Живые мертвецы в Далласа

Харрис Шарлин

— А что они с ним сделают?

— Это решит Стэн.

— Ты помнишь договор со Стэном? Если люди окажутся виновными по моему свидетельству, их не убьют.

Билл, конечно, не хотел сейчас со мной спорить.

— Сьюки, тебе надо поспать. Мы поговорим об этом, когда ты проснешься.

— Но к этому времени он может быть уже мертвым.

— Тебе-то какое дело?

— Ведь был договор! Я знаю, что Хьюго — дерьмо, я ненавижу его, но мне его жаль. Я не думаю, что могу обречь его на смерть, а потом жить со спокойной совестью.

— Сьюки, до твоего пробуждения он точно будет жив. И тогда

мы это обговорим.

Я чувствовала, что сон затягивает меня, как в воронку. Было сложно поверить, что сейчас всего лишь два часа ночи.

— Спасибо, что пришел за мной.

После паузы Билл сказал:

— Во-первых, тебя не было в Центре, только следы крови и мертвый насильник. Когда я обнаружил, что тебя и в больнице нет, что ты оттуда как-то исчезла…

— М-м-м?

— Я был очень, очень напуган. Никто не знал, где ты. Более того, в разговоре с медсестрой я понял, что твое имя из компьютера тоже исчезло.

Да, у оборотней все очень хорошо налажено.

— Наверное, я должна послать Луне цветы, — сказала я, едва выговаривая слова.

Билл поцеловал меня. Это все, что я запомнила.

Глава 7

Я потянулась и посмотрела на светящиеся часы, стоявшие на столике у кровати. Еще не рассвело, но до рассвета оставалось не так уж много времени. Билл уже лежал в своем гробу; крышка была закрыта. И почему я проснулась?

Что-то мне надо было сделать… Часть меня удивлялась собственной глупости, пока я натягивала шорты и футболку. Мое отражение в зеркале, на которое я лишь слегка взглянула, выглядело ужасно, и причесываться я начала, не глядя в зеркало. К моему приятному удивлению, моя сумка лежала на столе. Кто-то принес ее из штаб-квартиры Братства прошлой ночью. Я засунула в нее пластиковый ключ и через силу поплелась по пустынному коридору.

Барри на дежурстве не было, а его коллега, видимо, был слишком хорошо воспитан, чтобы спрашивать меня, что я тут делаю в таком виде, как будто упала с самосвала. Он вызвал мне такси, и я объяснила водителю, куда мне нужно. Таксист покосился на меня через зеркало заднего вида:

— А может, вас в больницу отвезти? — выдавил он.

— Да нет, я там уже была… — Но это, похоже, ничуть его не убедило.

— И чего ты мотаешься среди этих вампиров, если они так с тобой обращаются?

Машина тронулась. Дорога была почти пуста, как всегда в предрассветный час воскресного утра. Всего пятнадцать минут заняла дорога до того самого места, где я была прошлой ночью — до автостоянки Братства.

— Вы не подождете меня? — спросила я у шофера. Это был старик лет шестидесяти, седой, без одного переднего зуба, одетый в рубашку на кнопках вместо пуговиц.

— Почему бы и нет? — ответил он, вытащил из-под своего сидения вестерн Луи Ламура и включил лампу на потолке салона.

На освещенной фонарями стоянке не видно было ни следа событий прошлой ночи. Стояло всего несколько машин, по-видимому, оставленных с вечера. Одна из этих машин, как мне показалось, принадлежала Гэйбу. Интересно, а была ли у Гэйба семья? Наверное, нет, во всяком случае, я на это надеялась. Во-первых, он был таким извергом, что их жизнь была бы незавидной, во-вторых, им теперь пришлось бы всю жизнь удивляться, как же он умер. И что теперь будут делать Стив и Сара Ньюлин? Много ли осталось от их Братства? Наверное, оружие и продовольствие все еще хранились в церкви. К Апокалипсису они, что ли, запасались?

Из теней, окружавших церковь, показалась фигура. Годфри. Он был по-прежнему без рубашки и по-прежнему казался шестнадцатилетним подростком. Только странные татуировки и глаза выдавали, что это не так.

— Я пришла, чтобы увидеть, — сказала я. Хотя, должно быть, правильнее было бы сказать «стать свидетелем».

— И зачем?

— Я должна тебе.

— Но я же злое существо!

— Да, это так. Но ты совершил добро, когда спас меня от Гэйба.

— Что? Убив еще одного человека? Да я и не заметил. Одним больше, одним меньше… А так я хотя бы спас тебя от унижения.

Его голос взял меня за душу. Зарево на востоке было слишком слабым, фонари еще горели, и в их свете мне стало ясно видно его обманчиво юное лицо.

Наверное, это было ужасно глупо, но я заплакала.

— Как мило… — сказал Годфри. Его голос уже удалялся. — Хоть кто-то поплачет обо мне напоследок. Не думал я, что так будет…

Он отошел на безопасное расстояние.

А потом взошло солнце.

Когда я вернулась к такси, водитель убрал свою книжку.

— Там у них что, пожар? — спросил он. — Я видел, как что-то дымится, и уже хотел было пойти посмотреть!

— Все уже кончилось — ответила я.

Я терла лицо где-то около мили, а затем смотрела из окна на улицы просыпающегося города.

Вернувшись в отель, я снова зашла в нашу комнату. Я сняла шорты, легла в постель и заснула, как будто стараясь выспаться впрок.

Билл разбудил меня уже после заката своим любимым способом: я проснулась от того, что моя футболка была задрана, и его темные волосы терлись о мою грудь. Его рот нежно обсасывал половинку того, что он называл самой красивой парой грудей на земле. Он старался следить за своими клыками, которые держал полностью втянутыми.

— Ну же, тебе нравится, когда я делаю это очень, очень осторожно? — шепнул он мне.

— Только если ты обращаешься со мной, как если бы я была сделана из стекла… — тихо ответила я.

— Нет… это же не стекло! — ответил он, поглаживая меня. — Это же теплое… и влажное!

У меня перехватило дыхание.

— А вот так? Тебе так не больно? — Его рука заработала жестче.

— Билл… — Вот все, что я смогла сказать. Наши губы соприкоснулись, и его язык задал знакомый ритм.

— Ложись на бочок — прошептал он. — Я позабочусь обо всем.

И он позаботился.

— А что это ты в майке? — спросил он полчаса спустя. Он подогрел в микроволновке бутылку крови из холодильника. Моей крови он не взял нисколько: я и без того была слаба.

— Я ездила на стоянку и видела смерть Годфри.

Его глаза уставились на меня, посверкивая.

— Что?

— Годфри встретил рассвет… — Фраза, которая когда-то казалась мне до тошноты мелодраматичной, теперь прозвучала из моих уст вполне естественно.

Повисло молчание.