Жизнь и приключения Федюни и Борисыча
Шрифт:
– А, это давняя история. Дядя Витя когда напьётся, кричит, что "не нужен нам берег турецкий", поёт песню "Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальём", и что американцы за свои "доллaры" полмира скупили, а "Россию не купишь! Русские не продаются и Родину не продают!". Так как американцев поблизости нет ни одного, он начинает "за Родину" драться с кем попало. Наутро уже всем известно, где и какая была драка, и спрашивают: "Доллaр затеял?". Ещё он гонит такой отличный самогон, что от желающих отбоя нет. Ну вот он ещё выпивши кричит, что ни за какие доллaры
– И что, самогон у него такой уж особенный? – заинтересовался Федюня материальной стороной вопроса.
– Кто из мужиков пил – хвалят, говорят, чудо, а не самогон!
– А то ты не пробовал? – не унимался Федюня.
– Мне отец башку бы оторвал! Ты ж его знаешь, – даже оглянулся Борисыч, не слышал ли кто такой жуткой крамолы. – Он меня пятьсот раз предупреждал, что "Доллaров" самогон пить можно только "крепким закалённым бойцам, а не желторотикам – птенцам".
То есть, конечно, и Федюня и Борисыч попивали до этого втихаря краденое из подвалов у родителей слабенькое виноградное винцо, "не гребовали" крепкими наливочками, и состояние лёгкого опьянения было им уже не в новинку. Но крепчайшие самогоны, которые гнали мужики в сёлах "для сэбэ", были для юношей под большим запретом.
– Борисыч... А давай попросим у Доллaра попробовать его самогончика? – предложил Федюня Борисычу перейти запретную черту.
Борисыч сначала даже остановился от негодования.
Но вокруг не было ни души, а сорока, услышавшая жуткое, недопустимо непристойное предложение Федюни, глазами пообещала промолчать.
– А что? – начал защищать свой проект Федюня. – Мы через месяц уже будем опытные бойцы, наравне со взрослыми мужиками Родину защищать, а самогона ещё не пробовали! Узнает кто – ещё на смех подымут!
Воспитанный целомудренным сельским воспитанием Борисыч не понял, что смешного или зазорного в том, что юноша не пивaл самогона, но слушать стал внимательнее. Коварный Искуситель устами Федюни продолжал:
– А чо? В чужом селе, наших матерей нету. По заднице давать – слишком взрослые.
– Страшновато как-то, – заколебался Борисыч.
– Чо, страшновато? – понесло Федюню. – Мы мужики или нет? То – то без самогона ни один праздник не в праздник! Вспомни, как его наши мужики стаканами хлещут!
У Борисыча перед внутренним взором проплыла картинка, как во время застолья каждый опрокидывает, очень по-своему, стопку самогона. Кто утирается, кто покрякивает. Потом как вкусно начинают эту выпивку закусывать. Намазывают горчицей куски жареного мяса, хрустят огурчиком, редисочкой, "занюхивают" остро пахнущим ржаным хлебом. И от этого кажется самогон таким вкусным, таким привлекательным! И веселеют, "замасливаются" глаза у людей. Теплеют голоса и души. Начинают кто – целоваться, кто петь, кто – плясать. Веселье приходит к самым хмурым и вот уже не так тяжела жизнь, расходятся тяжёлые тучи в небесах и солнышко улыбается всем. И не так страшны несчастья, и ещё радостнее счастливые дни.
И поэтому гнали и гнать будут в сёлах самогон и русские и нерусские мужики отсюда и до веку. И, глядя со стороны кажется, что это так здорово: хлопнуть стопочку – другую! И, конечно, великий соблазн! Да и запретный плод, как известно...
Конечно, видел Борисыч и то, что бывает, когда перепивают лишнего, и как мучаются после перепивания на утро. Но ежели только стопочку... Ежели только попробовать... Да и уходя аж на два года в армию...
И они с Федюней уговорились самогончика "на пробу" у "Доллaра" попросить.
Когда пришли к дяде Вите во двор, сам хозяин чистил коровник. Был трезв, как стекло. В штанах, заправленных в сапоги, с голым торсом и вилами в руках, он сразу остановил работу, радостно встречая племянника с другом.
– Борисыч! Племяш! Вот радость какая! Хорошо, что заглянули, – поможете коровник дочистить! А чего вы нарядные такие?
Юноши обстоятельно обсказали ситуацию по проводам, пригласили дядю Витю, и Борисыч добавил от себя, что отец ждёт брата сегодня, чтобы помогать резать и разделывать кабана для проводов.
Доллaр призадумался ненадолго, что-то прикинул в уме.
– Годится! Только вы всё равно переодевайтесь, дочистите коровник, и пойдём вместе к вам. А я пока кое-что тут приготовлю.
Для сельских ребят работа не вопрос. Переоделись, взялись за работу.
Проходящий мимо них то туда, то сюда Доллaр помогал им советом, хлопотал, заканчивал какие-то свои дела, понимая, что уходит может быть на несколько суток. Сходил к соседям, договорился, что они присмотрят за скотиной, приготовил гладить нарядную одежду, несколько раз спускался в погреб.
Когда проходил мимо юношей с бутылью самогона в руках, Федюня с Борисычем переглянулись и забросили первую удочку.
– Дядь Вить! Это ж самый твой знаменитый самогон и есть?
– Ага, – не догадался откуда ветер дует толстокожий дядя Витя.
– Уж так хвалят его наши мужики, так хвалят, – полил медку на душу отечественному производителю льстивый Федюня.
– Ха! Ещё бы не хвалили! Ко мне со всего района руководители втихаря своих водителей подсылают! Я ж продукцию по особому рецепту гоню, – простодушно сунул голову в ловушку растаявший Доллaр. – Я его фильтрую, очищаю, ещё раз перегоняю, а потом настаиваю на всяких душистых травках, орешках и ещё всяко. Он у меня горит, как бензин! А вони нету, только запах и аромат. Как у лучших коньяков!
– Вот бы нам по глоточку попробовать! – развил успех военной операции Борисыч. – А, дядь Вить?
И заторопился рассеять сомнения, явно написанные на лице дяди:
– Чо! Мы уже взрослые мужики! Чо ж мы "сивухи" не пивали что ли?
– Пивали! – даже не покраснев, поддержал атаку Федюня. – Только мучались потом! Что же, в армию уйдём, даже и не понюхаем такого знаменитого самогончика?
И коварно затянул петлю ловушки:
– А в армии пацанам чо будем рассказывать? Вот пошлют нас в какую – нибудь Эстонию, а нам и погордится нечем, – надавил на патриотизм хитрый Федюня. – У других то – мужиков самогон – дрянь... Прям даже не верится, что "шмурдяк" вообще хороший может быть.