Жизнь и приключения Заморыша (с илл.)
Шрифт:
– А-а, – протянул он ехидно, – так это вы, патер Анастасэ! А я думал, чей это медоточивый голос, кто тут соблазняет оливками да инжиром господина Мимоходенко подобно змию, соблазнявшему в эдеме легковерную жену Адама – Еву плодами древа познания добра и зла. Теперь понятно, почему отрок Димитрий отлучился от церкви архангела Михаила. Ах, патер Анастасэ, патер Анастасэ! А я-то считал вас своим лучшим другом и во всем доверял вам! Вот и верь после этого соленым грекам, хоть бы и в монашеском облачении!
Монах поднялся со стула и замахал широкими рукавами рясы, как черными крыльями.
– Не усо вам, не усо вам, патер Евстафий! Вы сами, патер Евстафий, меня обманули. Вы
– А долги не платить по четыре месяца – это «хоросо», патер Анастасэ? – сощурясь, прошептал наш батюшка.
21
Плохо (греч.).
– Какие долги, патер Евстафий, какие?.. – тоже перешел на шепот черный.
– Забыли? А чье каре наскочило на мой покер?
– Патер Евстафий, так это был чистый блеф! Никакой покер у вас не был! Вы даже не показали карты, вы сунули карты под карты!..
– Что-о?.. Карты под карты?!. Так я кто же, по-вашему, шулер?
– Сига [22] . – Черный показал глазами на моего отца и уже громко сказал: – Я, патер Евстафий, очень вас уважаю. Просу вас ко мне в келию. Мы усо, усо – как это по-русскому? – миром уладим… Кириэ Мимоходенко, – повернулся он к отцу, – вы согласны посылать вас паликари… вас мальчик в нас монастырь?
22
Тише (греч.).
– Видите ли, отец Анастасэ, – развел отец руками, – я, может, и согласился бы – как-никак, мальчику не вредно поправиться на хороших харчах, – но надобно и его согласием заручиться…
– Орео! – воскликнул черный. – Орео, кириэ Мимоходенко! Прислить сюда вас мальчик, я буду говорить с ним.
Тогда я вышел из-за перегородки и сказал:
– Папа, я согласен. Я все слышал. Я согласен.
– Ты согласен? – в удивлении отступил отец. – Согласен?
– Да, – твердо повторил я, – согласен. Я буду каждый день заходить в монастырь… обедать и учиться петь по-гречески.
Черный хлопал в ладоши:
– Орео!.. Орео, поликари!.. Орео!..
Молоточек
У отца был деревянный ящик, в котором он держал разные инструменты: стамески, буравчики, плоскогубцы, отвертки, молотки. Отец редко пользовался ими, только в случаях, когда надо было забить гвоздь или выправить осевшую дверь, но, если он замечал, что какого-нибудь инструмента в его ящике не хватает, нам всем доставалось на орехи. И все-таки я этот ящик вытащил из-под конторки и долго в нем рылся, отыскивая маленький молоточек. Нет, молоточка в ящике не было. Большой молоток был, а маленький, который можно бы незаметно держать в кармане, куда-то исчез: наверно, Витька затаскал. Оставалось одно – идти к Ильке: в кузнице есть все на свете инструменты. Конечно, Илька будет допытываться, зачем мне понадобился молоточек. Что ж, пусть спрашивает: на этот раз я ему ничего не скажу.
Смеркалось, когда я подходил к кузнице.
– Эй, пономарь, лезь сюда! – донеслось до меня откуда-то сверху.
Я поднял голову и увидел на закопченной крыше Ильку. Одной рукой он держался за трубу, а другой показывал мне на деревянную приставную лестницу.
– Лезь, не бойся!
Не такая уж высокая крыша, чтоб я побоялся взобраться на нее. Но, взобравшись, я чуть не свалился – такая она была покатая.
– Ты что тут делаешь, Илька? – спросил я и тоже ухватился рукой за трубу.
– Звезды считаю.
Я обвел глазами небо. На нем светилась только одна звезда, да и та величиной с наперсток: ведь было еще рано.
– Сколько ж ты насчитал? – спросил я недоверчиво.
– Семь тысяч девятьсот одиннадцать, – не моргнув глазом, ответил Илька.
Вот и опять он разговаривает со мной так, будто я сую нос не в свое дело.
– Ладно, считай дальше, – сказал я небрежно, – только сперва дай мне маленький молоточек. У вас в кузнице, наверно, всякие есть.
– У нас всякие есть, – подтвердил Илька. – А нет, так нам ничего не стоит сделать. Тебе зачем молоток?
– Мух бить, – ответил я в отместку.
– Му-ух?! – несказанно удивился Илька. – Какой же дурак бьет мух молотком?
– А какой дурак звезды считает на пустом небе?
Некоторое время Илька таращил на меня свои зеленые глаза, потом закричал:
– Э, врешь, врешь!.. Говори, зачем тебе молоток! Говори, а то не дам.
– А ты признайся, зачем сюда залез, тогда скажу.
– Залез и залез, кому какое дело! Ну, говори! Говори, а то сейчас же полетишь с крыши.
Мы долго спорили. Потом Илька презрительно сказал:
– Подумаешь, очень мне интересно, зачем ему молоток понадобился! Хоть грабли попроси, я и не подумаю спрашивать. Сиди тут, я сейчас принесу. Настоящий парень всегда выручит товарища. А то есть такие прижимистые ангелочки, что у них и старого перышка не допросишься. – Он полез было с крыши, но затем вернулся и строго предупредил: – Ты сидеть сиди, да не зевай. Как увидишь, что кто-нибудь остановится тут и навострит свое свинячье ухо, сейчас же постучи три раза по крыше. Да и сам не заглядывай.
Он прикрыл куском толя какую-то дыру в крыше и ушел.
Мне, конечно, было очень обидно: то «пономарь», то «ангелочек». И когда это было, чтоб я не одолжил ему перышка? Но все равно я решил терпеть до конца, лишь бы добиться того, что задумал. А вот почему я должен стучать кулаком по крыше, если кто остановится около кузницы, я не понимал. Одно было ясно: в кузнице делалось что-то такое, о чем никто не должен догадываться. Снизу доносился звон железа, какие-то шорохи и частые вздохи меха для раздувания горна. Ну и что ж? Это всегда несется из кузницы на улицу. Вдруг я заметил, что какой-то человек, шедший по пыльной дороге, оглянулся раз, другой – и прямиком направился к воротам кузницы. Я сейчас же застучал кулаком по крыше. Человек подошел к воротам и тоже постучал, сначала три раза подряд, а потом, с маленьким промежутком, еще раз. «Кто?» – донесся глухой голос из кузницы. «За подковой для коня Стрекопытова пришел», – ответил человек. «А деньги принес?» – «Принес. Два пятиалтынных». Ворота скрипнули, потом заскрежетал засов: значит, человека пропустили, а ворота крепко заперли. Прошло немного времени, и к воротам зашагал еще какой-то человек. Тот был в сапогах и в синей фуражке, а этот в ботинках, в соломенной шляпе и в очках. Я, конечно, опять застучал. Вероятно, человек услышал, потому что поднял кверху голову и смешно показал мне язык. Потом и сам постучал. Его тоже впустили, но только после разговора о коне Стрекопытова и двух пятиалтынных.