Жизнь и смерть в ее руках

Соболева Лариса

– У меня ни копейки. – Маля повернулась к Князеву, уж у него-то деньги должны быть. – Я все потратила, что было. На последние бак залила бензином.

– Много надо? – поинтересовался тот.

– Чем больше, тем лучше, – пожал плечами Тетрис.

– Поехали, Малика, – вскочил на ноги Князев.

4

Он ехал быстро, лавируя между выбоинами и ухабами. Угроза стать убитым отрезвила его, оттеснив на десятый план абсолютно все. У него есть две недели, за это время необходимо вычислить «посланника», как назвал Тетрис заказчика, и нейтрализовать его, чтобы не поступил повторный заказ. С чего начинать, Князев уже приблизительно

определился – с завода, на котором пока еще он ферзь, если только завод попросту не захватили, как захватывают предприятия, – при помощи вооруженных бугаев. Непонимание раздирало его: он сдался, ушел от борьбы в запой, а его приговорили. Зачем? Завода им мало, нужна еще и его жизнь? Так ведь ему она тоже нужна. Значит, не все на мази у захватчиков, значит, есть где-то прореха, о которой они знают, а Князев не догадывается. Захватчики опасаются, что и он узнает, и тогда выиграет дело, поэтому и решили его смести с дороги. Теперь есть смысл покопаться и найти крючок, который вернет ему завод. А времени мало, всего две недели. Вот какой появился потрясающий стимул для деятельности – его хотят грохнуть, а он не дается и свое вернет. Оказывается, знать, что тебя приговорили, иногда полезно.

– Куда едем? – глядя вперед, спросила Малика.

– Увидишь.

Она искоса взглянула на него и второй раз заметила перемену. Сосредоточенного Князева не колдобины занимали, а мысли, в нем появилось нечто стержневое, трудно объяснимое, пугающее. Она подумала, что такой человек невыносим в быту, так как его настроение напрямую связано с его успехами, хотя, наверное, и успехи не делают Князева мягче.

– Ты уверена в Тетрисе и Бомбее? – осведомился он.

– Я бы не позвала их.

– Тебя никогда не кидали знакомые?

– Кидали. Но у меня есть учитель, который говорит, что на десять негодяев все равно приходится двадцать нормальных людей.

– Кто же этот твой гуру?

– Мой муж.

– Завидую твоему мужу.

– Сейчас ему не позавидуешь.

– Я завидую не его положению, а тому, что рядом с ним верный и преданный друг в лице жены. Это сейчас дефицит. Но все же твоя семья у Гриба, а ты не боишься, что он кинет твоим друзьям по штуке рублей и…

– Не боюсь, – недослушала его Маля. – Во-первых, деньги для них не имеют того значения, что имеют для тебя и многих людей. Им хорошо сегодня, и ладно, есть еда – отлично, выпивка есть – прекрасно, а нет – ну и пусть. Они привыкли так жить.

– А во-вторых?

– Это такие же мои должники, как и я твой должник. Без помощи никому не обойтись, главное – угадать, кому стоит помогать, а кто обойдется.

Ответ удовлетворил Князева, впрочем, у него выбора не было.

– Ты обещала рассказать о Тетрисе и Бомбее.

– Тетрис ушел в бомжи по убеждению. Он окончил институт, соорудил какую-то компьютерную программу…

– Так он в компьютерах шарит?

– Не то слово. Так вот, его вызвали в Москву за дипломом, когда он еще учился в институте, дали подписать какие-то бумажки, подарили компьютер как победителю, а программу продали на Запад. Говорят, эта программа дала толчок к развитию новых компьютерных технологий, принесла миллионные прибыли. Тетрис обиделся и ушел в свободное плавание, где нечего отнять.

– Ничего себе выход! – буркнул Князев, не одобряя поступок хакера. – Ну, Тетрис – кличка понятная, а второй почему Бомбей? На индуса он не тянет.

– Бомбей был преподавателем химии…

– Иди ты! Не сказал бы.

– Да, преподавал химию, между прочим, в институте. Его надули с квартирой, ну, ты, наверное,

знаешь: купля-продажа. Квартиру забрали, а денег не дали. Он умеет мастерить петарды, взрывные пакеты, даже бомбы. Первая часть его клички и состоит из «бомбы». А еще он заводной, чуть что не так – кулаками машет. Вот и получается – бомба и бей, то есть Бомбей.

– А кто… Чеме… забыл.

– Чемергес? Дефолт помнишь? Продал он дом, хотел переехать, а тут обвал рубля, за ту сумму, которую он имел, можно было купить только дверь. Мыкался по квартирам, прописки лишился, на работу без нее не брали, деньги кончились. А вообще, он первоклассный водила, как он сам говорит, умеет водить все, что ползает по земле. Не знаю, как тебе, а мне они очень пригодятся.

– Не пойму, компьютерщик тебе зачем?

– Мне не компьютерщик нужен, а голова и руки.

– Осталась ты. Почему Монтана?

Она проигнорировала вопрос, а он не стал настаивать на ответе. У банкомата Князев притормозил, выбежал, сунул карточку… облом. Он вернулся в машину, свесил голову, постукивая пальцами по рулю.

– Что с тобой? – спросила Малика.

– Карточка заблокирована, денег по ней получить не могу, – процедил Князев, заводя мотор. – Вот и доверяй банкам. Ну, ничего, есть еще одно место…

Подъехали к трем высоткам, возвышающимся над жалкими постройками хрущевских времен, как три сверкающие космические ракеты. Эти три дома были надежно огорожены высокой оградой из железных прутьев, во дворе уют, короче говоря, это элитный комплекс для состоятельных людей. Князев остановил машину у подъезда, приказным тоном велел Малике следовать за ним. Они вошли в просторный подъезд, где не было кошачьей вони и других запахов бедности. Пожилая консьержка просунула голову в окошко, заискивающе предупредила:

– Ваша жена дома, Пал Палыч.

– Спасибо, – нажимая на кнопку лифта, буркнул он.

Лифт доставил их на седьмой этаж тихо и незаметно. Князев своим ключом открыл замок и распахнул дверь перед Маликой. Она попятилась.

– Может, не стоит?

Он без слов схватил ее за руку и втащил в квартиру. Маля в первый момент обомлела, оглядывалась, будто попала в стеклянное царство. Очутилась она в огромной зеркальной прихожей, разделенной на секции, за стеклянной стеной был вообще гигантский зал с диванами, вазами невероятных размеров, картинами, причудливыми светильниками. Она подумала: здесь живут боги.

– Идем, – бросил ей Князев, отодвигая стеклянную секцию. Маля начала было снимать туфли, но замерла, как от удара, а это всего-навсего рявкнул Князев: – Не разувайся!

Она быстро сунула ступню в туфлю и вошла в зал, оглядываясь назад – не оставила ли грязи после себя на сверкающих полах. Князев ступил на лестницу, взялся за перила, но его остановил женский голос, от которого Маля, попавшая в исключительно непривычную обстановку и растерявшаяся, вздрогнула:

– Наконец-то! Боже мой, на кого ты похож? Где тебя носило? Телефоны обрываются, а… Кто это?

Князев сошел со ступеньки и медленно, с остекленевшим взглядом повернулся. Посреди зала в окружении трех диванов и ваз стояла дива явно божественного происхождения. Ее изящный стан окутывала легкая ткань до пят, рассыпанные по плечам волнистые волосы отливали золотом, а лицо… В представлении Малики это была звезда, достойная обложки журнала. Она неслышно приближалась к Малике, и брови звезды сходились в одну грозную линию. Подойдя почти вплотную, с головы до ног бесцеремонно и брезгливо оглядела Малику, потом задала тот же вопрос, но требовательно, четко разделив его на два слова: