Жизнь и смерть Арнаута Каталана
Шрифт:
Наутро "совершенный" попросил хозяина сказать эн Саварику о прибытии святых. Эта просьба была с радостью исполнена, ибо жители Иль-де-Рэ, как, впрочем, и других Савариковых вотчин, весьма любили и почитали своего вольнодумного сеньора.
Саварик пришел, да не один, а с Каталанам – тот упросил взять с собой. Отчасти хотелось Каталану приобщиться к чужой святости, но куда в большей степени глодало его любопытство. Прежде ему доводилось изображать верных катаров в представлениях, но самим катарским вероучением он как-то до сих пор не проникся. Словом, одно дело – ломать комедию, и другое – братская трапеза в присутствии настоящего "совершенного".
Хозяин дома, завидев Саварика еще
Саварик остановился перед ним, поздоровался – серьезно и даже как будто почтительно. Бедный крестьянин, от счастья ошалев, только пролепетал что-то и толкнул дверь, пропуская вперед сеньора. Саварик вошел, пригнув голову под низкой притолокой, а следом за ним юркнул и Каталан.
В доме уже набралось народу – человек десять, никак не менее.
А у очага сидел крепкий, суховатый старик в черной одежде из грубой шерсти. Когда он поднял голову, Каталан подавился собственным дыханием: таким светлым было старое лицо, исчерченное множеством морщинок, с ввалившимся ртом и лучистыми глазами. Цепенея от восторга, Каталан за спиной Саварика обменялся с одним крестьянином сумасшедшим взглядом – и оба, без слов понимая друг друга, вздохнули одновременно.
Старик немного подвинулся, освобождая у очага место для Саварика. Саварик же сперва встал на колени и испросил благословения. Каталан видел, как сеньор де Маллеон вздрогнул от счастья, когда высохшая старческая рука коснулась его плеча и тихий, надтреснутый голос проговорил:
– Благодать Господа нашего Иисуса Христа да пребудет с тобою, дитя мое.
После этого Саварик уселся на чурбачок, выпачканный в саже, а Каталан пристроился в углу, откуда мог как хотел наблюдать за удивительным стариком.
Вошел еще один человек в черных одеждах – тот, кого старик именовал своим старшим сыном, – подал хлеб в чистой холщовой тряпице и книгу в темном переплете.
Эркенбальд из Сен-Мишеля встал, принял книгу и, не открывая ее – просто прикасаясь, просто лаская ее пальцами, – вполголоса пропел молитву Господню. Он пел не на латыни, а по-провансальски. Впервые в жизни Каталан до конца понял эти священные слова, и глубокое восхищение наполнило его. Вот как все, оказывается, совершенно и просто! Ему хотелось плакать и смеяться.
А эн Саварик и еще несколько присутствующих знали эту молитву и шевелили губами следом за стариком, а в конце в один голос проговорили "аминь".
Закончив молиться, старик отдал книгу своему сыну и начал вопрошание:
– Сын мой, ответь: каков есть Бог?
– Бог есть великий, совершенный, безусловный, добрый, свет миру, – негромко, но внятно ответил второй совершенный.
– Отчего же на земле существует столько зла, отчего безумствуют вражда, войны, беды, болезни, голод?
– Оттого, что силен враг Бога – диавол.
– Отчего несовершенен человек?
– Оттого, что он заключен в свое тело, как в темницу.
– Отчего же заключен он в тело как в темницу?
– Оттого, что тело, смертное, подверженное боли, страданию и тлению, создал диавол для уловления бессмертных небесных душ.
– Чем доказать безраздельную власть диавола над нашим миром?
– Всеблагий Бог не может быть творцом существ вредных и злокозненных. Не творил добрый Бог ни змей с ядовитым жалом, ни кусачей мошки, ни жабы, от которой кожа покрывается бородавками, ни мышей, проедающих мешки с зерном…
И тут, будто ее нарочно позвали, из-за ларя высунула чуткий нос мышка. Помедлив, она продвинулась еще чуть-чуть вперед и снова замерла – только любопытные черные глазки поблескивают в полумраке.
Эркенбальд прекратил вопрошание. Медленно протянул он руку к мышке и молвил:
– Внемли мне, дитя диаволевлево.
Мышка, казалось, даже дышать перестала.
В полной тишине Эркенбальд проговорил:
– Благодать Господа нашего Иисуса Христа да пребудет с нами вовек.
Только это.
Но мышка, сделав вперед несколько неуверенных шажков, вдруг затихла, аккуратно подобрав под брюшко лапки.
Старец повернулся к Каталану и кивнул тому подбородком.
– Посмотри на нее, как следует, дитя мое.
Каталан осторожно толкнул мышку носком башмака. Мышка была мертва. Она все так же поблескивала глазками, верхняя губа у нее чуть задралась, открыв два передних резца, а под хвостом выступила и застыла густая капля крови. Подняв мышку за хвост, Каталан бросил ее в огонь.
Как ни в чем не бывало, Эркенбальд продолжил:
– Сын мой, почему же столь печальна участь человека?
Ученик "совершенного", терпеливо ожидавший, пока возобновится диалог, тотчас же отвечал:
– Потому что порок гнетет человека; грех был создан одновременно с бренным телом, которое, претерпев множество страданий, в конце концов погибает.
– Может ли человек в этой земной жизни освободиться от порока?
– "Может ли эфиоп поменять черную кожу свою и барс – пятна свои? Так и вы, можете ли делать доброе, привыкши делать злое?" – ответил ученик цитатой из Священного Писания.
– Где же спасение?
– В Боге.
– Как понимать Бога?
Ученик не стал отвечать и молча склонил голову.
Тогда Эркенбальд отбросил на спину капюшон, открыв длинные, совершенно белые волосы. От его лица и поднятых ладонями вперед рук исходил тихий свет.
– Никто да не станет служить двум господам, – заговорил "совершенный". – Живя здесь, в плотском греховном мире, прикованные к телу, как рабы к веслу галеры, мы – слуги диаволевлевы и ничуть не лучше той мыши, которую умертвило одно лишь упоминание Господнего имени! Но отлепите духовные очи от созерцания посюстороннего, направьте взгляд в горние выси! И вы увидите… – Эркенбальд закрыл глаза и постепенно стал раскачиваться из стороны в сторону, и слушатели его, как завороженные, тоже стали покачиваться, даже не заметив этого, пока, наконец, все в доме не забыли себя. – Направьте взор свой в горние выси – и вы увидите Творца всего невидимого, Бога Света, Бога Истины, Родник Душ, Владыку беспредельного мира, что отделён и отделен от всего плотского, осязаемого и греховного. Господь порождает только то, что доступно духовному оку. Разве не сказано Павлом: "Мы знаем, что закон духовен, а я – плотян, продан греху". Итак, грех и плоть суть одно и то же, и не бывает греха без плоти и плоти без греха. Господь, чистый и святой, гнушается всего плотского. Для Него нет прошлого, настоящего будущего, но вечно длится Его День. В Царствии Небесном живут Его чада возлюбленные. Там нет меры, числа, времени. Небожители – свет, и свет окружает их, и сами они – беспредельное сияние, и с первого часа своего появления сподобились они лицезреть Господа во всей Его славе. И вот говорю вам, прозябающие во грехе узники плоти и диавола: не верьте лжи католических попов, когда те пугают вас смертью и адом! Ибо душа ваша будет после смерти раз за разом вселяться в другие земные тела, иногда в людские, а иногда и в скотские! И раз за разом будет она претерпевать неслыханные страдания, томясь по обители бесконечного света, откуда она исторгнута была злой волей, ибо душа сохраняет память о свете. Но в конце концов… – Эркенбальд замолчал. И вдруг раскрыл глаза, вспыхнувшие в полумраке ослепительным золотым светом. – Говорю вам, – и голос его зазвенел медью, – говорю вам: В КОНЦЕ КОНЦОВ СПАСЕНЫ БУДУТ ВСЕ!