Жизнь начинается после смерти
Шрифт:
– А его друг Вергилий? – полюбопытствовал я, чтобы хоть как-то развеять завесу тумана опустившуюся на мой мозг. – Что с ним?
– Публий! Этот не от мира сего. Наслаждается природой, пишет… потихоньку деградирует. У него впереди целая вечность. Ему всё пофигу. Он даже не пошевелился, когда рядом с ним опять сцепились три грации по извечному спору. Вообще-то у нас с дисциплиной строго – могут отправить в чистилище, на перековку, а ежели чё посерьёзнее— могут укатать и ниже, на второй круг, но это бывает крайне редко…
Чем больше я слушал простецкий разговор деда, тем мне больше хотелось разобраться в истинном положении вещей, ловко прикрываемым словами Михаила. Я не верил ему.
– Дед, а давай мы с тобой, как Данте с Вергилием… – они ведь как-то прошли из одного мира в другой? Я вот думаю, что им помогло? Наркотики? Машина? Заклинание?
– Бабы! – Что у одного, что у другого жены были стервы. – съязвил старикан. Но после этой шутки он приподнялся со своего ложа, сел и внимательно посмотрел на меня. Хорошо как-то посмотрел, как на равного.
– Ты близок к истине мой друг, но причина всему – Знание. – сказал почти ласково человек с тремя классами церковно-приходской школы. – Что есть бог? Где он? Знание этого даёт тебя и возможности, и счастье, и спокойствие, уверенность и силу… Всё, что мы видим: небо над головой, камень у дороги, сама дорога, и ты идущий по ней – это и есть бог, ибо… – мне понравилось это «ибо» в контексте с недавно возведённой конструкцией из непечатных выражений.
Дед заметил мелькнувшего в моих глазах глумливого беса и обиделся.
– Ты дурак, что ли? Тебе говорят ибо – значит без этого нельзя. Не поелику, не понеже, не поскольку, а именно ибо, ибо этот союз объясняет нам основы бытия, ибо, когда мы говорим: «я есмь», то запускам в действие все атрибуты божественного начала. Данте знал и управлял этим «я есмь», как я когда-то своим Булатом. «Я есмь присутствие» и простой прозаик двигается, как бестелесная субстанция во тьме Астрала, в созданном им самим тоннеле света, говорит: «Я есмь тело из плоти и крови – и он становится таковым». Я сам видел это не раз. Он и меня этому научил, после того, как выучил мой русский..
– Да ладно дед, что-то ты начал заливать. Ты и Божественный Данте, с чего бы это ему с тобой возиться. – во мне тут же проснулся скептик. Уж больно смешон был этот тандем.
Михаил, в немом диалоге с кем-то из высших сфер, воздел руки к небу потом указал ими на меня и прорвался таки потоком ненормативной лексики, что я аж пригнулся к земле, опасаясь, что за потоком брани может прилететь и что-нибудь существенное.
– С чего бы это?.. Данте и ты!.. Почему так вышло?.. Да потому дурья башка, что я очень крепко держу его за яйца!
Я поперхнулся от таких подробностей: не мог предположить о столь свободных нравах в райских кустах.
– Я стесняюсь спросить: это как понимать – фигурально или.…
– Или! – рявкнул окончательно потеряв терпения двойник Якубовича. – Помнишь, я говорил тебе: когда меня понесли, я кое-что увидел. Конечно, сначала был свет, музыка, а потом эти, с позволения сказать ангелы, надели мне на голову мешок, чтобы значит я не увидел, где пролетать будем и где у них там вход. Нет, думаю, так просто я вам не сдамся. В первую Мировую я в нашей сотне был самым глазастым, меня так и звали «Зоркий глаз», однажды в махонькую щелку темноте сарая я видел, как наш есаул… Ну да ладно, обойдёмся без подробностей. так вот, несут меня ангелы молча. Темно. Тут какой-то бес прицепился и давай меня уговаривать принять сторону Сатаны, начал расписывать тамошнее житие. Я ему говорю: «Сделай мне дырочку в мешке, чтобы я мог разглядеть с кем говорю». Он сделал. Такая мерзкая рожа у него была, ну прямо, как у твоей бабки Ульяны. Хотел плюнуть, но он сам отстал, – увидел клиента пожирнее.
Дед Михаил замолк, его сморило. Он бессмысленно ворочал потухшие угли костра и, кажется, собирался задремать. Светало. Я смотрел на сгорбившегося деда и не узнавал в этом просветлённом старце того грубого, скорого на расправу казака, которого не сломили два концлагеря и женитьба на бабке Ульяне. Она была завидной невестой, пока отец её Макей Черкашин не проигрался в карты бедному казаку Филиппу и тот, в качестве возмещения долга, потребовал Ульяну для своего сына Михаила. Их обвенчали в местной церкви и они прожили всю долгую жизнь люто ненавидя друг друга: бабка Уля за то, что её выдали за нищеброда, а дед Михаил просто потому, что никого никогда не любил. Кроме меня конечно.
Шило в заднице, растревоженное рассказами деда, не давало мне покоя и я осторожно попробовал начать прерванный рассказ.
– Я слышал или где-то читал, что через полгода душе положено новое тело? Как же ты получил прежнее?
Дед начал усталым тоном ментора объяснять, что:
– Всё сущее во всех мирах зацифровано, отслежено и может быть воссоздано, как клон. Всё равно – цветок в поле или кит в океане, планета или галактика – всё имеет свой срок и свой код, система сама регулирует когда, кому и где завять и где вырости, кому умереть, а кому возродиться. Со стороны кажется, что всё идёт по кругу, и мало кто знает, что на самом то деле это вовсе не круг, а прямая, которой никогда не суждено стать кругом, но, которая, если захочет система, замкнёт его… Что это будет я и представить не могу. Хочешь фокус? – неожиданно спросил совсем проснувшийся дед.
– Давай. – после его рассказов я приготовился увидеть Копперфильда.
– Только не обхезайся, – предупредил заботливый родственник и встал во весь свой рост в метрах в трёх от меня. Лицо его было непроницаемо, как у факира – он явно дурачился. Дальше произошло непонятное – он сказал: «Я есмь присутствие» и исчез. Обескураженный, я обошёл то место, где он стоял, потоптался в его следах, и ничего, кроме запаха изо рта, будто он дышал мне в лицо, не выдавало его присутствия.
– Дед, ну хватит, дед. Явись уже. – попросил я, чувствуя лёгкую панику. В ответ раздалось: «Я есмь тело из плоти и крови» из получил удар коленом под зад. Я отлетел к своему месту и обернувшись, увидел деда в позе: «Ву а ля».
– Ну как? – торжествующе почти заорал старый фокусник с тёмным прошлым.
– Потрясно – согласился я. – Только пинать зачем?
– Всё что приходит к нам с болью, запоминается навсегда. – из фокусника дед перевоплотился в гуру. И я решил воспользоваться переменой.
– Ну тогда учи! Хоть расскажи: как это получается – вот тебя нет, а вот твоё колено. Объясни..
– Хорошо, вот что сказал бы гуру: – «Слова сказанные к действию— триггеры
Они всё, что нужно», а что сказал бы фокусник: – «Но этого не достаточно, чтобы управлять этими мощными инструментами бога, нужно много работать достигая совершенства», и опять гуру: – «Я научу тебя. Для начала возьми вот это», – с этими словами дед протянул мне склянку. – Отпей. Только чуть-чуть.