Жизнь длиною в лето. Часть 2
Шрифт:
Кармель расстегнула рубашку, оголила руку. Он ощупал плечо.
– Классный синячище будет, а ну подвигай рукой. Перелома нет, сильный ушиб. В обед придёшь за мазью. Ты на пенёк упала, вон посмотри.
Кармель глянула на торчащий изо мха пенёк, застегнула пуговки.
– Будь внимательнее. Места здесь мрачные, змеиные, опять же клещи нас высматривают.
– Кирюха, всё нормально? – поинтересовался Тимур. – Тогда вперёд, чего стоим.
Метров через сто группа остановилась. Кармель увидела висящую на суку немецкую каску. Повсюду, то тут,
– А почему одни ямы глубокие, другие в колено, а третьи чуть глубже, – поинтересовалась Кармель у Сергея Птицына, стоящего рядом с ней.
– Окопы рылись разные, для стрельбы лежа, с колена, в полный рост стрелка. За столько лет старые позиции оплыли, стало трудно отличить: окоп это или обычная впадинка. Воронки от бомб или снарядов обнаружить проще: бросаются в глаза ровные окружья.
Кармель дотронулась до каски. Сталь истончилась до состояния бумажного листа и в одном месте стала ажурной.
– «Халгинголка».
– Что? – переспросила Кармель, поднимая голову, она чувствовала себя пигмеем рядом с таким высоким мужчиной.
Сергей пояснил:
– Каска «Халхинголка2».
Тимур снял рюкзак.
– Начинаем.
Он бросил короткий взор на новенькую. Она стояла словно на подиуме: развернув плечи, соблазнительно выпятив грудь, чуть изогнувшись в талии. Выпендрёжница! Да она такую позу специально приняла. Вон как Кирилл таращится.
Кармель огляделась: под соснами трава не росла, землю густо засыпали опавшие иглы, стволы скрюченных берёз покрывал зелёный мох. Чуть поодаль на вершине раскидистого дуба ссорились невидимые птицы. В руках у поисковиков она увидела полутораметровые тонкие пруты. Ими они стали пронзать мягкую землю. Она понаблюдала за этими уколами и тихо позвала Катю.
– Ты кого-нибудь обнаружила?
Призрак вмиг оказался рядом.
– Здесь нет павших, а вот за тем дубом, метрах в трёх, лежит медсестра Серафима Каткова и солдат, которого она перевязывала Петров Клим. Их накрыло реактивным снарядом «небельверфером3». У неё в санитарной сумке сохранилось удостоверение, а Клим побоялся положить записку в смертный медальон. Серафима не знала моего Ваню, но мы на правильном пути. Это позиции десятой роты. Нужно искать с юга на север, чуть подавая к востоку.
Кармель подошла к Феликсу.
В радиусе ста метров нет останков солдат, а за тем дубом находится медсестра Серафима Каткова и Клим Петров. В них попал какой-то «небельверфер». Правда, у Клима в медальоне пусто, но в сумке Серафимы удостоверение есть.
– Серьёзно? Ребята, проверим?
– Стойте! У меня есть контакт, – сказал Кирилл. – Титан уткнулся во что-то железное. – Он вытащил прут и снова вогнал его в землю чуть дальше.
Тимур подошёл с металлоискателем. Послышался писк.
– Есть. Железо. Копаем.
– Ребята, давайте вы здесь, а я пойду с Кармель, – предложил Феликс.
Тимур глянул на девушку скептически.
– Ну попробуй.
Друг с готовностью отправился с новенькой. Тимур сплюнул от досады. «Долго она такой походочкой, задрав нос, по лесу не будет шляться, ещё наступит на что-нибудь. Приглядывай тут за ней».
Феликс проверил прутом землю на расстоянии десяти метров за дубом.
– Здесь ничего нет. Извини, Кармель. И металлоискатель молчит.
Катя показала на белесый куст мха.
– Они здесь и неглубоко
Кармель вздохнула.
– Феликс, можно было щупом не проверять, они тут. Неглубоко лежат.
– Ладно. – Мужчина отложил в сторону щуп, взялся за лопату.
Кармель наблюдала за его работой. Точными выверенными движениями он снимал слой за слоем. Рядом росла куча сырой земли. Лопата наткнулась на что-то, он очистил землю – череп.
– Тук, тук, ребята, вставайте. Мы за вами пришли. Мы нашли вас. Пора подниматься…
Кармель, услышав его чуть хриплый тихий разговор с черепом, вздрогнула, в горле возник ком, на глаза навернулись слёзы.
– Это она. Череп женский. Расстели плёнку. Я буду подавать, а ты укладывай.
Кармель пристроила сумку у подножия дуба, натянула перчатки и стала принимать у Феликса разрозненные кости. Она как могла выкладывала скелет на чёрной плёнке. Вскоре он подал второй череп и остальные кости. Показал ей смертный медальон.
– Его раскрыть или распилить можно только в тисочках. Пинцетом извлекается бумажный рулончик, расправляется в ванночке с водой. Записи простым карандашом сохраняются лучше всего.
– Он пустой, – пробормотала Кармель, шмыгнула носом и поспешно отвернулась. Слезы закапали на чёрную плёнку, на пожелтевшие кости.
– В первый раз всегда тяжело, – посочувствовал Феликс, заметив, что девушка плачет.
Кармель от волнения повторила сказанное Катей.
– Ей всегда будет девятнадцать. У неё осталась старенькая мать, она получила похоронку, в которой значилось «пропала без вести», а это значит никаких льгот и господдержки. Серафима больше всего за это переживала.
Феликс насторожился.
– Это твои фантазии? Или ты умеешь общаться с душами погибших?
Кармель поняла свою оплошность.
– Фантазии, конечно. Ведь родственникам пропавших без вести и, правда, ничего не платили.
– Правда. – Он вытащил из земли сумку с остатками ручки.
Кармель бережно приняла из его рук сумку медсестры.
– Умничка эта Серафима. Сумка-то прорезиненная. – Он осторожно поддел ножом ржавый замок.
На пленку легли зеркальце, губная помада, гребешок, комок слипшихся бинтов, нож, два пузырька с зелёнкой, баночка с какой-то мазью, обрывки цветной тряпки. Феликс просунул руку в кармашек сумки и вытащил удостоверение.