Жизнь и приключения капитана Майн Рида
Шрифт:
Храбрый капитан прославился не только на войне, но и в любви, и некоторые прекрасные мексиканки называли его «Дон Хуан Тенорио», по имени персонажа одной из их любимых пьес. Американский журналист описывает смелого офицера как смесь Адониса с Аполлоном Бельведерским, да еще с примесью кентавра!»
Одной из обязанностей Майн Рида во время пребывания в Мехико была защита обитательниц женского монастыря, и монашки часто присылали ему изготовленные своими руками сладости – леденцы с выложенными засахаренными фруктами его инициалами наверху.
Вполне вероятно, что не одна черноглазая сеньорита со слезами смотрела вслед уезжающему из Мехико герою.
Тем временем, если не считать отдельных газетных заметок, родители и друзья Майн Рида на далеком острове несколько лет ничего не знали о нем. Но потом отец получил нижеследующее письмо; к сожалению, заключительная
Армия США, город Мехико
20 января 1848 года
Могу ли я надеяться на прощение за свое молчание, которое длилось несколько лет? Написав вам в последний раз, я принял решение прекратить корреспонденцию, по крайней мере до того времени, когда стану достоин продолжения переписки. С тех пор обстоятельства дали мне возможность занять достойное место среди людей и доказать себя достойным той благородной крови, от которой я происхожу. О, как бьется мое сердце при возобновлении этих нежных уз – уз отцовской, братской, сыновней любви; этих золотых сердечных цепей, так долго и так печально разорванных!
Если не ошибаюсь, мое последнее письмо было написано в Питтсбурге. Я тогда находился в пути с Запада в города Атлантики. Вскоре после этого я прибыл в Филадельфию, где на время прервались мои блуждания. В этом городе я посвятил себя литературе и в течение двух-трех лет зарабатывал своим пером немного, но достойно. К несчастью для кошелька, мой талант оказался не того продажного класса, каким зарабатывают себе на жизнь литературные проститутки наших дней. Любовь к литературе оставила меня в бедности и в неизвестности, хотя меня утешает сознание, что понимающие люди считают мои способности не уступающими ни одному писателю этого континента. Так полагают, и я счастлив сообщить это, умные и образованные люди. Может, когда-нибудь это мнение прорвется и засияет тем ярче, чем дольше оставалось незамеченным.
Но у меня нет ни времени, ни места для теоретических рассуждений. Факты понравятся вам больше, мой дорогой отец и лучший друг. Мои анонимные произведения неизменно вызывали самые теплые отклики прессы. Немного золота, положенного на ладонь редактора, сделало бы их вообще превосходными! За это же время я приобрел множество друзей, но среди них не оказалось людей того класса, которые могли бы и захотели бы избавить меня от бедности.
В Соединенных Штатах нет Микен. Никто не стал ковать мне золотые крылья, на которых я мог бы долететь до Парнаса. Мне кажется, я постоянно присылал вам газеты и журналы, в которых печатал свои произведения в основном под псевдонимом «Бедный ученый». Дошли ли они до вас? Три или четыре года занимался я таким образом литературой и вынужден был посреди шарлатанства и знахарства нашего века опуститься на уровень ежедневной прессы. Я был корреспондентом и издателем, и в конце концов меня охватило отвращение. Тогда начиналась война с Мексикой. Я отложил перо и взялся за саблю. В качестве второго лейтенанта поступил в полк нью-йоркских добровольцев и отплыл…
Заключительная часть письма оторвана и, возможно, сгорела в очаге родного дома Майн Рида.
Глава VIII
Уходит из армии в чине капитана. Возвращается в Соединенные Штаты. Живет в Ньюпорте и Филадельфии. Сопровождает Донна Пиатта в Огайо. Воспоминания Донна Пиатта о Майн Риде. Уезжает в Нью-Йорк. «Кто был первым у Чапультепека?» Утверждения Майн Рида. Показания армейских офицеров. Письмо в «Цинциннати Коммершиал».
Приказ об эвакуации армии из Мексики был отдан в мае 1848 года, и в том же месяце Майн Рид ушел из армии в чине капитана. Вскоре после этого он уехал из Мексики в Соединенные Штаты, по пути остановившись на несколько дней в Новом Орлеане.
Лето и осень этого года он провел главным образом в Ньюпорте, штат Род Айленд, и писал в различные журналы. Здесь же он встретился со своим другом Донном Пиаттом, который пригласил его провести зиму в своем доме, вблизи Мак-о-Чи, штат Огайо. В конце года они вдвоем уехали туда. По приезде в Ньюпорт Майн Рид описывался так:
«Вчера мы не отметили приезд в наш город молодого рыцаря, солдата, приобретшего воинскую славу в Мексике. Раз или два сообщали о его смерти, а также о том, что он женился на мексиканской наследнице. Однако, кажется, ни одно из этих зол не выпало ему на долю, и трудно в наши дни встретить на улицах человека с более мужественной фигурой и внешностью».
Интересен нижеследующий отрывок из статьи Донна Пиатта, озаглавленной «Воспоминания о знаменитом писателе».
«Первый свой роман Майн Рид написал в моем доме, в котором провел зиму. Он приехал с Мексиканской войны, украшенный тяжелой раной покрытый славой храбрейшего из храбрых в нашей маленькой армией, которой командовал Скотт.
Когда он не ухаживал за красивыми девушками на Мак-о-Чи [26] и не скакал на моей кобыле, он писал роман, действие которого происходит в Мексике и на мексиканской границе. По вечерам он читал нам главы этого романа (он был прекрасный чтец), и если написанное недостаточно, по его мнению, хвалили, сердито ложился спать, по несколько дней не брался снова за перо и загонял кобылу своими дикими скачками. Я понял, что для того чтобы спасти мою гнедую Дженни, нужно хвалить его работу, и со временем он смотрел на меня, как Байрон на Гиффорда [27] . Когда Байрону рассказали, что Гиффорд провозгласил его величайшим из живущих поэтов, Байрон заметил: «Этот тип ужасно меня недооценивает».
26
Название реки. – Прим. перев.
27
Уильям Гиффорд – английский литературный критик, сатирик и издатель начала 19 века. – Прим. перев.
Роман («Вольные стрелки») имел большой успех. И снова, подобно Байрону, писатель сбросил свою изношенную одежду и однажды утром проснулся известным и богатым.
Первый же гонорар, полученный за книгу, увел от нас этого не знающего покоя солдата удачи, и больше он к нам не возвращался. Он и так давно уехал бы, если бы не был отчаянно влюблен в одну из прекрасных обитательниц нашего дома. Но галантный ирландец не добился ответного огня ее больших голубых глаз и потому наконец отказался от ухаживания.
На станции в ожидании поезда он написал нам два письма. Одно из них я никогда не видел. Во втором находились следующие строки. Хоть они не обладают особыми поэтическими достоинствами, в них выражено то доброе чувство, которое он испытывал, расставаясь с домом, ставшим его собственным почти на год:
Исчезает из вида глубокая долина,Старая коричневая поросшая мхом мельница,Ивы, в ветвях которых птицыПоют свои песни у ручья;Дом, с его простым крыльцом,У которого еще цветут поздние цветы,И осень, которая своим огненным факеломОсвещает уходящий год.Я еще слышу музыкальный звукПоследнего прощания,Он зачаровывает мне душуИ просит не забывать;Дорогие друзья, я никогда не забуду,Пока во мне еще есть жизнь,Не забуду цветок, мысль, песню,Которые напомнят мне о вас.Когда наступает вечер, вы по-дружески встречаетесьУ зажженного очага,И часы летят на крыльяхВ музыке и веселье;Ах! Вспомните о том, чья судьбаЛежит на тернистых тропах,Кто неохотно уходит от ворот,За которыми скрыт рай.Я слышу, как у звонкого ручьяСтупает моя судьба,Еще мгновение, и меня окружит борьба там,Где совсем недавно были мир и отдых;Мой отпуск кончается, начинаются тревоги,Мир снова раскрывается передо мной.О, какая мирная сцена; о, любимые друзья,Как печально наше последнее прощание!Между этим прощанием и нашей следующей встречей прошло почти двадцать лет. Майн Рид прославился и разбогател, истратил все состояние на строительство мексиканского ранчо в Англии, а я только начинал использовать свое перо как средство к существованию. Он поседел, но был по-прежнему крепок и цветущ; тогда он жил со своей красивой молодой женой в небольшой квартире на Юнион-скуэр в Нью-Йорке. Я рассказал ему, что наш старый дом на Мак-о-Чи обветшал и развалился и что из того семейного круга, о котором он вспоминал с таким теплом, остался только я. Это так его опечалило, что я достал бутылку вина, чтобы развеять нашу печаль; он отвел меня в подвальный ресторанчик на Бродвее, и мы там выпили не только эту бутылку, но и еще несколько и поужинали».