразу, как, что, зачем, почему. Шатался — именно шатался — по Германии. Вывез оттуда гетры, пелерину и трубку. Теперь приехал в Париж. Вид имел неулыбающийся, растерянный. Сказал, однако, что намерен остаться в Париже на неопределенное время.
30
Уж давно странствует за границей. — В конце сентября 1906 г. Белый уехал в Германию, в начале декабря прибыл в Париж.
И остался. Жить в нашей парижской квартире было негде, и он поселился недалеко, в маленьком пансиончике, — мы видались, конечно, всякий день.
Скажу в скобках, что в этом пансиончике он ежедневно завтракал… с Жоресом! [31] И, в конце концов, они познакомились, даже вели постоянные долгие разговоры. Боже мой, — о чем? Но воистину не было человека, с которым не умел бы вести долгих разговоров Боря Бугаев!
Об этих месяцах с Борей в Париже, о наших прогулках по городу и беседах не стоило бы здесь говорить, если бы темой этих бесед не был, почти постоянно, — Блок.
31
С Жоресом. — Белый познакомился с Ж. Жоресом (1859–1914) в декабре 1906 г., а в феврале 1907-го представил ему Мережковских. См.: Белый Андрей. Воспоминания о Жоресе. Пред. и публ. А. В. Лаврова. — Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988 (там же указаны другие варианты воспоминаний Белого о Жоресе).