Живые тени ваянг
Шрифт:
Морской бриз вернул ее в прежнее состояние. Катя словно стряхнула с себя нечто невидимое, прилипшее к ней там, в самолете.
По дороге в отель Паула перешла на русский язык. Удивительно, но знала она его отлично, видимо, когда-то была прилежной ученицей:
— И что это за «фрукт» прицепился к тебе? Нужен он? Сегодня идем в ночной клуб! Закадришь себе…
— Паула, я с ним должна в оперу пойти…
— Так ты уже и «должна»! Запомни: в этой жизни никто никому ничего не должен! Понятно? Я говорю тебе не как подруга, а как психолог.
— Ты знаешь, что-то я не хочу сегодня в ночной клуб, — прервала начавшийся монолог Паулы Катя. Она знала, что если речь зашла о профессиональных вопросах, то это — надолго. Паула
— А хочешь, просто посидим у меня дома?
— Это удобно?
— Вполне. Быстро соглашайся, пока я не передумала. Я ведь никого домой не приглашаю…
Паула Янсон жила в престижном районе Амстердама в четырехкомнатной квартире, оставшейся от мужа — Томаса Янсона, известного шоумэна. Три года назад, до рождения сына, счастье застилало ей глаза. Быть женой популярной личности плюс делать карьеру самой, плюс… В общем, были у нее только плюсы. Когда родился Вилли, вместе с ним появился всего один, но очень жирный минус. Сразу же после этого события Томас ушел из ее жизни. Сначала — хлопнув дверью квартиры, а потом — когда захлопнулась перед его лицом крышка гроба: творческий полет закончился быстро и трагически — в прошлом году он умер от передозировки… Пауле остались шикарная квартира, «Ягуар» нового поколения, как и положено в этом случае — цвета свежей крови, и маленький Вилли….
Когда они вошли в квартиру, в просторной детской еще горел свет. На бежевом ковре с высоким ворсом сидел мальчик лет трех в голубой пижаме. Видимо, он готовился ко сну. Малыш складывал из конструктора башню, и потому по всему ковру были разбросаны «стройматериалы» — кубики. Рядом с ним расположилась совсем юная худенькая девушка, больше похожая на девочку-подростка лет тринадцати.
— Вилли!
Услышав голос матери, мальчик от неожиданности выронил пластмассовый кубик. Он медленно повернулся лицом к входящим, и у Кати защемило сердце: сын Паулы был дауном. Она знала таких детей, потому что несколько раз видела их, увлекаясь в студенческие годы благотворительностью. Тогда она посещала специальное заведение для детей с подобными отклонениями и очень удивлялась, как они похожи друг на друга, и мальчики, и девочки. Такой же отрешенный взгляд круглых, чуть заплывших, глаз, такой же маленький нос, такие же пальцы-барабанные палочки…
Вилли посмотрел в сторону вошедших и что-то промычал:
— Мы-мы, ммм…
Девчушка сидела молча. Она просто посмотрела на Паулу и улыбнулась. Видимо, нянька должна была идти домой.
— Хелен, давай я тебя провожу домой, уже совсем поздно.
И, словно отвечая на молчаливый вопрос Кати, добавила:
— Не удивляйся, она немая…
— Подожди, Паула, а разве мальчику не нужна нянька с «голосом»?
— Эх, знала бы ты, сколько они сейчас стоят… Да еще и какие засранки! Могут избить ребенка… А Хелен — здесь, по соседству, да и почти даром… Ну все, прекратим, а то еще и слезы хлынут.
Вилли сейчас будет спать, видишь, он уже носом клюет, а мы давай-ка с тобой пройдем в гостиную…
…Они сидели в белых креслах из мягкой кожи за квадратным журнальным столиком, который стоял на добротных резных ножках посреди комнаты. Паула приготовила легкий салат, разложила по тарелочкам закуски из полуфабрикатов и достала из бара массивную пузатую бутылку коньяка с темно-зеленой этикеткой, демонстрирующей дороговизну напитка.
— И как у тебя со Стасом? Получается? — она поднесла узкий высокий бокал к губам, словно пытаясь насладиться ароматом напитка на расстоянии. — Ведь он стал вроде бы как последней пристанью для тебя?
— А почему ты так решила? — в голосе Кати появились настороженные нотки. Ей не понравились слова Паулы, но еще больше — интонация.
— Как же! Столько заводила романов, а замуж так и не вышла! Посмотри на себя, подруга, ведь ты из тех, о ком говорят: «Ей уже за тридцать».
Катя поставила на стол бокал, который грела в ладони, и тупо посмотрела в огромное зеркало в такой же резной, как и ножки столика, оправе. Оно висело как раз напротив, занимая добрую половину стены. На нее смотрело лицо миловидной девы с вполне правильным европейским профилем. Обычный прямой нос, пусть и не «греческий», темно-коричневые глаза, чуть вьющиеся, почти до плеч, каштановые волосы… Да и одежда ничего — сама сконструировала. Брючки стильные, укороченные и зауженные, цвета шоколада, под цвет глаз и волос, блузка — цвета пряной горчицы, подчеркивает скрытые под ней достоинства…
— Да я не в прямом смысле… Так ты вроде бы и ничего, но немного надо поработать над собой: повысить самооценку, избавиться от комплексов… Да-с, увереннее надо быть, увереннее…
— Паула, я совсем растерялась… Стаса посылают на стажировку… в Лондон, в Английский банк [9] …
— Хм-м… Это плохо… Для тебя плохо, не для него…
— Вот и я о том же…
— Надолго?
— На год.
— Ну все, считай, потерянный он… Сама подумай, такой видный парень, да еще и банкир, да еще и сын хозяина банка… Эх, Катюша… Давай лучше выпьем, как говорят у вас, «за нас, за бабе»!
9
Банк Англии, англ. Bank of England, официальное название англ. Governor and Company of the Bank of England — выполняет функции центрального банка Соединённого королевства.
— Откуда ты знаешь?
— А у нас ваши девочки работают на подиуме. Да и не только «на», но и «под» — тоже…
На Паулу накатилась волна смеха, как будто вспомнила что-то забавное, и она расхохоталась так громко, что зазвенели на столе тарелки.
— Закрыли тему! — Катя проявила совершенно не присущую ей решительность, и Паула замолчала, а потом и вовсе хлюпнула носом:
— Да, за все в этой жизни нам приходится платить. Вот я — посмотри, какую квартиру имею! А машину? Эта модель два года назад признана в Великобритании самой роскошной! [10] А вот в личной жизни — не клеится, да и ребенок… Так что одно получила — другим заплатила…
10
Автомобиль Jaguar XJ получил премию журнала «Тор Grear» — «Самый роскошный автомобиль 2010 года».
Паула жадно выпила последние капли коньяка, бултыхавшегося на дне бокала.
— А вот оставить сына… Не смогла! Хотя еще в роддоме мне говорили, что могу написать заявление… Катюш, я на минутку проведаю Вилли, хорошо? Посмотрю только, уснул ли он…
…Сон пришел быстро, Катя едва успела положить голову на подушку. Театральное представление продолжилось. В этот раз на фоне черного бархата появились люди в тех самых масках, которые Катя уже успела хорошо разглядеть. Актеры молча прошли слева направо под перезвон колокольчиков и других необычных инструментов и… растворились в воздухе. И тут нависла над бархатом огромная тень той самой птицы — с орлиным клювом и с человеческим телом. Она прижала руки к груди, раскрыла крылья веером и выдавила из себя гортанные звуки:
— Когда Катарина простит Альберта и вместе с ним приедет в центр земли, туда, где проходит ось мира… Когда они вдвоем пройдут тропой очищения… от матери всех храмов… и положат дар богам… Когда боги скажут, что Альберт получил прощение…
«Да у нее же простреленное горло! — подумала Катя. — Поэтому и звуки такие „проржавевшие“, как из трубы!»
— И что тогда? — переспросила она у птицы.
— Когда Катарина простит Альберта… — «заезженной пластинкой» продолжали выплескиваться ржавые звуки…