Жизнь и смерть в аушвицком аду

Полян Павел Маркович

У этого пополнения – своя особая история и предыстория. Ведь идея использовать в качестве «зондеркоммандо» именно евреев выкристаллизовалась не сразу и не везде. Обершар-фюрер СС Эрих Мусфельдт, с середины ноября 1941 и по начало апреля 1944 года начальник крематориев в Майданеке, показывал на процессе в 1947 году [177] , что его похоронная команда (Bestattungskommando) в Майданеке – по сути, первый состав «зондеркоммандо»! – поначалу состояла даже не из узников концлагеря, а из польских военнопленных-евреев, как бы «одолженных» лагерю Управлением немецкой оборонной промышленности DAW (Deutsche Ausr"ustungswerke) из соответствующего шталага, находившегося в самом центре Люблина [178] . Но их всех подкосил тиф, не миновавший, кстати, и самого Мусфельдта: он, правда, не умер, но из больницы вышел только в апреле 1942 года.

После больницы в его новой команде было 20 советских военнопленных [179] – не заемных, а «своих», которых он брал и на захоронения в Крепецкий лес, где производились расстрелы [180] .

177

Здесь и далее показания Э. Мусфельдта от 14 и 16 августа 1947 г. (см.: Zmijewska-Wi'sniewska, 1999. S. 19–33).

178

На улице Липовой, 7.

179

Из не более чем 300 советских военнопленных, переживших эпидемию.

180

По некоторым сведениям, в задачи «зондеркоммандо» в Майданеке, возможно, входило и прямое соучастие в убийстве жертв.

В июне 1942 года в Майданеке, между «полями» [181] 1 и 2, вступил в строй собственный крематорий (фирмы «Кори»). На сжигание одной закладки трупов уходил час: в реторту помещалось от двух до пяти трупов, дневная производительность одной печи – 100 трупов, а печей было две [182] .

Крематорий обслуживала «зондеркоммандо» в составе нескольких (от трех до шести) советских военнопленных из «старой» команды и одного капо: им был сначала один словацкий еврей, чье имя не сохранилось в источниках, а за ним немец-уголовник Ганс Фишер из Вены, имевший фиксированный срок пребывания в концлагере. Члены первых «зондеркоммандо» жили в обыкновенных бараках, вместе с другими узниками. В 1943 году их изолировали и перевели в помещение при крематории. Там же, но отдельно жил и Зейтц, заместитель Мусфельдта, а сам Мусфельдт жил в общежитии СС [183] . Позднее для «зондеркоммандо» был построен отдельный барак межу полями 5 и 6, недалеко от нового крематория.

181

Так в Майданеке назывались отдельные части лагеря. Аналогичны «зонам» в Биркенау.

182

Их привезли из Заксенхаузена.

183

Из показаний Роберта Зейтца, заместителя Мусфельдта в крематории в Майданеке (APMM. Verh"orprotokoll 1961. Kserok. 1544).

Замечу, что первоначально в обязанности «похоронной команды» входила не только кремация, но, возможно, и исполнение функции палачей. В мертвецкой было два или три крюка, на которых вешали обреченных на казнь узников. Как правило, это были не проштрафившиеся здоровяки, а доходяги, которых приводили на казнь блокфюреры.

После того как осенью 1942 года один из военнопленных из этой команды сбежал, всех остальных ликвидировали. Вместо них в 1943 году в «зондеркоммандо» работали около 20 французских и немецких евреев и трое советских военнопленных. Плюс капо-немец – поначалу все тот же Фишер, а после него другой. О нем дополнительно известно лишь то, что он был еврейским студентом-медиком из Вены.

В феврале 1943 года комендант Майданека Флорштед командировал Мусфельдта в Аушвиц узнать, как они там сжигают трупы в открытом поле. Хёсс препоручил его заботам шутцхафтлагерфюрера Амье и начальника политотдела Грабнера.

Понадобилось же это для того, чтобы – в рамках «Акции 1005» – начать выкапывать и сжигать трупы застреленных в Крепецком лесу. Чтобы они лучше горели, трупы обливали метанолом. За один раз можно было сжечь до 100 трупов. В лесу тогда сожгли около 6000 «старых» трупов, а за 5-м полем – около 3000 «новых», но это, вероятно, сильно заниженные цифры. Немец Бруно Хорн исправлял другую «ошибку»: открывал полуразложившимся трупам рты и извлекал из них для Рейха золотые зубы.

В конце октября 1943 года за полями 5 и 6 усиленно копали рвы. В Майданек прибыли около сотни эсэсовцев отовсюду, в том числе и 12 человек из Аушвица, среди них Молль и Хёсслер. 4 ноября 1943 года около рвов было расстреляно 17-18 тысяч евреев – одна из рекордных цифр для единовременных расстрелов где бы то ни было вообще!

Расстреляли и евреев из «зондеркоммандо» Мусфельдта. Тот якобы ходил к новому коменданту лагеря Вайсу и просил оставить «его» евреев, но Вайс отказал. Он ссылался на то, что Франк настаивает на том, что в Люблине пора уже обходиться и без евреев. И Мусфельдту пришлось набирать себе новую «зондеркоммандо» – и снова из советских военнопленных: эти работали на сжигании трупов вплоть до Рождества 1943 года.

В ноябре 1943 года за полем 5 той же фирмой «Кори» [184]

был запущен новый крематорий. Его строительство закончилось еще в июне, но до января 1944 года он эксплуатировался с перебоями, причем обслуживала его та же команда из советских военнопленных, что до этого сжигала «старые» трупы.

Когда 6 апреля Мусфельдта перевели в Биркенау, он попросил у Мартина Вайса, нового коменданта Майданека, разрешение прихватить с собой эту «двадцатку», чтобы они могли и в Биркенау «нормально» работать – ничего другого они не умеют. Вайс даже написал письмо коменданту лагеря Аушвиц оберштурмбаннфюреру СС Либехеншелю, в котором просил о «работе» для этой двадцатки.

184

Она же поставила крематории в Заксенхаузене и в Бухенвальде.

Мусфельдт лично или сопровождал этот необычный транспорт, прибывший в Биркенау 16 апреля, или по крайне мере встречал его на рампе.

Транспорт этот зафиксирован во всех трех хрониках событий – в обеих майданекских и в аушвицкой. Во всех трех упоминаются советские военнопленные – члены «зондеркоммандо», а вот остальные сведения на удивление не стыкуются друг с другом.

Тем не менее приведем их. Согласно Софье Лещинской, первому хроникеру Майданека, 13 апреля в Аушвиц ушел огромный эшелон в 4200 узников, в том числе 1288 женщин. В нем находились и три советских генерал-майора – Тимофей Яковлевич Новиков, Георгий Васильевич Зусманович и Дмитрий Михайлович Карбышев, а также советские военнопленные из «зондеркоммандо». Последних, а также женщин в Аушвице, согласно Лещинской, убили [185] . В другой хронике, 1991 года, говорится о численности эшелона в 2566 чел., из них 1239 мужчин, 1287 женщин и 40 детей [186] .

185

Lescyznska, 1980. S. 319. Со ссылкой на: APMM. OPUS 10. S.717. OPUS 9. S. 59.

186

Majdanek 1941–1944…, 1991. S. 455.

Наконец, в аушвицкой хронике Д. Чех за 16 апреля встречаем данные, хорошо совпадающие с тем, что рассказывал на суде Мусфельдт: транспорт из Майданека привез 299 евреек (у Мусфельдта: 275), двоих детей и 20 зондеркоммандовцев (1 немецкий узник + 19 советских военнопленных), причем последних не убили, а зарегистрировали [187] .

Встречал эшелон и Либенхеншель, комендант Аушвица, переадресовавший Мусфельдта к начальнику лагеря в Биркенау Харенштейну. Тот заявил, что оставление их в живых невозможно, поскольку новоприбывшие зондеры – носители важной гостайны. Не найдя понимания и у шутцхафтлагерфюрера Шварцхубера, Мусфельдт попрощался с каждым из «своих» зондеркоммандовцев за руку и уехал к себе в Люблин за вещами.

187

Chech, 1989. S. 757. Со ссылкой на: Dok. des ISD Arolsen. NB-Frauen, Bl.31. Расхождение в количестве «пассажиров» в эшелоне можно объяснить только одним – большая его часть предназначалась не для Аушвица.

Но когда через 3-4 дня он вернулся в Биркенау, его ждала неожиданность. Хёсс, в то время начальник гарнизона, направил его к коменданту крематориев в Биркенау Крамеру. Тот поставил его начальником над крематориями IV и V, но это решение было подкорректировано: шарфюрер СС Петер Фосс, командофюрер всех газовых камер и крематориев, и Отто Молль, начальник всех крематориев по сжиганию (он-то и был непосредственным начальником над «зондеркоммандо»), назначили Мусфельдта начальником крематориев II и III.

На крематориях IV и V он неожиданно натыкается на «своих» зондеркоммандовцев – целых и невредимых [188] . И уже тут Мусфельдт настоял на переводе их всех к «себе» – на крематории II и III. Когда всю «зондеркоммандо» перевели на крематории, то советских военнопленных распределили примерно поровну между крематориями II, III и IV (крематорий V был не жилой).

Последние селекции

Выяснить имена членов этой двадцатки до сих пор не удалось [189] . Но вот догадаться, почему их оставили в живых, не слишком-то и сложно.

188

А вот 275 евреек из Майданека были убиты почти сразу же на крематории IV.

189

Сугубо предположительно можно привести лишь две фамилии – Мотин (Митин?) и Малинков (Маленков? Малинов?) и еще несколько имен или кличек: Виктор, Гаврила, Григорий, Иван (это имя встречается чаще всего), Лука, Любашка (Сашка), Мишка, Николай и Юрка (см.: Забочень, 1965; Kilian, Neue Forschungsergebnisse…; Venezia, 2008). Как минимум трое-четверо из военнопленных были евреями.