Жизнь и приключения Светы Хохряковой
Шрифт:
– Ты, Карина, не реви. Мы тебе поможем. Значит так, в зале девчонки за тобой присмотрят. Одна к клиентам не подходи, попроси кого-нибудь – не откажут. Дальше – русский язык учить надо. Светка тебя учить будет, у нее мама училкой была, значит – это самое ее дело.
Я согласно кивнула и внесла свое предложение:
– А может, она и поживет у меня? Одни первые смены – фигня полная, никто не разрешит, да и денег в первой не заработаешь. Ей же деньги нужны.
– Умно, – обрадовалась Наталья Григорьевна. – Будешь у Светки жить. Выходные копи и на три-четыре дня домой будешь
В ответ Каринка отрицательно затрясла головой.
– Денег совсем нет за жилье платить.
Мы все почему-то рассмеялись этому ее в общем-то несмешному ответу.
И Каринка стала жить в моем доме. Сожительницей она оказалась замечательной. За три дня вылизала весь дом, готовила завтраки и всячески старалась мне услужить.
– Ты это, кончай. Я тебе не госпожа, а ты мне не служанка. Мы на равных. Понятно?
– Понятно, понятно, – кивала Каринка, видимо, чтобы не перечить мне, и продолжала вести себя по-прежнему.
С учебой у нас не очень пошло. Я сбегала к соседке Мане, старшекласснице, набрала старых учебников и попыталась по ним учить Карину. Но через час абсолютно озверевала, потому что объяснений моих она не понимала, и чтобы не разораться на нее, прекращала занятие. Помощь пришла неожиданно от соседки Мани. Девочка она была чудесная, жила с больной теткой, ухаживала за ней. А родители ее были лесниками в запретной зоне К-14, часто приезжали то поодиночке, то вместе. Мне от них перепадали подарочки разные, а главное – дрова.
К осени дядя Петя подгонял машину дров из прекрасного сушняка. Хорошие люди. Так вот, дочь их, Маня, собиралась поступать в педагогическое училище, мечтала работать учительницей младших классов. Зашла она к нам как-то во время наших мучений по изучению русского языка и вдруг робко предложила:
– Давай, Свет, я попробую. Ты с ней по учебнику 7-го класса занимаешься. А мне кажется, ей с букваря начать надо.
И дело пошло.
Мане, видимо, нравилось чувствовать себя учительницей. А Каринка просто на глазах расцветала и обожала Маню, у которой, в отличие от меня, был педагогический талант. И через месяц Карина порхала по залу экзотической бабочкой. Подбегала с радостной улыбкой к клиентам и, приняв заказ, готова была просто пуститься в пляс оттого, что все поняла. Всех клиентов обслуживала, как дорогих родственников. Все были довольны, а мы – так просто гордились ею. Только не пускали ее обслуживать бандюков. Ну их, еще обидят и опять испугают. Перестав походить на жалкую собачонку, ожидающую удара, Карина внешне очень изменилась. Попросту говоря, стала неимоверной красавицей: оленьи глаза, смуглая нежная кожа, прекрасные густые каштановые волосы, стройная. Просто картинка. Пора было приобщать ее к искусству. В технический перерыв хор собрался прямо в зале, и Наталья Григорьевна сказала:
– Ну-ка спой нам что-нибудь по-своему.
Карина уже знала и про хор, и про прослушивание; и без всякого волнения и напряжения запела. Вот это был для нас шоковый сюрприз – голос у Карины оказался сильный, красивого тембра и огромного диапазона. Мы невольно зааплодировали, когда она закончила.
Наталья Григорьевна потрясенно покачала головой:
– Да, с таким голосиной тебе у нас явно делать нечего. В консерваторию двигать надо. Будешь оперной певицей. В Париже где-нибудь выступать!
Каринка вся съежилась как от удара, заплакала и вдруг рухнула на колени:
– Пожалуйста, не выгоняйте меня. Что я неправильно сделала? Простите, я исправлюсь, я буду стараться, только не гоните меня. Так много плохого, так много беды, и все время злые люди, только злые – обижали, обманывали, били. Никто ничем не помог. Кругом беда, плохо без родины. Вы первые добрые. Спасли меня. Вы мне все как родня. Не гоните от себя, пожалуйста. Пропаду без вас, и семья пропадет. Деньги получаю, лекарств маме купила. Мама ходить начала, за всех вас молится, и я молюсь каждый день. Чем я вас обидела?
Мы опешили. Бросились ее успокаивать, обнимать, целовать.
– Мы тебя любим, Каринка. Просто как лучше хотели!
– Не надо лучше. Я хочу как сейчас. Пожалуйста!
– Ты, Каринка, успокойся, – строго сказала Наталья Григорьевна. – Не хочешь в консерваторию – не надо. Будешь с нами петь. Только в хоре голосишко свой не выпячивай, пой, как все. А пару песен сольно споешь, но не на осетинском, а на русском. Чего-нибудь такое… такое… Во! Придумала! Будешь Нани Брегвадзе!
– Грузинский никогда не буду! – вскинулась Карина.
Глаза ее так сверкали, что мы поняли – точно не будет.
– Тьфу ты! Не грузинский, это я ошиблась, – соврала Наталья Григорьевна. – Романсы русские петь будешь.
– Русские буду, – сразу согласилась Карина.
И все вздохнули с облегчением.
Жизнь началась неплохая. Все с энтузиазмом ходили на спевки, выучили еще две казачьих. А Каринка в свободные вечера, под руководством Мани и под мой аккомпанемент, разучивала «Отвори потихоньку калитку». Получалось. Свадебные заказы посыпались на «Веселый Ежик», как из рога изобилия. Директору даже приходилось отказывать. И всегда в середине свадьбы Наталья Григорьевна объявляла:
– А сейчас официантки нашего замечательного ресторана тоже поздравят молодых и их гостей.
Проходили мы всегда на ура. А чего, прикольно же: бегают в белых фартучках, улыбаются, еду подносят, грязные тарелки убирают, а потом вдруг – бац! – и поют на сцене.
Пели мы хорошо, складно и душевно. Нравилось нам это занятие. А Каринка со своим голосищем вообще потрясала. Никто не верил, что она официантка, все считали, что это просто переодетая артистка из Москвы. И все время мучили ее:
– Ну скажи, что ты артистка. Сознайся. Небось консерваторию заканчивала?
При слове «консерватория» Каринка пугалась и убегала на кухню и больше уже обслуживать не выходила, чем еще больше заинтриговывала.
Так что жизнь, повторяю, была неплохая. Но вдруг на мою голову свалилась неожиданная напасть. Повадился в наш ресторан Володька, чтобы меня «доставать». Первый раз я его просто не узнала. Сел за столик в обеденное время какой-то военный, заказал 200 г водки, борщ и жаркое. Я стала его, как положено, обслуживать. Принесла графинчик с водкой, борщ и пожелала приятного аппетита. Вдруг он говорит: