Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043
Шрифт:
Последние два дня подводной одиссеи были самыми утомительными. Паша сказал, что у Немо в его "Наутилусе" места было больше, и порекомендовал мне физическое упражнение российских подводников: рассыпать по кубрику коробок спичек, и потом собирать по одной. Я сказал, что спичек у меня нет, но могу по пашиному кубрику раскидать пачку спагетти. Их в кузове было две здоровенные коробки. Место занимали, варить их было не на чем, а выкинуть – жалко. (В Америку мы ещё везли нераспакованными индийский чай, соль, кофе, рис и гречку. Как будто в голодный край ехали!) Ещё обсудили моего Джонни. Паша горячился и доказывал, что этот робот сделан для проведения опытов над крысами, а случайно попал ко мне домой. Я, по привычке, сначала заступался за педального, но факты были слишком очевидны. Если я просто фанател от всего американского, а остального
И вот, настал исторический момент, когда наш навигатор объявил, что мы прибыли на место. Наш суммарный пульс в эту минуту, думаю, был не меньше трёх сотен. Было страшно от полной неизвестности, и понимания, что сейчас закончится один период в жизни, и начнётся другой. Мы оба надеялись, что – интересный.
До острова оставалось пять километров. Мы решили всплыть, чтобы не пугать местных пограничников и отдыхающих. Ещё подумают, что к ним приближается лодка с террористами! Мы всплыли, и увидели землю. На горизонте поднимались высоченные горы. Вот он, рай! Паша направил лодку прямо к берегу. И вскоре мы разглядели пляж. Это был настоящий гавайский пляж! Пальмы, песок, голубое небо с небольшими облачками. Мы стояли на палубе, и не верили глазам. Лодка на малой скорости подошла к берегу и ткнулась пузом в песок. Пришвартоваться как-то иначе у нас не хватило фантазии. Якоря на лодке нет, канат цеплять не за что, причалов не видно, да и народу – никого. Мы постояли на палубе ещё минут двадцать, вглядываясь в берег. Никого! Только теперь нервное напряжение стало понемногу отпускать, и мы начали замечать детали. Во-первых, в носу засвербило от стойкого запаха то ли серы, то ли мазута. И источник этого запаха не пришлось искать долго: вся линия прибоя была чёрно-коричневой от нефти. Она, как рваный матрац, покрывала весь пляж. Из неё тут и там торчали автомобильные покрышки, сломанные вёсла, пластиковые стулья, ещё какой-то мусор, а прямо перед нашей лодкой в воде плавал дохлый баклан. Дна видно не было, вода оказалась грязно-серого цвета. Мы молча стояли и наблюдали, как волна прибила баклана к носу нашей лодки, он шевелил раскрытыми крыльями, опустив голову в воду, весь в нефти и тине.
– Что тут произошло? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать. – Может, пока мы плыли, неподалёку танкер какой-то затонул?
Паша повернулся, глянул в сторону океана, даже привстал на цыпочки. Танкера не было. Не было вообще ничего и никого кроме жухлых пальм метрах в пятистах от берега, да отравленного пляжа.
– Короче, надо идти в разведку. В любом случае тут должны быть люди. Может хоть кто-нибудь подскажет, как позвонить в редакцию местную! – сказал Паша, из специального отверстия на лодке извлёк аварийную резиновую лодку, дёрнул за шнурок – и лодка надулась за несколько секунд.
Я подал ему вёсла, и тоже приготовился сесть в лодку.
– Не, ты оставайся! Вдруг домик наш унесёт – лови его потом! Ставь парус и заряжай систему! Я пробегусь по окрестностям – и назад. Тут весь остров – меньше Владивостока. Не думаю, что здесь вообще никого нет. Странно всё как-то! Ну, с богом! Встречай, Америка, русского первооткрывателя!
Он в несколько гребков достиг берега, лодочка ткнулась носом в мазут, и застряла. Паша снял шлёпанцы, вылез из лодки, и увяз по щиколотку.
– Ну и вонища тут! – крикнул он мне. – Заряжай быстрее батарейки! Думаю, валить отсюда надо в темпе.
Он вытащил лодку из воды, и побрёл к пальмам, неся босоножки в руках, чавкая ногами в грязи, и ругаясь. А я слазил за нашим солнечным покрывалом, вытащил его на мостик, и стал крепить штанги и растяжки. Поэтому самого взрыва не видел. Просто сначала услышал уже далёкий пашин голос:
– Слава богу, вылез из этого навоза!
И сразу хлопнул взрыв. Я повернулся и увидел, как мой товарищ, согнувшись, лежит на песке, а над ним рассеивается облачко дыма примерно как от новогодней петарды. И ещё я разглядел, что Паша держится за правую ногу ниже колена, а ещё ниже должна была быть ступня, но я никак не мог её разглядеть. То есть мои глаза сразу увидели, что ступни нет, но мозг отталкивал эту невозможную мысль. Потом я увидел, как друг сел, продолжая держаться обеими руками за ногу, и поглядел в мою сторону. Из моего нутра вырвался дикий крик. Я не мог остановиться, и орал, тупо глядя в сторону берега. Незакреплённая солнечная батарея сложилась пополам, наклонилась, упала, и прищемила мне четыре пальца на левой руке. Я дёрнул руку, ободрав кожу, посмотрел на кровь на руке, потом на Пашу, спрыгнул в люк, схватил аптечку "Для оказания первой помощи на водном транспорте", пулей вылетел из лодки, прыгнул в воду прямо в спортивном костюме и сандалиях, и стал грести как сумасшедший. И пока плыл, пока бежал, проваливаясь по щиколотку и спотыкаясь, всё время кричал:
– Паша, я иду! Паша, держись! Грёбаная Америка!
Не кричать я не мог. Дыхание давно сбилось, я хватал ртом отравленный воздух, и выдыхал:
– Паха, держись! Суки! Падлы! Паха, я сейчас!
Я подбежал к другу, упал на колени, и раскрыл аптечку. Прямо наверху лежал толстый красный жгут. "Какие умные люди упаковывали!" – мелькнуло в голове. Я схватил жгут, и стал перетягивать пашину ногу ниже колена, приговаривая:
– Паха, сейчас! Грёбаная мля Америка! Паха, прорвёмся!
Паша откинул голову назад, глядел в небо, и был белый, как простыня. По его лицу катились капли то ли слёз, то ли пота, волосы прилипли ко лбу. Обеими руками он сдавливал ногу, сдерживая кровопотерю. Ступни у него не было, из штанины торчала белая кость, закиданная песком, клочками висело мясо, капала кровь. Я задавил жгутом его ногу как мог, достал бинт, и на секунду остановился. Пока я возился со жгутом, то на рану старался не смотреть. А вот теперь от этого было уже никуда не деться. Я разорвал упаковку, достал стерильный чем-то пропитанный бинт (Он лежал сразу под жгутом. Какие же умницы делают аптечки первой помощи!), и дрожащими руками стал забинтовывать рану. На мгновение я с силой зажмурился, и подумал: сейчас открою – и это окажется сном! Открыл глаза, поглядел вправо, и увидел маленькую воронку рядом в песке, и что-то бело-красное в её центре. К горлу подкатило, я отпрыгнул в сторону, и меня вывернуло. Блевать было нечем, за последние сутки я съел всего несколько галет с каким-то повидлом, так что организм был пуст, и весил, кстати, заметно меньше, чем три недели назад. Я повернулся к раненому, и увидел, что он смотрит на меня с жалостью.
– Ничего, я сейчас! Я справлюсь! Главное – ты держись! Вот же козлы! – забормотал я, снова берясь за бинт.
Бинт тут же пропитывался кровью, и я толком не знал, то ли продолжать бинтовать, то ли брать новый. Но ручьём она не лилась, и я решил домотать этот пакет. Худо-бедно, но с задачей я справился. Нога была забинтована, а поверх бинта я ещё на всякий случай напялил сеточку. А вот что делать дальше? Я в нерешительности огляделся. Мозги работали лихорадочно: то ли бежать за подмогой? Но куда? То ли тащить раненого в лодку? А как? Пока я раздумывал, Паша расцепил зубы и простонал:
– От боли нет ничего? И попить бы!
Сразу под бинтами и ватой лежала упаковка с маленькими шприцами. Пять штук с крохотными иголками-волосочками и надписью "Антишок". Только теперь я разглядел инструкцию, приклеенную на внутреннюю сторону крышки аптечки с перечнем всего, что находилось в этом волшебном сундучке, а внизу скромная надпись: "Сделано в Новосибирске. Упаковщик – Алякринский М.А.". Господи, какие же умницы живут в этом Новосибирске! Проблема была только в том, что уколы я никогда не делал! Я поглядел на Пашу. Тот, видимо, мою проблему, понял, и только сказал, морщась:
– Коли! Спасу уже нет никакого!
Он застонал, и завалился на спину, судорожно держа искалеченную ногу, хотя его пальцы уже разгибались.
Я достал шприц, свинтил колпачок с иголки, и спросил:
– Ты не знаешь, куда надо колоть?
– В плечо коли! В мышцу! – ответил Паша, не открывая глаз.
Пальцы у него разжались, он стал распрямляться и застонал, коснувшись раненой ногой земли. Я подставил аптечку ему под колено, сунул не глядя шприцом в плечо, и нажал на кнопочку. И только потом рискнул посмотреть на результат. Как ни странно, шприц попал туда, куда надо. Через минуту друг открыл глаза, поглядел на меня, на небо, и достаточно спокойно, хотя и хрипло, произнёс тираду: