Живые локаторы океана
Шрифт:
В начале апреля самцы начинают бродить по колонии среди многотысячной толпы собратьев и жалобно кричат. Может пройти несколько дней, прежде чем на его призыв, выраженный своеобразным звуком, песней «обольщения», откликнется какая-нибудь самка. Впрочем, если супруга уже вернулась, она не заставит себя долго ждать. Самка узнает своего избранника по голосу. Сблизившись, а иногда и прижавшись грудью друг к другу с высоко поднятыми головами и полуопущенными веками, супруги замирают в экстазе. Повторный брак заключен.
Покончив со всеми формальностями, молодожены флегматично коротают время, пока в конце четвертой недели самка не снесет яйцо. Роды затягиваются надолго и проходят в муках. Самец бывает очень озабочен и покорно сносит побои жены, если она раздражена. Наконец яйцо снесено. Это радостное событие супруги переживают очень эмоционально.
Яйцо у императоров крупное, до полукилограмма весом.
Самка не дает ему охладиться и закатывает себе на лапы, а самец в это время поет гимн своей обожаемой супруге. Сначала самец кажется удовлетворенным, но вскоре он понимает, что для полного счастья ему необходимо безраздельно владеть яйцом. Тогда он склоняется перед женой в глубоком поклоне.
Самка отвешивает ответный поклон и запевает, самец вторит ей, стараясь в интервалах между ариями завладеть яйцом.
И как только это ему удается, он замирает, сразу утратив интерес ко всему на свете. Почувствовав холодность со стороны своего избранника, самка удаляется, но вскоре ненадолго возвращается вновь, чтобы проверить, в надежных ли руках она оставила свое яйцо.
Самка не ела с самого выхода на лед и изрядно отощала.
Ей бы спешить к морю, но она еще и еще раз вернется, каждый раз отходя от колонии все дальше, пока не встретит двух-трех таких же отвергнутых императриц, и женская компания уходит, чтобы восстановить силы на обильных морских кормах. Самки вернутся в колонию лишь через два месяца. Все это время самцы, не меняя позы, стоят на одном месте, и только в буран сбиваются плотной кучей, но тотчас рассредоточиваются, как только ветер начинает стихать.
Обычно самки успевают вернуться раньше, чем вылупится птенец, и, с поклонами забрав яйцо, отпускают в море самца.
Иногда птенец появляется раньше, чем вернется мать. На этот случай наиболее добросовестные отцы, несмотря на четырехмесячный пост, сохраняют в зобу немного пищи. Но, если мать запоздает надолго, она рискует не застать в живых малыша.
Запасенной самкой в зобу пищи должно хватить малышу на полтора-два месяца, пока отец не принесет с моря новых запасов. Все это время птенец сидит у матери на лапах, прикрытый сверху брюшной складкой. К моменту возвращения отца птенцы уже не помещаются в материнской колыбели.
Забавные пушистые малыши собираются большими компаниями и в импровизированных яслях коротают свой досуг. Здесь их и отыскивают родители, когда приходит время очередной кормежки. Они узнают своего ребенка безошибочно по голосу и на подачку чужому малышу ни в коем случае не расщедрятся. Только потеряв собственного отпрыска, пингвины могут усыновить чужого птенца. Молодые холостяки, напротив, весьма активно выражают желание стать опекунами. А малышам все равно, кто их опекает, лишь бы кормили.
Сходным образом выводят птенцов королевские пингвины, с той только разницей, что период насиживания у них чуть короче, а родители сменяют друг друга чаще. У пингвинов Адели бывает по два яйца. Они сидят на них, как настоящие птицы. Яйцо развивается за 33–40 дней. Золотоволосые пингвины тоже откладывают по два яйца, но чаще всего насиживают только второе. Больше всего детей у малого пингвина.
В его гнездовых норах не редкость и три птенца.
Крылатые пешеходы отлично приспособлены к жизни в суровых полярных условиях. Самое страшное здесь стужа и бескормица. И с тем, и с другим пингвины умеют бороться.
Питаясь мелкой рыбешкой, небольшими кальмарами и каракатицами или небольшими рачками, птицы способны накапливать большие запасы жира.
Пингвины папуа, живущие в Антарктике на острове Посесьен, при морозах в 40–50° и пронизывающем ветре умудряются иметь постоянную температуру тела 39,8°. Для этого им приходится в сутки расходовать из своих запасов 150 г жира, что составляет более 2% веса тела. Хорошо подкормившись в океане, пингвины могут выбраться на берег и отдохнуть несколько дней, не заботясь о хлебе насущном. Запаса топлива им вполне хватает на две недели.
Особенно тяжело приходится птицам, живущим на антарктическом материке. Чтобы не замерзнуть, императорские пингвины вынуждены сжигать много жира. В морозы они теряют в весе до 200 г в сутки. Во время снежных бурь при значительном падении температуры пингвины сбиваются плотной массой – по 300–600 птиц, образуя так называемую «черепаху». В такой теплой компании, согревая друг друга своими телами, пингвины экономят топливо, сжигая его на 50% меньше. «Черепаха» все время движется. Птицы, оказавшиеся с наветренной стороны медленно текут вдоль скопища себе подобных. За сутки «черепаха» может отползти на 100–150 м.
Так же хорошо пингвины приспособлены для жизни в воде.
Толстый слой жира и здесь спасает от холода. Дышать под водой они не могут, зато научились запасать кислород лучше всех других птиц. У них рекордное для птиц количество крови – 15% от веса тела, а гемоглобина в каждом эритроците в 2–2,5 раза больше, чем у утки или гуся. Если учесть, что эритроциты занимают половину объема крови, а мышцы снабжены миоглобином, понятно, почему пингвины могут оставаться под водою до 7 мин.
На пустынных антарктических берегах некого стесняться.
Очевидно, именно поэтому пингвины ведут себя достаточно шумно. Для общения используются определенные позы и звуковые сигналы. Песнь обольщения императорского пингвина похожа на быстрый говорок с протяжной нотой на конце. Трубный призывный свист слышен за несколько километров.
Известны крики ужаса, гнева, удовольствия. Последние похожи на клокотание и издаются только в воде. Излюбленным сигналом малых пингвинов является звук, напоминающий блеянье.
Как и у большинства птиц, у пингвинов хорошо развито зрение. Однако слух для них важнее. С залепленными глазами пингвины преспокойно возвращались в свою колонию. Когда же птицам залепляли слуховые проходы, они в полной растерянности кружили на одном месте, хотя колония была им прекрасно видна.