Жизнь и смерть в благотворительной палате
Шрифт:
Мне все вермя хотелось облегчиться, но не получалось. Оно и понятно, ,-% давали только молоко, а в желудке была прореха, и до очка ничего не доходило. Одна сестра предлагала мне жесткий ростбиф с полусырой морковью и картофельным полупюре, но я отказался. Я понял, что им надо освободить койку. Но как бы там ни было, а срать все равно хотелось. Странно. Я лежал там уже вторую или третью ночь и совсем ослаб. Я кое-как опустил один борт и слез с крвати. Добрался до сортира, сел. Я тужился, сидел там и тужился. Потом встал.
– Ты, паразит, - заорал со своей кровати какой-то старик, - утихни, дай поспать.
– Извини, друг, - сказал я и потерял сознание.
Сестра была недовольна.
– Поганец, - сказала она, - говорила же тебе не вылезать из кровати. Устроили мне ночку, недоумки е...ные!
– Сиповка, - сообщил я ей, - тебе бы в тихуанском боделе работать.
Она подняла мою голову за волосы и отвесила мне тяжелую пощечину справа, затем слева.
– Извинись!
– сказала она.
– Извинись!
– Ты Флоренс Найтингейл, - сказал я, - я тебя люблю.
Она отпустила мою голову и вышла из комнаты. В этой даме были истовый дух и огонь; это мне нравилось. Я повернулся, попал в собственную кровь и намочил халат. Будет знать.
Флоренс Найтингейл вернулась с другой садисткой, они посадили меня на стули и повезли его к моей кровати через всю комнату.
– Сколько от вас, чертей, шума!
– сказал старик. Он был прав.
Меня положили обратно на кровать, и Флоренс запахнула борт.
– Стервец, - сказал она, - лежи тихо, а не то изуродую.
– Отсоси, - сказал я, - отсоси и ступай.
Она нагнулась и посмотрела мне в лицо. У меня очень трагическое лицо. Некоторых женщин оно привлекает. Ее большие страстные глаза смотрели в мои. Я отодвинул простыню и задрал халат. Она плюнула мне в лицо, потом ушла...
Потом появилась старшая сестра.
– Мистер Буковски, - сказал она, - мы не можем перелить вам кровь. У вас пустой кредит в банке крови.
Она улыбнулась. Ее слова означали, что мне дадут умереть.
– Ладно, - сказал я.
– Хотите повидать священника?
– Для чего?
– В вашей карте написано, что вы католик.
– Это для простоты.
– То есть?
– Когда-то был католиком. Напишешь "неверующий" - начнут приставать с вопросами.
– По нашим данным, вы католик, мистер Буковски.
– Послушайте, мне тяжело говорить. Я умираю. Хорошо, хорошо, я католик, пусть будет по-вашему.
– Мы не можем перелить вам кровь, мистер Буковски.
– Вот что, мой отец служит в этом округе. Кажется, у них есть банк крови. Лос-анджелесский окружной музей. Мистер Генри
– Мы постараемся выяснить.
Я лежал наверху, а внизу они занимались моими документами. Врач не приходил, пока на четвертый день они не выяснили, что отец, который меня не переносит, хороший работящий человек, у которого умирает сын, бездельник и пьяница, и что хороший человек был донором; тут они повесили бутылку и стали ее в меня вливать. Шесть литров крови и шесть литров глюкозы, без перерыва. Сестра уже не знала, куда воткнуть иглу.
Один раз я проснулся, а надо мной стоял священник.
– Отец, - сказал я, - уйдите, пожалуйста. Я и без этого умру.
– Ты гонишь меня, сын мой?
– Да, отец.
– Ты отрекся от веры?
– Да, я отрекся от веры.
– Однажды католик - навеки католик, сын мой.
– Это вздор, отец.
Старик сосед сказал:
– Отец, отец, я хочу поговорить с вами. Поговорите со мной.
Священник отправился к нему. Я дожидался смерти. Но вы отлично знаете, что я тогда не умер, а то бы вы этого сейчас не читали...
Меня перевели в комнату, где был один черный и один белый. Белому каждый день приносили розы. Он выращивал розы и продавал их цветочным магазинам. Непосредственно в эти дни он не выращивал роз. У черного что-то лопнуло внутри - как у меня. У белого было больное сердце, совсем больное сердце. Мы лежали, а белый говорил про разведение роз, и про высадку роз, и как бы ему хотелось сигарету, и как, ох елки, ему плохо без сигарет. Меня перестало рвать кровью. Теперь я только срал кровью. Кажется, я выкарабкивался. В меня как раз ушло пол-литра крови, и они вытащили иглу.
– Притащу тебе покурить, Гарри.
– Вот спасибо, Хэнк.
Я слез с кровати.
– Дай денег.
Гарри дал мне мелочь.
– Он помрет, если закурит, - сказал Чарли. Чарли был черный.
– Да брось, Чарли, от пары сигарет еще никому не было вреда.
Я вышел из комнаты и двинулся по коридору. В вестибюле столя автомат с сигаретами. Я купил пачку и отправился обратно. Потом Чарли, Гарри и я лежали и курили сигареты. Это было с утра. Около полудня зашел врач и наставил на Гарри машину. Машина отплевалась, пернули и зарычала.
– Курили, так?
– спросил у Гарри варч.
– Да нет, доктор, честное слово, нет.
– Кто из вас купил ему сигареты?
Чарли смотрел в потолок. Я смотрел в потолок.
– Еще сигареты, и вы умрете, - сказал врач.
Потом он забрал свою машину и ушел. Как только он вышел, я достал пачку из-под подушки.
– Дай затянуться, - сказал Гарри.
– А что доктор сказал, слышал?
– спросил Чарли.
– Да, - сказал я, выпуская тучу синего дыма, - что доктор скзаал, слышал? "Еще сигарета, и вы умрете".