Жизнь и приключение в тайге
Шрифт:
{1} Название «Татарский пролив» — см. примечание к главе XXVI.
119
В. К. Арсеньев часто противопоставляет животных и птиц (то есть применяет неточные термины); следовало в данном случае сказать вместо «животные» — «звери» или «млекопитающие».
120
Кедрянкой В. К. Арсеньев называет здесь кедровку.
121
Наблюдения о количестве пресмыкающихся и земноводных, сообщаемые В. К. Арсеньевым для Анюя, не следует распространять на все Приморье. По исследованиям А. А. Емельянова, количество видов пресмыкающихся и земноводных в Приморье более значительно, в частности им отмечено 14 видов змей (Емельянов А. А. Пресмыкающиеся и земноводные Приморья.
122
*В настоящее время, находясь в теплом шатре и имея вдоволь продовольствия и все необходимое под рукой, я пишу свои письма из «Путевого дневника» покойно, вспоминая все прошлое шаг за шагом, день за днем.
123
Напечатано: «Приамурье», № 748, от 31 января 1909 г. Очерк был сопровожден следующим редакционным примечанием: «Свои письма г. Арсеньев присылает нам непосредственно из тайги, с так называемой «оказией», почему и их получение нами происходит с большими перерывами». При печатании данного очерка в газете была допущена серьезная опечатка при обозначении даты: «30 августа» вместо «30 июля».
{1} Это первая корреспонденция В. К. Арсеньева о голодовке на Хуту; этому же посвящены и следующие его письма (X–XII); в СА данным главам соответствуют стр. 62–69; важным дополнением к ним является описание этого эпизода, включенное в «Сведения». Приводим этот текст полностью: «7 августа лодка была готова, а 8-го на рассвете оставили бивак и поплыли вниз по реке Буту. Первый день плавание было сравнительно благополучно, но на второй день лодку разбило. Вместе с лодкой погибли и оружие, и инструменты, н все имущество, Предвидеть это крушение никак нельзя. С этого времени начинается ужасная голодовка, которая длилась 21 сутки. Пробираясь через горы, тайгой через заросли, люди ели все, что попадалось под руки: зеленые ягоды, листья Petasites белокопытника; ели не то мох, не то грибы из семейства Calvaria, от которых тошнило. По дороге собака нашла гнилую рыбу, она издавала запах, люди бросились отнимать у нее эту добычу. Наконец, маленький отряд дотащился до слияния двух рек: Хуту и Буту. Здесь нижние чины окончательно обессилели и свалились с ног. Надо было видеть, какой они имели истощенный вид. Все были сумасшедшие, все были душевнобольные; все ссорились между собой из-за всякого пустяка, придирались друг к другу из-за всякой мелочи, все стали суеверны, начали верить всякому сну, каждой примете [289]. Слабые духом стали говорить о самоубийстве. С г. Арсеньевым была любимая его собака. Собака эта в течение восьми лет была с ним во всех его предыдущих путешествиях. По его приказанию собака была убита; мясо ее давалось ежедневно по маленькому кусочку, и это было общим спасением» (Зап. Приам, отд. Р Г О», т. VIII, вып. 2, Хабаровск, 1912, стр. 24). И далее он рассказывает о положении людей отряда, когда их нашел штабс-капитан Николаев: «На людей было страшно смотреть. Это были настоящие скелеты, только обтянутые тонкой кожей. Некоторые были еще в силах подняться, остальные же лежали на земле без движения» (там же, стр. 25.)
124
Напечатано: «Приамурье», № 751, от 5 февраля 1909 г.
{1} См. примечание к главе IX.
125
В этом очерке впервые появляется упоминание о китайце Дзен-Пау, между тем он упомянут так, как будто читатель уже знаком с ним. Очевидно, первое упоминание о нем было в том очерке, который не дошел до редакции и оказался утраченным.
В СА Дзен-Пау именуется везде Чжан-Бао. Дзюль именует его Чан-Гинчин, разъясняя, что имя Дзен-Пау обозначает «охотничий старшина». Его историю В. К. Арсеньев подробно рассказывает в книге «Китайцы в Уссурийском крае» (Хабаровск, 1914, стр. 157–161) и в книге «По Уссурийскому краю» (шеститомник, т. I, стр. 306–308). Чжан-Бао был начальником дружины, организованной в 1880 г. для борьбы с разбойниками-хунхузами, в то время совершенно терроризировавшими местное население. Дружина действовала с 1880 по 1908 г., в 1899 г. ее пожизненным начальником был избран Чан-Гин-Чив, принявший имя Дзен-Пау (Чжан-Бао).
Чжан- Бао встретился с Арсеньевым впервые в 1906 г., во время первой экспедиции последнего, и затем сопровождал его в экспедициях 1907 и 1908–1909 гг. Встреча с ним была очень счастлива для экспедиции, так как, во-первых, он со своими дружинами охранял экспедиционный отряд от набегоз хунхузов; во-вторых, он великолепно знал географию местности и неоднократно являлся проводником,
Совершенно исключителен был и его авторитет в крае: «Китайцы и тазы обращались к нему за советами, и если где-нибудь надо было примирить двух непримиримых врагов, китайцы обращались к Чжан-Бао. Он часто заступался за обиженных, и на этой почве у него было много тайных врагов» (та м же); в конце концов он пал жертвой их мести: убит в 1913 г.
126
О записи на дереве в СА так рассказано: «На берегу рос старый тополь. Я оголил его от коры и на самом видном месте ножом вырезал стрелку, указывающую на дупло, а в дупло вложил записную книжку, в которую вписал все наши имена, фамилии и адреса. Теперь все было сделано. Мы приготовились умирать» (стр. 65).
127
В. К. Арсеньев считал, видимо, основной причиной быстрого истощения недостаток соли, что, конечно, неправильно: наступило уже общее истощение организма (алиментарная дистрофия).
128
Напечатано: «Приамурье», № 781, от 14 марта 1909 г.
{1} См. примечание к главе IX.
Рассказ об обнаружении штабс-капитаном Николаевым голодающего отряда экспедиции в СА изложен более подробно. Но и в СА и в настоящем очерке опущена одна существенная деталь. По рассказу В. К. Арсеньева в его «Воспоминаниях», находившихся в руках проф. Ф. Ф. Аристова, крупную роль сыграл в организации поисков председатель Приамурского отдела Русского географического общества С. Н. Банков, который встревоженный долгим отсутствием сведений об экспедиции, послал телеграмму Николаеву с указанием на необходимость организации поисков (Аристов Ф. Ф. Арсеньев В. К., «Землеведение», 1930, вып. 3–4).
129
Разгадка поведения орочей, не оказавших помощи путешественникам, дана в СА: орочи приняли отряд Арсеньева «за бродяг» и потому спрятались в прибрежных зарослях (стр. 69); в газетном очерке В. К. Арсеньев не отметил очень важной подробности: своим спасением экспедиция была обязана главным образом орочам реки Тумпина. Старшина селения Хуту-Дата, Федор Бутунгари, узнав о поисках штабс-капитана Николаева, по слал к нему гонцов с извещением о маршруте отряда. Он указал, что искать нужно не на реке Хади, по которой шел Николаев, а по Хуту, Буту и Паргами. «Судя по времени, — говорили орочи, — Чжанге должен был выйти к морю, значит, случилось какое-то несчастье и потому надо торопиться» (стр. 68). «Голодный бивак» находился действительно на слиянии рек Хуту и Дату.
За услуги, оказанные экспедиции Федором Бутунгари, В. К. Арсеньеву удалось исхлопотать для него серебряную медаль. Посетивший в 1924 г. Хуту-Дату этнограф И. А. Лопатин еще застал в живых Федора Бутунгари и получил от него очень много ценных сведений. Лопатин отмечает высокий авторитет и большую популярность Бутунгари среди орочей. «В течение своей долгой жизни, — пишет о нем Лопатин, — от молодых лет он с честью носил звание старшины. Умея отстаивать интересы своего народа, он в то же время ладил с администрацией» (Лопатин И. Орочи — сородичи маньчжур, Харбин, 1935, стр. 4). Очень популярна среди орочей была дочь его Ольга Акунка (стойбище Джяуся), прославившаяся борьбой за культурные условия быта. «Ее жилище отличалось чистотой и опрятностью: в нем были умывальник, мыло, посуда, столовые принадлежности и различные домашние вещи русского производства»; она любила одеваться в русские платья и первая из орочей «стала возделывать огород и завела домашнюю птицу» (там же, — стр. 4).