Жизель
Шрифт:
Я смотрю на Бри, и на ее милом лице уже красуется огромный синяк, а кровь смешивается со слезами на ее светлых волосах. Я пытаюсь отпихнуть от себя Джека, потому что знаю, что он собирается меня изнасиловать, и если я буду продолжать бороться, может быть, он устанет. Я выдаю желаемое за действительное, и тут меня осеняет понимание того, что я ничего не могу сделать. Я закрываю глаза, пока Сет стягивает с меня леггинсы, а Джек, держась одной мясистой рукой за мое горло, расстегивает штаны. Я чувствую прогорклую вонь его дыхания
Я знаю, что голая от пояса и чувствую грязь на своей коже. Он щиплет меня за соски через рубашку, и от боли по моему лицу текут слезы. От боли я теряю сознание. Я быстро сообразила, что главное, когда тебя насилует такой отвратительный человек, как Джек, - он хочет, чтобы ты сопротивлялась. Это то, что заставляет его продолжать. Поэтому я просто перестаю сопротивляться и замираю, медленно вдыхая и выдыхая. Раз... Два... Три... Четыре...
Все, что я могу сделать, это вспомнить танец. Все звуки смолкают. Я не слышу приглушенного крика Бри, не чувствую отвратительного дыхания и запаха тела Джека.
Пять... Шесть... Семь...
Если это означает смерть, значит, так тому и быть. У меня нет ничего и никого, кроме Бри, и я не могу позволить этим монстрам так поступить с ней.
Восемь... Девять...
Я чувствую, как Бри пытается меня разбудить. Я смотрю на нее пустыми глазами.
— Боже мой, Жизель! — Она безудержно рыдает, а ее мама все еще лежит в отключке на диване.
Я слышу ее крики о помощи.
Внезапно все вокруг становится черным.
***
Я просыпаюсь через пять минут, но, по словам Бри, прошло уже пять часов.
— Ты была в шоке. Я думала, ты умираешь. — Она всхлипывает, и я протягиваю руку, чтобы взять ее в свою.
— Он и с тобой так поступил?
Она кивает головой.
— Да, но не так жестко, Жизель. Он не останавливался, делая все эти вещи с тобой и заставил меня смотреть. О Боже! — Она вздрагивает и всхлипывает, слезы текут по ее лицу. На ее щеке образовался уродливый синяк, который, должно быть, болит.
— Все хорошо, Бри. Не плачь, я бы сделала это снова, если бы это означало, что он не будет так поступать с тобой. Это не твоя вина.
— Нет, моя. Если бы я не позвонила тебе, чтобы ты поехала со мной к маме, этого бы не случилось.
— Нет, это случилось бы с тобой одной, и тебя могли бы оставить там умирать. Твоя мама была не в себе и даже не понимала, что, блядь, происходит.
Мой голос срывается, а горло болит, и я начинаю кашлять, пытаясь говорить, злясь на ее мать.
— Шшш, Жизель. Успокойся.
Я смотрю на ее слезы, заливающие мои щеки.
— Обещай, что никому об этом не расскажешь.
— Обещаю, никто не узнает. — Говорит она срывающимся голосом.
— Пожалуйста, Бри.
— Я обещаю, —
Меня выписали с большим количеством лекарств, которые дают жертвам изнасилования. Мне повезло, что повреждения были не настолько сильными, чтобы я не могла иметь детей. Впрочем, это неважно, кто захочет иметь ребенка от такой девушки, как я? По сути, меня изнасиловал отвратительный наркоторговец.
Я испорчена, никчемна и сломлена.
Я поморщилась, все еще чувствуя боль между ног как напоминание о том, что это был не сон. Это была реальность, и она будет преследовать меня вечно, и я знаю, что никогда не буду прежней.
Справившись с болью с помощью обезболивающих, мы отправились в мою квартиру, Бри все еще думает, что это хорошая идея – оставаться там. Последние две ночи я просыпалась в холодном поту и кричала чтобы меня оставили в покое. Бри всегда рядом, смотрит, как я плачу и снова засыпаю. Она обнимает меня и укачивает, чтобы я заснула каждый раз, когда кошмары приходят, и воспоминания звучат в моей голове.
Я должна вернуться в понедельник, чтобы начать занятия, как обещала во вторник, но я не знаю, как это возможно, продолжая рыдать в объятиях Бри.
— Я не слышу ни их, ни твоих криков о помощи, но я все еще чувствую жжение, и мне хочется блевать. Когда я просыпаюсь, я не могу дышать, — шепчу я.
— Терапевт в клинике сказала, что у тебя будут такие эпизоды. Как при посттравматическом стрессовом расстройстве...
— Я знаю. Я просто хочу, чтобы это прошло, Бри.
— Со временем станет лучше. Может, поездка в Вегас и обучение девочек пойдут на пользу. — Говорит она, крепко обнимая меня.
— Да, но я не думаю, что смогу смотреть на Нейта как раньше, уже наверно никогда. Я чувствую себя грязной и не хочу, чтобы он прикасался ко мне или кто-нибудь прикасался ко мне. Я буду учить девочек, но вернусь домой, как только наступит четверг, и буду танцевать в клубе. Я постараюсь. Как твое лицо?
Ее лицо сильно побито, под глазами синяки. Она прикрывает их солнцезащитными очками и волосами. Должно быть, это больно, но она отмахивается от этого.
— Я в порядке. Все заживет, но я больше беспокоюсь о тебе. Ты уверена? Так скоро, Жизель? Ты просто... — Она замолкла. Я знаю, что она хочет сказать что-то хорошее, но танцы - это все, что у меня есть.
— Да, я уверена. Они дали мне очень сильное обезболивающее. — Я фыркаю и смотрю на свой телефон, не замечая, что у меня есть пропущенное сообщение от Нейта. Я открываю сообщение, и там говорится, что он хочет, чтобы я позвонила ему, когда приземлюсь.
Я смеюсь про себя.
— Что? — Спрашивает Бри.
Я показываю ей свой телефон с сообщением, датой и временем.
— О, Жизель. Мне так жаль.
— Уже поздно. — Говорю я, кладу телефон на кровать и встаю, чтобы взять чемодан и попросить Бри отвезти меня в аэропорт утром.