Жизнь художника
Шрифт:
Он также получил и косвенное подтверждение своей правоты. Закон природы оставался законом, а гены — генами. Люди и обезьяны — теплокровные млекопитающие, ближайшие родственники с точки зрения антропологии. Однако, генная несовместимость исключала появление общих потомков.
Вот и мужчина, если он не был Человеком, homo sapiens, не мог иметь детей от человеческой женщины. Мария Ди Коста такой и была, что доказывала заплаканная дочурка. У Артура Ди Косты детей не было.
Брент нажал клавишу на подоконнике, и окно уползло в щель. Городские шумы ворвались в квартиру вместе с запахами
Подняв голову, он увидел луну, плывущую меж редких облаков, утреннюю звезду, Венеру, поднявшуюся над восточным горизонтом. Он побывал на Луне. Он видел ракету, которая готовилась к полету на Венеру. Человек был единственной разумной формой жизни, которую ему довелось видеть. Если были и другие, то их следовало искать на других звездах. А впрочем… разве не могли представители этих далеких цивилизаций жить на Земле, среди людей?
Но проку от этих мыслей не было. Не стоит изобретать новых чудовищ, не убедившись в существовании хотя бы одного. Утро вечера мудренее. Надо хорошенько выспаться, а потом отправляться на охоту.
В десятый раз Брент бросил в урну недоеденный шоколадный батончик и двинулся дальше. Это в телешоу частный детектив с легкостью выполнял свои обязанности. В реальности все оказалось куда как сложнее. Он третий день следил за Артуром Ди Костой, и слежка эта уже сказывалась на его пищеварении. Когда останавливался Ди Коста, приходилось останавливаться и ему, зачастую на запруженных толпой улицах. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, он делал вид, что ему необходимо сделать покупку в одном из торговых автоматов, выстроившихся вдоль тротуара. Газеты он просто выбрасывал, но считал себя обязанным хотя бы надкусить шоколадный батончик.
Но вот Ди Коста ступил на движущуюся пешеходную дорожку, проложенную по Пятой авеню. Брент, отделенный от него несколькими сотнями футов, проделал аналогичный маневр. Они покатились к Верхнему Манхэттену со стандартной скоростью пятнадцать миль в час. Когда дорожка пересекала Пятьдесят седьмую улицу, на нее ступил невысокий мужчина в черно=золотом деловом костюме. Брент заметил его, когда он остановился рядом с Ди Костой и похлопал художника по плечу. Ди Коста обернулся. Улыбка медленно уступила место недоумению.
Невысокий мужчина передал удивленному художнику сложенный листок бумаги. И, прежде чем Ди Коста успел что=то сказать, сошел с движущейся дорожки на островок безопасности, лихо перескочил через ограждающий барьер и по другой дорожке покатил в противоположную сторону, к Нижнему Манхэттену.
Брент, разинув рот, проводил коротышку глазами. Проехав мимо, он вскоре растворился в толпе. А повернув голову, наткнулся на взгляд Ди Косты.
Его планы рухнули. А Ди Коста улыбнулся и приветственно помахал ему рукой. Сквозь уличный шум до Брента долетел его голос.
— Мистер Далгрин, идите сюда.
Брент помахал рукой в ответ и двинулся к Ди Косте. А что ему оставалось? Он уже подходил к художнику, когда любопытство Ди Косты взяло верх. Брент наблюдал, как тот разворачивает листок, читает на писанное на нем… С Ди
Далгрин прибавил шагу. Он практически не сомневался, что записка и коротышка каким=то образом связаны с секретом картин.
Ди Коста ничего не видел и не слышал. Брент посчитал себя в праве взять загадочную записку, зажатую в негнущихся пальцах. Одна сторона — пустая, на второй — непонятная то ли надпись, то ли подпись: загогулины, пересеченные зелеными прямыми. Ни с чем подобным Брент в своей жизни не сталкивался.
Они ехали бок о бок. Брент облокотился на поручень, тогда как Ди Коста продолжал пребывать в странном трансе. Записка, которую Брент держал в руке, была вещественным доказательством, прямо указывающим на то, что его подозрения небеспочвенны. Взглянув на нее вновь, он вдруг почувствовал, как записка завибрировала у него в руке, словно хотела вырваться, потом засветилась и исчезла! Мгновением раньше он держал ее в руке, а теперь ее не было!
От неожиданности он отпрянул, но не наткнулся на стоявшего рядом Ди Косту. Потому что тот сошел с движущейся дорожки, пока он разглядывал записку. Перегнувшись через поручень, Брент=таки увидел, что Ди Коста уже подходит к аэроплощадке Центрального парка. Кляня себя за тупость, Брент поменял дорожки и поспешил к сходу, который вел к аэроплощадке.
Удача в этот день была на его стороне. Ди Коста стоял в длинной очереди к аэрокэбам. И стоять ему предстояло добрых десять минут. Брент понял, что он успеет арендовать аутотакси до того, как художник поднимется в воздух.
И действительно, когда черно=оранжевый аэрокэб с Ди Костой на борту взял курс на север, синее аутотакси последовало за ним. Какое=то время спустя оба летательных аппарата скрылись в дали.
Аэрокэб летел на высоте десяти тысяч футов. Брент держался чуть позади, в восьми тысячах футов от земли. Все происходило слишком уж быстро. Брента не покидало ощущение, что действует он уже не по собственной воле, и все решения принимаются за него.
Но его распирала радость. Странный символ на записке, необъяснимое исчезновение записки доказывало тайное присутствие инопланетян. И каждая преодоленная им миля приближала его к разгадке. Он не страшился смерти, уже свыкся с тем, что она неминуема. Собственно, и мечта=то у него осталась только одна — раскрыть тайну, с которой столкнула его судьба. Брент улыбнулся.
Пятнадцать минут спустя аэрокэб и аутотакси приземлились на муниципальной аэроплощадке в Пауфкипси. Брент припарковал свое аутотакси и следом за Ди Костой спустился на улицу. Быстрым шагом художник направился к одному из стоящих рядком административных зданий, вошел.
Брент бросился за ним. Вбежал в холл, когда захлопывались двери лифта. Нажал на кнопку вызова, но кабина продолжала подниматься. На индикаторе вспыхнула цифра 4, потом кабина поплыла вниз.
Он был слишком близко к разгадке, чтобы остановиться, обдумать происходящее. Вошел в кабину, нажал кнопку с цифрой 4. Двери закрылись и кабина начала… опускаться.