Жизнь Леонардо. Часть четвертая.(с иллюстрациями)
Шрифт:
— Что-нибудь придумаем. Непременно.
И в самом деле, память о торжественном представлении, задуманном и осуществленном Леонардо, французы сохранили надолго.
Король Франциск I по замыслу Леонардо стал победителем множества аллегорических турниров. В конце представления на сцену выбегает отшельник и, пав на колени перед монархом, умоляет его освободить округу от свирепого льва, нагонявшего ужас на местных жителей. В тот же миг на сцену выскакивает лев, приведенный в движение сложным «автоматическим устройством», и застывает возле короля, грозно подняв лапу и яростно рыча. Но король бесстрашно касается льва скипетром, и укрощенный зверь садится на задние лапы и когтями разрывает свою грудь, откуда сыплются лилии. Вернувшись после представления в замок, Леонардо нашел в себе силы почти всю ночь просидеть за решением сложной геометрической задачи.
На следующее утро он спустился на берег Луары и долго наблюдал за ее течением. Думал, как бы прислушиваясь к самому себе, к своим догадкам: «О, сколь чудесное твое правосудие, Первый Движитель. Ты пожелал, чтобы всякое явление непременно дало свои живительные результаты». «Первый Движитель, это—Логос, Глагол, который служит объяснением закономерности всех явлений природы. Облако, растаявшее в небе, вода, текущая в реке,— все имеет свой определенный смысл». «Невозможно представить себе, что в природе хоть что-то создалось по собственной прихоти»,— думал Леонардо.
Здесь, в замке Клу, где его не одолевала забота о деньгах, философские суждения Леонардо обрели особую глубину. Но были ли у Леонардо когда-либо прежде материальные трудности?
Вазари не без ехидства с изумлением отмечал: «Не имея, можно сказать, ничего и работая мало, он неизменно держал слуг и лошадей...». В сущности, Леонардо всегда считал деньги средством, но не целью. А прокормить себя и других он сумеет всюду и везде. Его больше не окружает зависть других художников и скульпторов, как было бы, останься он в Италии. На закате жизни он отдыхает от всех треволнений в роскошном замке, утешенный и ободренный поистине сыновней любовью своего ученика Мельци.
Временами его охватывает сладкая печаль, он чувствует, что ночь вечности близится, и перед глазами, словно одна огромная фреска, предстает вся его жизнь. И он без всякой горечи пишет в заветной тетради: «Как с пользой прожитый день приносит спокойный сон, так и с пользой прожитая жизнь приносит спокойную смерть».
Он не хочет считать годы, не хочет прикидывать, старше он или моложе того или иного живописца,— это было бы посягательством на волю Первого Движителя. Глядя на свои «Кодексы», он заключает: «Не зря прожитая жизнь — долгая жизнь».
В часы отдыха Леонардо снова, как прежде, брал в руки лиру и пел все еще красивым голосом песни своей родной земли.
В замке Клу Леонардо закончил полотно «Святая Анна втроем» и написал портрет знатной дамы — так называемой "Bell Ferroni'ere".
Часто в замок Клу приезжал король Франциск I, чтобы побеседовать с Леонардо. Король не уставал слушать рассказы Леонардо и говорил, что тот не только великолепный художник и скульптор, но и великий философ.
«Не зря прожитая жизнь — долгая жизнь»,— записал Леонардо.
«Неподражаемая левая рука»
Однажды кардинал Луис Арагонский, проезжая со своей свитой через Тур, навестил великого живописца Леонардо.
Дон Антонио де Беатис, секретарь кардинала, оставил подробное описание этой поездки: «Мой кардинал вместе с нами поехал в Клу повидать мессера Леонардо, флорентийского живописца, которому было больше семидесяти лет...».
Произошло это, вероятно, осенью 1516 года. Леонардо не было тогда и шестидесяти пяти, но выглядел он много старше своих лет. Почти наверняка именно к этому времени относится рисунок сангиной, хранящийся ныне в Туринской библиотеке. На нем запечатлен человек с рано состарившимся лицом, запавшими щеками, огромным лбом и печальными глазами древнего пророка.
«... Леонардо показал нашему Светлейшему Кардиналу три картины, все до одной превосходнейшие,— продолжал Антонио Де Беатис.— Первая — мадонна с младенцем, словно бы сидящие на коленях у святой Анны; вторая — портрет одной знатной флорентийской дамы, писаный с натуры по заказу Джулиано Медичи; третья — Иоанн Креститель в юности ...».
Мельци не поверил своим глазам. Когда Леонардо снял полотно, чтобы показать гостям последнюю свою картину, перед ними предстал уже не Вакх, не юноша женоподобного вида, а Иоанн Креститель. Леонардо пририсовал тонкий, как тростинка, крест, вздымавшийся в небо, устремленный на него указательный палец, и картина приобрела евангельское звучание. Мельци, пораженный, посмотрел на Леонардо, а тот с улыбкой кивнул ему. Затем он снова занялся гостями.
«Леонардо показал нам рисунки анатомированных им тел в разрезе: мускулы, нервы, вены, сухожилия, внутренности. Насколько можно судить, он анатомировал как мужчин, так и женщин, что никогда другими столь тщательно не делалось.— А чтобы ни у кого не оставалось сомнений, Де Беатис уточняет: — Мы в этом убедились воочию, и Леонардо сказал, что он анатомировал больше тридцати трупов мужчин и женщин всех возрастов ...».
В 1516 году, когда Леонардо не было и шестидесяти пяти лет, его посетил в замке Клу кардинал Луис Арагонский. Леонардо показал гостю все свои живописные работы, в том числе картину, на которой был изображен неизвестный юноша, а также свои труды по анатомии.
Кардинал был восхищен этими творениями Леонардо, но он с жалостью смотрел на его почти парализованную правую руку, «которая уже не напишет ничего прекрасного».
Только Франческо Мельци знал, что крест на картине с неизвестным юношей Леонардо написал левой рукой.
Жизнь есть дар
«... Мессер Леонардо да Винчи, королевский живописец, живущий сейчас в месте, именуемом Клу.., уверенный в близкой смерти, но неуверенный в точном часе ее наступления, продиктовал мне нижеследующее свое завещание и выразил последнюю волю, как то мною записано.
Прежде всего, он поручает душу свою Синьору нашему всеблагому Владыке Небесному, Деве Марии, Святому Михаилу и всем Ангелам Рая.