Жизнь холостяка
Шрифт:
В Иссудене цены на вино, которое потребляется на месте, удовлетворяя стремление буржуазии к дешевой жизни, год от года понижаются, подготовляя разорение виноградарей, обремененных расходами по возделыванию земли и налогами; упадок торговли шерстью в области точно так же подготовлен нежеланием улучшить местную породу овец. Деревенские жители испытывают глубокое отвращение ко всякой перемене, даже сознавая, что она полезна для них. Парижанин встречает в деревне рабочего, который поедает за обедом огромное количество хлеба, сыра и овощей; он доказывает беррийцу, что если бы тот заменил эту пищу куском мяса, то питался бы лучше, дешевле, больше работал и не так скоро истратил бы свои жизненные силы. Берриец признает справедливость расчета.
— Ну, а язычки, сударь?
— Какие язычки?
— Ну, а что об этом скажут?
— И верно, он стал бы повсюду притчей во языцех, — замечает хозяин, во владении которого происходит эта сцена. — Его сочли бы богатым, словно какого-нибудь буржуа; словом, он боится общественного мнения, боится, что на него станут показывать пальцем, что он прослывет слабосильным или больным. Вот каковы мы, здешние люди!
Многие обыватели произносят эту фразу с чувством тайной гордости.
Если невежество и рутина непобедимы в деревнях, где крестьяне предоставлены самим себе, то город Иссуден, в свою очередь, дошел до полной социальной затхлости. Принужденная бороться с упадком благосостояния путем омерзительно скаредных расчетов, каждая семья ведет замкнутый образ жизни. К тому же внутри общества здесь навсегда уничтожено то соперничество, которое оживляет быт. Этот город больше не знает борьбы двух сил, которой в средние века обязаны были жизнью итальянские города. В Иссудене нет больше дворянского сословия. Разбойники, мародеры, жакерия [28] , религиозные войны и революция здесь полностью уничтожили дворянство. Город весьма гордится этой победой. Чтобы сохранить дешевые цены на продукты, Иссуден неизменно отказывается иметь у себя гарнизон. Город потерял это средство общения с миром, а вместе с тем и доходы, получаемые от войска. До 1756 года Иссуден был одним из самых приятных гарнизонных городов. Город лишился гарнизона со времени судебной драмы, занимавшей всю Францию, а именно дела между начальником судебного округа и маркизом де Шаптом, сын которого, драгунский офицер, быть может, справедливо, но предательски был убит за одну любовную историю. Постой 44-й полубригады, навязанный Иссудену во время гражданской войны, был не такого рода, чтобы примирить жителей с военными.
28
Жакерия — восстание, поднятое в мае 1358 г. французскими крестьянами («Жаками») против феодальной аристократии; было жестоко подавлено.
Бурж, население которого уменьшается с каждым десятилетием, подвержен той же социальной болезни. Жизненная сила покидает эти большие организмы. Конечно, правительство виновно в подобных несчастьях. Долг правительства — замечать такие изъяны на теле государства, излечивать их, посылая энергичных людей в пораженные болезнью местности, чтобы изменить их облик. Увы! Напротив, у нас восхищаются этим гибельным, мертвым спокойствием. Затем, как послать туда новых администраторов или способных чиновников? Кто в наше время добровольно зароется в эту глушь, где приходится работать на благо страны без всякого блеска? Если честолюбцы случайно сюда попадают со стороны, то они быстро поддаются силе инерции и приноравливаются к уровню этой ужасной провинциальной жизни. В Иссудене оцепенел бы и сам Наполеон.
Благодаря такому особому положению Иссуденский округ в 1822 году был управляем только беррийскими уроженцами. Правительственная власть была здесь на деле упразднена или же бессильна, за исключением тех весьма редких случаев, когда правосудие было принуждено действовать вследствие их очевидной важности. Прокурор окружного суда г-н Муйерон был в родстве со всеми в городе, а его заместитель принадлежал к местной семье. Председатель суда еще до того, как получил это звание, прославился одним из тех изречений, что в провинции на всю жизнь украшают человека ослиными ушами. Закончив следствие по уголовному делу и убедившись, что смертный приговор неизбежен, он сказал обвиняемому: «Бедняга Пьер, твое дело ясно, тебе отрубят голову. Да послужит это тебе уроком!» Полицейский комиссар, состоявший в своей должности со времени Реставрации, имел родственников во всем округе. Наконец, не только влияние религии было ничтожным, но и сам священник не пользовался никаким уважением. Буржуазия, либеральная, придирчивая и невежественная, рассказывала разные истории, все более или менее комические, по поводу отношений этого бедняги с его служанкой. Тем не менее дети учились закону божьему, тем не менее они ходили к первому причастию, тем не менее там был коллеж; там исправно служили обедни, праздновали все праздники, платили налоги — единственное, чего Париж требует от провинции; наконец, мэр издавал свои постановления; но все эти действия социальной жизни выполнялись по заведенному обычаю. Таким образом, вялость администрации удивительно согласовалась с умственным и нравственным состоянием области. Впрочем, события этой истории обрисуют последствия подобного положения вещей, которое не столь необыкновенно, как можно было бы подумать. Многие города Франции, особенно на юге, похожи на Иссуден. Состояние, в которое ввергло этот главный город округа владычество буржуазии, ожидает всю Францию и даже Париж, если буржуазия останется распорядителем внешней и внутренней политики нашей страны.
Теперь несколько слов о местоположении. Иссуден вытянулся с севера на юг по холму, который закругляется у дороги на Шатор'y. Встарь у подножья этой возвышенности, для надобностей фабрик или для того, чтобы, в пору процветания города, затоплять крепостные рвы, был прорыт канал, именуемый в настоящее время Отводной рекой, берущий воды из Теолы. Отводная река образует дополнительный приток, впадающий в естественную реку за Римским предместьем, там, где в нее впадают Турнемина и некоторые другие притоки. Этими узкими лентами проточной воды и еще двумя речками орошаются довольно обширные луга, окаймленные со всех сторон желтоватыми или белыми холмами, которые усеяны черными пятнами. Таков вид иссуденских виноградников в течение семи месяцев года. Виноградари подрезывают лозы каждый год, оставляя в воронке только безобразный отросток без тычины. Когда подъезжаешь со стороны Вьерзона, Ватана или Шатору, глаз, утомленный однообразными равнинами, бывает приятно поражен видом лугов Иссудена, оазиса этой части Берри, снабжающего область овощами на десять миль в окружности. Внизу от Римского предместья тянется обширное болото, целиком возделанное под огороды и разделенное на две части, именуемые Нижним и Верхним Бальтаном. Широкий и длинный проезд с тополевыми аллеями по сторонам ведет из города через луга к старинному монастырю Фрапэль, где имеются единственные в округе английские сады, торжественно именуемые «Тиволи». По воскресеньям там шепчутся влюбленные парочки.
Следы былого величия Иссудена неизбежно раскрываются внимательному наблюдателю, и наиболее разительный из них — это деление города на две обособленные части. Замок, который некогда со своими стенами и рвами сам по себе составлял весь город, образует особый квартал, куда в нынешнее время проходят только через старинные ворота и выходят тремя мостами, перекинутыми через рукава двух речек; он один сохраняет облик старинного города. От укреплений еще и теперь местами сохранились могучие бастионы, на которых выстроены дома. Над замком поднимается башня, бывшая прежде цитаделью. Победитель города, раскинувшегося вокруг этих двух укрепленных точек, должен был взять и башню и замок. Овладение замком не означало еще овладения башней.
Предместье Сен-Патерн, образующее за башней очертания палитры и вдающееся в луга, слишком значительно, чтобы не быть в отдаленные времена собственно отдельным городом. Начиная со средних веков Иссуден, как и Париж, постепенно всполз на свой холм и сосредоточился за башней и замком. Такое мнение еще в 1822 году могло быть подтверждено наличием очаровательной церкви Сен-Патерн, ныне разрушенной наследником лица, купившего ее в качестве национального имущества. Эта церковь — один из самых красивых образцов романского стиля, каким обладала Франция, — погибла в безвестности, так как никто даже не зарисовал прекрасно сохранившегося портала. Единственный голос, раздававшийся в защиту памятника, нигде не нашел отклика — ни в городе, ни в департаменте. Хотя Иссуденский замок благодаря своим узким улицам и старинным домам носит характер старого города, — город в собственном смысле этого слова, который брали силой и уничтожали пожаром несколько раз в разные эпохи (особенно во время Фронды [29] , когда он выгорел весь), имеет современный вид. Широкие, сравнительно с другими городами, улицы и хорошие постройки образуют по отношению к замку контраст разительный, что и заслужило для Иссудена в некоторых географических книгах название Иссуден Прекрасный.
29
Фронда — движение против абсолютизма, происходившее во Франции в 1648—1653 гг. и сопровождавшееся массовыми вооруженными восстаниями.
В городе, отличающемся подобными особенностями, лишенном жизни, даже торговой, в городе, чуждом искусству и ученым изысканиям, в городе, где каждый сидел в своем углу, — при Реставрации, в 1816 году, когда окончилась война, должно было случиться и действительно случилось, что среди молодых людей многие не имели для себя в виду никакой деятельности и не знали, чем им заняться в ожидании брака или родительского наследства. Соскучившись дома, эти молодые люди не находили в городе никаких развлечений и, следуя местной поговорке: «Тот молод не бывал, кто проказ не знал», — они и выкидывали разные коленца в ущерб своим согражданам. Действовать днем им было трудно — их бы узнали, и если бы у их жертв переполнилась чаша терпения, то при первом же мало-мальски заметном проступке их отвели бы в исправительную полицию; поэтому для своих шалостей они довольно рассудительно выбирали ночь. Так посреди этих древних обломков стольких исчезнувших цивилизаций вспыхнул, как последний огонек, отблеск озорных шуток, отличавших старинные нравы. Эти молодые люди забавлялись, как некогда забавлялся Карл IX со своими придворными, Генрих V со своими собутыльниками, как забавлялись некогда во многих провинциальных городах.
Коль скоро они объединились — в силу необходимости помогать друг другу, защищаться и изобретать новые проказы, — они и развили в себе, подстрекая друг друга, ту шкодливость, что свойственна праздной молодежи и наблюдается даже у животных. Объединение дало им еще больше — маленькие удовольствия, какие приносит заговорщикам само соблюдение тайны. Они окрестили себя «рыцарями безделья». Днем эти молодые обезьяны казались чуть ли не святыми, все без исключения притворялись тишайшими; да к тому же вставали они довольно поздно после ночей, занятых выполнением какого-нибудь скверного дела. «Рыцари безделья» начали с обыкновенного озорства, — срывали и перевешивали вывески, дергали за звонки, с грохотом вкатывали бочку, забытую кем-нибудь у своих дверей, в погреб соседа, и тот вскакивал, разбуженный таким ужасным шумом, что можно было подумать, не взорвалась ли мина. В Иссудене, как и во многих городах, в погреба надо спускаться по лесенке, а самый спуск находится у дома и закрыт крепким деревянным щитом на шарнирах, с огромным замком. Эти новые «скверные ребята» [30] к концу 1816 года ограничивались шутками, которыми повсюду в провинции занимаются мальчишки и молодые люди. Но в январе 1817 года Орден рыцарей безделья нашел главаря и отличился такими делами, что до 1823 года вызывал своего рода ужас в Иссудене или по меньшей мере держал в непрерывной тревоге ремесленников и буржуазию. Этим главарем был некий Максанс Жиле, попросту именуемый Максом, предназначенный для подобной роли не только своей силой и молодостью, но и всем своим прошлым.
30
«Скверные ребята» — средневековое название деклассированных городских элементов.