Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные.
Шрифт:
— Бесспорно, у вашего нынешнего суверена есть некоторые основания претендовать на обладание приморскими городами. Его Императорское Величество тоже имеет неразрешенные проблемы, связанные с режимом мореплавания: жители Антверпена не устают беспокоить монарха петициями. Очевидно, что трактаты, запретившие судоходство в устье Шельды, не имеют ничего общего с законом и справедливостью. Просто голландцы так обходятся с торговыми соперниками. Но император намерен добиваться изменений исключительно мирными средствами, ибо ввергнуть Фландрию в новую бесконечную войну с неясными перспективами суть не лучший способ защиты коммерции.
Усмотрев в этом сопоставлении скрытый упрек, адресованный государю, Матвеев посчитал необходимым возразить:
— Приятно созерцать величайшую мудрость и благородство со стороны полководца столь прославленного, господин фельдмаршал, кои обнаруживаются через вашу приверженность миру. Полагаю, Его Величество вправе надеяться на дипломатические способы, имея спор с голландцами,
Принц Савойский как противник оружия выглядел странновато, — однако в конце последней войны он, по рассказам, буквально заставил молодого императора отказаться от испанской короны и заключить трактат с Людовиком, чем вызвал стойкую, но тщательно скрываемую антипатию со стороны монарха. Интересы династии отступили перед интересами государства. Покосившись на Матвеева и усмотрев, что он не спешит брать на себя дальнейшее ведение беседы, я продолжил свою партию:
— Очень сожалею, что мне не удалось встретиться в Вене с господином советником Лейбницем, разминувшись на пару месяцев. Помимо выдающихся ученых заслуг, хотелось выразить ему решпект за одну политическую идею…
— Вы, верно, разумеете всеобщий мир?
— Да! Урегулирование всех противоречий между христианскими странами, дабы направить освободившиеся силы вовне, против общих врагов! Турецкие владения становятся в этом случае естественной сферой распространения цивилизации, поглощающей избыточный воинский темперамент европейских народов.
— Не только турецкие, насколько помню. Мне случалось беседовать об этом с господином советником. Прожект, несомненно, благородный, но не вполне считающийся с реальностью: король Людовик, полагаю, никогда не откажется от Луизианы и Новой Франции в обмен на предлагаемую ему свободу рук в Африке. Если бы у него были завоевательные планы относительно этой части света — им и сейчас никто бы не воспрепятствовал.
— Детали всегда можно исправить. Если не ошибаюсь, Россия у господина Лейбница в первоначальном варианте рассматривалась как пространство для расширения шведского королевства, теперь же она готова выступить как полноправная сторона, претендующая на свою долю в мировых богатствах. Причем направление интересов ее предопределено таким образом, что коалиция со Священной Римской Империей представляется естественной, противоречия же легко устранимы. При объединении усилий каждая из наших держав получит гораздо больше выгод, чем по отдельности…
…
Надежды мои не оправдались, и красноречие пропало втуне, ибо высокопоставленный собеседник любезно выслушал рассуждения о соединении сил европейцев против магометанских захватчиков, но не выказал интереса, превышающего пределы простой вежливости. Аргументы Матвеева о долге императора в отношении Речи Посполитой тоже прошли мимо цели, — а как иначе, если польский посол в Вене ни единым звуком не выразил отношения к прогулке турецкой армии по границам Волыни? И только господин де Фронвиль несколько дней спустя посеял сомнения в откровенности имперского главнокомандующего, купив у некого шёнбруннского служителя копию письма Евгения Савойского императору Карлу.
Достоверность сего послания сразу была заподозрена Андреем Артамоновичем по ряду погрешностей стиля: действительно, с парижского жулика сталось бы нагреть своего нанимателя на сотню полновесных талеров, сочинив бумагу самостоятельно. С другой стороны, упоминание подробностей, кои Фронвилю никак не могли быть известны, подтверждало утечку сведений из придворных кругов. А главное, последующие события слишком хорошо совпали с написанным. Возможно, какая-то впавшая в долги чернильная крыса просто изложила по памяти виденный документ или подслушанный разговор, передав смысл, но не букву.
"…Нынешний русский царь чрезвычайно умножил военные силы своего государства, благодаря европейским наемникам. Теперь русская дипломатияпытаетсянавязатьнам союз с назойливостью девицы известного сорта, пристающейк прохожим на улицах, соблазняя очевидной выгодой соединения против турок. Было бы серьезной ошибкой не принять во внимание последствий, которые повлечетстоль опрометчивыйальянс. В первую очередь это касаетсявнутриимперских отношений, вся система которых должна будет претерпеть коренные перемены в случае поддержкиВашим Величествомрусских притязаний на севере.
На первый взгляд, замена одной иностранной державы на другую в частигосподствана Балтийском побережье мало что изменит: легкомысленные люди могутдажепредполагать, что вытеснение шведов будет способствовать консолидации империи, посколькуцарьникогда не сможет приобрести в области между Бременом и Мемелем такие жепрочные позиции, как прежние хозяева положения. Устранение чужеродного влияния можно было бы приветствовать, если быэто не угрожало повернуть дела от плохого к худшему.
Ослабление Швеции в севернойГерманиидля насбесполезно и даже вредно, поскольку могущество, потерянное шведами, подберут Пруссия и Ганновер. Грубое давление извне сплачивает
Преимуществарусского союзаприменительно к турецким делам при внимательном рассмотрении оказываются тоже не столь очевидны, как при поверхностном взгляде. Огромное большинство христианских подданных султана наравне смосковитамиразделяет все заблуждениягреческогодуховенства и считаетцарясвоим естественным покровителем. Любая мера, которая покажется мнительному воображениюневежественныхвосточныхсвященников ущемлением их прав, повлечет апелляцию в Москву. Никакое разграничение не сможет служить надежным ручательствомот бесконечных склок, подрывающих самые основы союзнических отношений. Чем больший успех будет достигнут, тем скореесоюзникпревратится в соперника, а с течением времени — воврага. Есть основания предполагать, что в этом качестве русское царство может оказаться намного опаснейОттоманской Порты, которая давно уже достигла предела своих военных возможностей и дальше наращивать могущество не способна.
Перспективы роста России как великой державы в полной мере зависят от состоящих на царской службе иностранцев. Турки тоже принимают преступников и отщепенцев всех европейских наций, но обычно требуют от них перемены религии, что крайне ограничивает числоперебежчиков. У русских хватило ума смягчить условия, и результаты не замедлили сказаться. В последнюю кампанию они оказались способнынанести поражениевеликомувизирюи содержатьв то же самое времядве армии против шведов. Среди бродяг и авантюристов самого дурного толка, подобных тем, что наполняют вербовочные пункты в начале любой войны, к ним иногда попадают люди, достойные лучшей участи, нопо различным причинам не нашедшие себе местав Европе. Некоторые из них пользуются несомненным влиянием на царя, достигли большого значения и могут добиться еще большего. В высшей степени полезно было быдобиться их благорасположения, тем более что у деятелей этого рода честолюбие обычно подавляет все, даже корысть: можно обойтись без денежных расходов, ограничившись пожалованием почетного, но ни к чему не обязывающего титула.
Насколько важно заручиться симпатиями отдельных лиц, настолько же бессмысленно искать союза с русским государством в целом. Империя в состоянии собственными силами победить турок, если ВашемуИмператорскомуВеличеству будет угодно. Оттоманы в последнее десятилетие столь явно ступили натропуупадка, что нет никаких сомнений в исходе войны один на один, без помощи посторонних сил. Русские и так простирают своюсамонадеянностьчрезмерно далеко, с неуместнойдерзостьюпытаясьустанавливатьнаправления и пределы расширения владений Вашего Величестваза счет турецких земельвпредварительных планахкоалиции. Не стоит содействовать усилению страны, с большой вероятностью обещающей оказаться среди наших будущихпротивников. Особенно неприятно, что русские проповедуют альянс против Турции под флагом защиты Польши, явно стараясь установить в отношении республики некое подобиепротектората: в случае успехаэтовыведет их прямо на наши границы…"
— Н-да. Не любят они нас.
— Как раз тебе, Александр Иваныч, грех жаловаться. "Достойны лучшей участи" — это в чью сторону?
— Я своей участью вполне доволен. Давай-ка, Андрей Артамонович, дальше.
Мы давно уже были с послом на «ты» и без чинов — по крайней мере, в неофициальной обстановке. Совместно пережитая неудача не посеяла между нами рознь.
"…Опасность России как возможного врага усугубляется тем обстоятельством, что заимствование европейской военной организации не сопровождаетсяприсущим цивилизованным странам ограничением власти монарха в отношении подданных, в том числеилюдейблагородного происхождения. Будучи полновластным господином их жизни и имущества, царьс величайшей бесцеремонностью пользуется своим правом, требуянесравненно больших жертв и усилий, чем любой другой государь. Уродливое соединение варварства и цивилизации только прибавляет силы и живучести этой стране, подобно ублюдкам среди животных: точно так же мул отличается большей выносливостью, чем его родители…"
— Экая политическая зоология началась! Все-таки фальшивка: это точно не принц Евгений, такие сравнения — не в его стиле. У принца ум сухой, математический.
"…Есть государства, воинственныеот избытка сил, как Франция, или по злобной природеихнаселяющих племен, как Оттоманская Порта. Россияже подобна нищему, вынужденному от голодазаняться разбоем. Располагая самой большой территорией в мире, царь продолжает стремиться к новым захватам, в силу неспособности русских извлечь пользу из того, чем располагаютв настоящем положении. На протяжении полутора веков имея морской порт на севере, они почти ничего не сделали для развития мореплавания и коммерции, превзойдя американских индейцевлишьв том отношении, что помимозвериных шкурпродают заезжим скупщикам еще и продукты земледелия. Нет оснований полагать, что балтийская торговля России пойдет иначе: после непомерныхтягот войны, вынесенных царскими подданными, все выгоды достанутся англичанам и голландцам. Того же следует ожидать на юге, если мечты русскихкасательноЧерного моря исполнятся…"