Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.

Радов Константин М.

Продвинуть своего человека в фавориты императрицы возможности нет: во-первых, слишком много будет желающих; во-вторых, прихоти сорокалетней женщины непредсказуемы - особенно после потери прежнего друга. По-первости может, с расстройства, всех отшить. Потом, конечно, кого-нибудь приблизит. Моим людям нужно заранее установить хорошие отношения с максимально широким кругом претендентов. При поголовной продажности высшего слоя, это будет нетрудно и не так уж дорого. А те, кто будет заниматься Бироном... Надобна совершенно отдельная команда, и два отряда моих агентов должны как можно меньше знать друг о друге. Желательно - вообще ничего. Еще неплохо бы, чтобы нанятые асассины сами имели превратное мнение, кто и зачем их подрядил. А, кстати, кто бы

мог? Турки, с коими Россия в войне? Не их манера. Разве каких магометанских сектантов на сию роль подыскать. Французы? Только не правительство. Иезуиты, вообще-то, могут. Бирон - лютеранин, а Россия бесцеремонно вела себя в Польше, где иезуитское влияние велико... Оставить иезуитский след - вполне убедительно получится. Еще убедительней - дать зацепку на внутренние склоки. Большая часть российской знати ненавидит фаворита искренне и горячо; когда бы не страх от Ушакова, да не привычная покорность царской власти, - не зажился б курляндец на этом свете! Так что ложную версию (даже не одну) можно приготовить заранее и Тайной канцелярии подсунуть. Как человеку чести, мне подобные игры претят - однако, имея дело с заведомо бесчестными противниками, приходится опускаться на их уровень. Или так, или сдаться без борьбы.

Вот какие мысли вызвала к жизни скромная весточка о новых способах работы Колбрукдельского завода в графстве Шропшир. Логика может показаться странной - но, по-моему, она тривиальна. Когда впереди маячат Большие Деньги, а кто-то стоит на пути... Лучше бы ему убраться подобру-поздорову!

Чуть не забыл... Хотел же рассказать про Тахмасп-Кулы-хана - зачем он раздувал щеки и пучил глаза, напуская на себя грозный вид. Это при том, что воин он и в самом деле великий, и вроде бы не нуждается в таких уловках. Дело в том, что хитрый персиянин уже тогда возмечтал сделаться шахом, и для поднятия реноме ему позарез требовалось увенчать блестящие победы над турками столь же великолепным миром. Вот, чтобы подвигнуть османов к переговорам, он и выставлял себя самым опасным их противником. В чем и преуспел. Султан Махмуд без долгих споров вернул персам все, что было завоевано в предшествующие двенадцать лет ценой огромных издержек и жертв. Зато Оттоманская Порта обрела возможность повернуть свои немалые силы на север, против Российской империи.

НОВЫЕ ПОТЕРИ

Холодный валлийский дождь размеренно стучал по жестяной крыше. Ньюкоменов паровой насос вздыхал за стеною, как плененный великан. Свечи едва теплились, словно задыхаясь от нехватки воздуха, бессильные разогнать наползающий из темных углов полночный мрак. Лица моих соратников казались от этого еще угрюмей.

– Ну, что? Рассказывайте, как вы всё потеряли.

Михаил Евстафьев вздрогнул, как от пощечины, но возразить не посмел. Всё или не всё - какая разница?! Главное, потеряли. Контроль над уилбуртаунским заводом уплыл к английским партнерам, собравшим в своих руках более половины паев, а он и другие мои люди ничего не смогли противопоставить враждебной интриге.

– Старик... Господин управляющий никому не сказывал, что страдает от грудной жабы, - мы и не ждали беды. Тем не менее, с племянником, должным ему, за неимением детей, наследовать, имелись все необходимые договоренности. Однако, тот, по несчастью, умер еще раньше дядюшки, о чем мы до последнего момента не знали. Вновь объявившиеся сукцессоры уступили принадлежавшие покойному мистеру Уилбуру четыре процента акций Заандамской кредитной компании, коей фактически принадлежит завод, не нам, как изначально планировалось, а Кроули и Пранкару. Кто из них замыслил сию комбинацию...

– В компании Кроули сейчас, как в британской монархии - леди Феодосия царствует, но не правит. Решения по текущим делам принимают ее братья, в первую очередь Джозеф Гаскойн. Продолжай, Миша.

– Слушаюсь. Так вот, я полагаю, что главная роль все-таки принадлежит семейству Гаскойн, потому как Греффин Пранкар, усердно лезущий на

первый план, всего лишь средней руки железоторговец, и маловероятно, чтобы он смог настолько увеличить свою долю на собственные средства. Тем более, паев, принадлежавших Уилбуру, все равно бы не хватило нашим противникам до половины. Вот тут мы бесконечно виноваты, Ваше Сиятельство. Проглядели измену...

– Твое дело - изложить факты. Кто и насколько виноват, как-нибудь сам разберусь.

– Простите, Ваше Сиятельство. Когда минувшей весною Гришка Новокщенов спросил позволения прикупить еще акций к своему паю, мы поступили по утвержденному Вами правилу - уведомили Ваше Сиятельство, и только по получении апробации дозволили.

А вот это уже дерзость - делать виноватым меня! Хотя... Отчасти, может, он и прав: слишком я увлекся медитерранскими авантюрами, поручив здешние активы приказчикам. Недостаточно закаленным для этого. Взять хоть его самого: с молодых лет парень в Англии; по одежде, манерам и разговору от природного британца не отличить; в спокойное время коммерческие дела вел безупречно. Но вот к моментальному превращению респектабельных компаньонов в хищную стаю, рвущую добычу на куски, оказался не готов.

– Продолжай, я слушаю.

– По недосмотру, разрешение на скупку было дано без точного указания количества акций.

– Ну, а то, что он тратит суммы, в десятки раз превышающие личные средства, никто не заметил? Франческо, ты-то куда смотрел?!

– Простите, Eccelenza: я как раз был в Колбрукдейле. К тому же, здесь кредит легко доступен, а этот cazzo - далеко не первый, кто начал искать прибытки для себя помимо компании. В предыдущих случаях Вы изволили взирать на подобное снисходительно.

– Случай случаю рознь. Вот это как раз - не помимо.

– Виноват, Eccelenza. Отслужу. Принести его голову?

– Не торопись. Дальше, Михаил.

– После внезапной смерти мистера Уилбура...

– Погоди. В естественном характере смерти можно быть уверенным?

– Не знаю. Во всяком случае, доктор Макбрайд ничего не заподозрил. Теперь, через три месяца после похорон, мы тем более ничего не узнаем.

– Ладно, оставим в покое старину Джошуа. Помогли ему наши оппоненты, или же просто дождались случая - теперь уже не столь важно. Итак, после его смерти...

– Перед собранием шарехолдеров условились выбрать по два советника от нас и от англичан, а в управляющие - меня. И вдруг они выставили соперником Пранкара...

– Кто именно?

– Не помню. Какой-то мелкий пайщик. От Вашего Сиятельства и ото всех наших прокурация на баллотировку дана была мне. Тут Гришка вышел и объявил, что отзывает поручение на свою долю. Аспид ползучий!

– А до этого никаких притязаний не заявлял?

– Открыто - нет. Я вообще-то знал, что он завистлив, но больше опасался, как бы не оклеветал меня перед Вашим Сиятельством. Или не воспользовался какой оплошностью. А он, иуда, вон что задумал... Пошли на голоса - англичане все за Пранкара, и этот тоже... Сосчитали - их верх! Что делать?! Вынесли б хитрозадых на кулаках, да они, верно, заранее все рассчитали. Против обычного, явились на баллотировку всею толпой. А нас двое, вот, с Иваном...

Молчавший доселе Иван Онучин все так же молча кивнул. Сегодня обер-мастер был еще сдержанней обычного. Несостоявшийся управляющий продолжал:

– Мы пошли, остановили колеса. Собрали народ перед конторой: работники-то в большинстве русские. Вот тогда сей гад яд свой змеиный и изблевал! Про Вас неподобающее молвил...

– Ну-ка, перескажи.

– Не смею, Ва...

– Я тебя уговаривать должен?!

– Слушаюсь. Говорил, будто Ваше Сиятельство работникам недоплачивать изволит, а новый управляющий им сразу денег прибавит. Что, дескать, господин граф на военных поставках да на скупке награбленного у греческих разбойников миллионы гребет, а про них, сирот убогих, забыл. Что, мол, российский интерес у Вас только для виду и на словах обретается, чтобы сподручнее с них три шкуры драть...