Жизнь длиною в лето. Книга первая

Медведская Наталья Брониславовна

Кармель прибавила скорость: недавно уложенный асфальт и полупустая трасса позволяли это.

– Мы уже говорили об этом, - произнесла она с досадой, чувствуя некую правоту призрака.

Катя сердито пробормотала:

– А остальные? Живут от зарплаты до зарплаты? Или они безумно рады, что их обокрали? Ради чего затевалась ваша перестройка? Где тут справедливость и демократия? Ах, ну да, появилась возможность одним пользоваться результатами чужого труда и безнаказанно унижать других. Пойми, Кармель, появление богатеньких для меня нож в сердце. Это значит, зря мой дед погиб в гражданскую, зря мы надрывались на стройках. Строил весь народ,

а плоды наших трудов достались единицам. И они теперь корчат из себя хозяев жизни. Я тут посмотрела ваш телевизор. Да и этот дяденька Игнат подтвердил: они считают себя высшей кастой. А на самом деле всего лишь хапуги и обманщики.

Кармель обиделась за отца. Получается, он тоже обманщик?

– Может, в самом начале перестройки так и было. Заводы, фабрики, промышленные комбинаты захватили те, кто ближе всех стоят у власти или подсуетился вовремя, но с тех пор прошло больше двадцати лет. Многие сейчас сами заработали свои деньги, не обманывая никого, - постаралась она объяснить Кате.

– Ну и много таких? Много они построили заводов, фабрик? Сколько получают рабочие?
– спросила Катя ехидно.

"Да уж, призрак слишком увлечённо смотрела телевизор. А наше телевидение и газеты ради рейтинга преподносят сплошь негативные сенсации и новости. Так сказать: с добрым утром, россияне. Проснулись? Начинаем. И пошли сообщения. Сколько разбилось в авариях, что сгорело, кого ограбили, - вздохнула Кармель.
– В своё время Катя слушала по радио только о победах и достижениях. Им никто не рассказывал о провалах. А может и правильно? Зачем мне с утра пораньше знать, где маньяк совершил убийство? Или сколько людей погибло в аварии. Я что - от этого здоровее буду или у меня настроение поднимется? Или я способна помочь чем-то? Может, стоило бы щадить нервы дорогих россиян?"

Пока она размышляла, призрак выдохся, обвинения иссякли. Кармель глянула на притихшую, грустную Катю.

– Послушай. Всё не так ужасно. Никто в стране не голодает. А если есть желание много работать, то и живут неплохо. Уверена: уроды вроде Игната были в любое время.

Катя отвернулась к окну и пробурчала:

– Я из другого времени и мне никогда не понять: почему вы предали нас? Хорошо, что я умерла. Скорее бы уйти отсюда.

Кармель пообещала

– Постараюсь, чтобы ты увидела и хорошее.

– Ну-ну, - недоверчиво протянула Катя.
– Пока мы встретили дядю, похитившего собственного племянника, друзей, убивших девушку просто так, по пьяни, главу семейства, обвинившего невесту сына в краже. Что ещё я не видела? Уже боюсь и подумать.

– Вот так сразу ничего не приходит в голову. Но ты обязательно увидишь.

Промелькнул знак: до города Шахты осталось двадцать километров.

– Через полчаса прибудем в город. Улица Горького идёт параллельно центральной, дом, где живут Гордеевы, найдём быстро, - сообщила Кармель, глядя на экран навигатора.

Фигура Кати замерцала и растворилась в воздухе. Кармель посмотрела на опустевшее сиденье. Она уже поняла: девушка исчезает, когда испытывает сильные эмоции или потрясение. Надо же, призраки могут волноваться, переживать, любить и ненавидеть, совсем, как обычные люди.

Окрестности города потрясли Кармель своим инопланетным пейзажем. Первая огромная конусовидная гора располагалась метрах в тридцати от шоссе. У подножия явно рукотворного холма рос кустарник, а на голой красно-коричневой вершине что-то поблёскивало. Далее коричневые холмы из отработанной угольной породы

стали попадаться чаще. Один из терриконов расположился прямо посреди улицы, дорога здесь делала петлю, дома обтекали его подножие, словно цыплята наседку. Но совсем уж странно угольные холмы смотрелись рядом с высотными домами. Над одним из терриконов, попавшимся им на пути, вился голубоватый дымок, словно внутри его топилась печь. Странный удушливый запах влился в открытое окно машины. Девушка закашлялась и поспешно подняла стекло.

Город выглядел настолько необычно, что Кармель подумала: "В Шахтах можно смело снимать фантастический фильм о покорении Марса".

Вскоре она нашла улицу Горького. Дом двадцать четыре оказался серой пятиэтажкой, окружённой огромными лиственницами. Кармель въехала в уютный двор старого дома, припарковала машину у нужного подъезда. Позвонила брату и сообщила, что добралась до Шахт, выслушала его предостережения и с чувством выполненного долга отключила телефон.

– Кать, ты где? Ну что, пойдём?

Катя молча кивнула, проявившись на бетонной дорожке рядом с "Нивой".

– Лиска, я оставлю окно открытым, чтобы ты смогла погулять, только клетку Апельсинчика не трогай. Договорились?

Кошка пристально посмотрела на хозяйку и выпрыгнула в окно. Квартира номер сорок оказалась на пятом этаже. Кармель нажала на чёрную кнопку звонка. Минут пять никто не открывал дверь, девушка успела осмотреть стены лестничной площадки, выкрашенные в мрачный тёмно-зелёный цвет, коричневую плитку на полу, грязную лампочку под потолком. Раздался скребущий звук, дверь медленно отворилась.

– Вам кого?
– худой согбенный старик, подслеповато сощурившись, пытался рассмотреть гостью.

– Мне нужны Гордеевы.

– Господи, кто это?
– ужаснулась Катя, рассматривая, сморщенное коричневое лицо, слезящиеся глаза, впалые щёки.

Старик дрожащей рукой пригладил белый пух на голове, поразмыслил ещё с минуту и приглашающим жестом позвал гостью в квартиру. Кармель сбросила пыльную обувь, на цыпочках прошла по широкому коридору на кухню. Хозяин, шаркая, держась за стены, добрёл до окна и осторожно опустился на стул. Катя присела на табурет напротив.

– Я хотела поговорить об Иване Гордееве, - начала Кармель.

– Ванька седни выходной. Скоро из аптеки придёт. А ты хто?
– прошамкал беззубым ртом старик.

Катя ойкнула.

– Ваня жив? А это кто?

– Папа, сколько раз говорил тебе, не оставляй дверь открытой, - раздался из коридора мужской голос. На пороге кухни появился крепкий коренастый мужчина лет пятидесяти в синих спортивных штанах и белой футболке плотно, обтягивающей могучий торс. Он подозрительно посмотрел на девушку.
– Что вам нужно? Мы ничего покупать не будем.

– А я ничего и не продаю. Мне нужен Максим Гордеев или его сын Иван. Я всё объясню.

Катя пристально рассматривала старика.

Мужчина вытащил из пакета продукты, положил в холодильник, упаковку лекарств сунул в шкафчик.

– Да уж постарайтесь - Он придвинул табурет к столу и сел рядом со стариком. Я Иван, а это мой отец Максим Никитич.

Кармель услышала вздох разочарования. Катя проплыла к окну и устроилась между горшков с красной геранью.

– Я внучка Марии Синельниковой из Благодатного.
– Гостья с интересом посмотрела в глаза Ивана, обведённые чёрной краской. Этот траурный ободок делал их выразительными и загадочными. Зачем он красится?
– еле сдержала усмешку девушка.