Жизнь Ленина
Шрифт:
До станции Белоостров доехали без забот. Станция Белоостров была пограничной. Едва поезд остановился, по вагонам началась проверка у пассажиров документов. Заверещали свистки. Вдоль поезда торопился кондуктор, раскачивая в темноте фонарём. Слышались крики, брань.
– Как бы к нам на паровоз не пожаловали, - с опаской сказал Гуго Ялава.
– Хоть и с пропуском, а всё от сыщиков лучше подальше.
– Какой же выход?
– спросил Ленин.
– Найдём, - сказал машинист.
Спрыгнул на рельсы, живо отцепил паровоз
Первый звонок. Сыщики из пограничной охраны всё шныряли по вагонам. Кого-то искали. Кого-то куда-то вели. Вся станция была в возбуждении.
Второй звонок. Паровоз у колонки не тронулся. Только за минуту до отправления Гуго Ялава подвёл свой 293-й к вагонам. Прицепил. Третий звонок. Паровоз озорно засвистел. "Остались с носом, голубчики!" - дразнил сыщиков машинист Гуго Ялава.
И поезд помчался дальше. Ночь летела навстречу. Летело звёздное августовское небо. Владимир Ильич высунулся из паровозной будки. Свежий ветер ударил в лицо.
Скоро они были в Финляндии.
СТРАННЫЙ ПРИЮТ
Финские товарищи устроили Владимира Ильича в глухой деревеньке Ялкале. В стороне от деревни у самого леса стоял небольшой финский дом. Из окон виднелись тёмные сосны на взгорьях. Да огромные серые валуны на лужайке обступили незатейливое жилище, где поселился Владимир Ильич. Хозяин, бывший рабочий, заботился, чтобы Ленину у него спокойно жилось и работалось. Но остановка в Ялкале получилась недолгой. Деревенька была от станции верстах в десяти, газеты прибывали с большим запозданием, а то и вовсе нет. А Владимиру Ильичу без газет всё равно что без воздуха. И товарищи нашли для него новый приют.
В главном финском городе Гельсингфорсе начальником полиции был в то время молодой ещё человек по имени Густав Семёнович Ровио. Однажды Ровио вызвали к генерал-губернатору. Генерал-губернатор был русский. Петроградские власти назначили его наблюдать за финскими порядками. У финнов было своё управление, но приходилось петроградского начальника слушать, поскольку Финляндия входила тогда в состав Русского государства.
– Господин полицмейстер, всё ли спокойно в городе Гельсингфорсе? строго спросил генерал-губернатор.
Густаву Ровио было едва тридцать лет, но, несмотря на молодость, он, как все финны, был нетороплив и рассудителен.
– Господин генерал-губернатор, в таком большом городе иной раз без происшествия не обойдётся, - рассудительно отвечал Густав Ровио.
– Что-нибудь политическое?
– Нет, всего лишь мелкая кража, господин генерал-губернатор.
Генерал-губернатор, прямой как доска, ещё прямее расправил плечи и устрашающе тихо сказал:
– Из Петрограда получен секретный приказ.
– Слушаю, - ответил Густав Ровио.
– Знаете, кто такой Ленин?
– спросил генерал-губернатор.
Ровио немного помешкал, пощупал бритый подбородок, потом ответил, что
– Есть подозрение...
– начал генерал-губернатор и с опаской огляделся, хотя в кабинете они были вдвоём, - ...есть подозрение, что Ленин может скрываться здесь, в Гельсингфорсе.
Ровио молчал и в упор, со вниманием глядел на генерал-губернатора, ожидая, что последует дальше.
– Вы должны принять самые срочные меры.
– Непременно, господин генерал-губернатор!
– Если Ленин попадётся вам в руки...
– Если Ленин ко мне попадёт, будет сделано всё необходимое, господин генерал-губернатор!
– Имейте в виду: за поимку Ленина назначена большая награда, милостиво поощрил генерал-губернатор.
– Поняли? Можете идти. И старайтесь.
Густав Ровио поклонился и оставил губернаторский кабинет. Капли пота крупно выступили у него на висках. Большим клетчатым платком Ровио вытер виски. Затем потрогал карман и как бы с облегчением вздохнул.
От генерал-губернатора он пошёл не на службу, а на вокзал. Почтовый поезд Гельсингфорс - Петроград отходил не скоро, но состав был готов, и на перроне Густава Ровио дожидался поездной почтальон, безразличный и сонный на вид. Казалось, ничто на свете не может его удивить. Они не спеша прошлись вдоль перрона. Улучив минуту, Ровио вынул из кармана пакет и передал почтальону. Почтальон с неожиданной быстротой в мгновение ока сунул его за пазуху.
– От того человека в прежний адрес, - сказал Ровио.
– Ясно, - ответил почтальон и передал Густаву другой пакет, который тот так же живо спрятал. После этого они разошлись.
Но и теперь начальник полиции направился не на службу.
– Имею я право использовать обеденный час?
– спросил себя Ровио. Имею.
И пошагал в бакалейную лавочку. Купил десяток яиц, четверть фунта масла и булку.
"Теперь курс на дом", - мысленно скомандовал Ровио. Он избегал центральных улиц, шагал переулками и делал довольно порядочный крюк. Вообще, если бы внимательно за ним понаблюдать, непонятными показались бы его некоторые действия. Но кто станет наблюдать за начальником полиции? Это его дело смотреть, чтобы в городе всё шло по порядку.
"Секретный приказ, а? Скажите пожалуйста!" - вспомнил он недавний разговор, поднимаясь на пятый этаж большого дома на Хагнесской площади, где была его однокомнатная, с кухней, квартира и где сейчас сидел за столом если бы знал генерал-губернатор!
– Владимир Ильич и писал книгу "Государство и революция" - о том, как строить первую в мире страну рабочих и крестьян. И синяя тетрадь с цюрихскими выписками перекочевала сюда из шалаша. Лежала перед Владимиром Ильичом на столе. Он так был занят работой, что не сразу услышал приход Ровио.