Жизнь напрокат

Ваганова Ирина Львовна

– Да! Материал-то вы захватили? – обернулся Леонид Юрьевич.

Ламов суетливо полез в портфель, вытащил полиэтиленовый пакетик с замком и конверт:

– Вот. Срезанный ноготь нашёл на столе, и локон супруга хранила.

– С живой?

– Да. Я понимаю, – кивнул Арсений Михайлович, хотя ничегошеньки не понимал.

– Оставьте, – сказал Циферов и указал коротенькой рукой на дверь, – за вами поедет тёмно-синий фургон. Поторопитесь. Фургон ждёт на парковке.

Посетитель кинулся к двери, забыв попрощаться.

1. Пробуждение

Сначала

Аида услышала голоса. Отцовский и незнакомый. Смысл произносимых фраз не доходил до сознания. Она не вслушивалась, пыталась уловить ускользающее чувство полёта. Что за удивительный сон? Или это был не сон, а бред? Видела себя как будто со стороны и отца, хлопочущего рядом. Он суетился, что ему, обычно степенному и невозмутимому, было несвойственно . Потом ещё что-то было. Летела по городу. Видела дождь, но не чувствовала капель. Хотя во сне и не чувствуют ничего, это как раз понятно. Да! Здание ещё было. А в нём белые, ярко освещённые залы. Потом всё терялось в тумане. Сколько ни старалась Аида припомнить, что ей снилось дальше, не могла.

– Вы уверены, что всё получилось?

Это отец спрашивает. Уважительно так, но голос подрагивает от волнения.

– Не будем при ней обсуждать, – отвечает незнакомец, – она, возможно, слышит нас.

Почему-то не хотелось, чтобы они уходили. Аида ощущала слабость и казалась себе совершенно беспомощной. Будто бы забыла, как управлять телом. Пошевелить рукой не получилось. Ногой тоже. Вот уйдут сейчас, а она так и останется лежать чурбаном. Она снова затосковала по лёгкости, которую чувствовала во сне.

Мягкие влажные пальцы коснулись её руки. Не отец, у него шершавая кожа. Этот, что с ним.

– Скоро очнётся. Появилась чувствительность, – сообщил гость и, видимо, знаком велел отцу уходить. Послышались удаляющиеся шаги.

Аида сделала усилие, приподняла веки. Успела заметить, как через порог переступает человек небольшого роста – отцу едва до плеча достаёт. Отец пропустил его и украдкой обернулся. Не засек, что она подглядывает, скрылся за дверью.

Девушка судорожно вздохнула. В голове прояснилось. Смогла открыть глаза и начала рассуждать, глядя в белый потолок. Кого отец привёл сюда? И зачем? Доктор?

Точно! Вспомнила, как проглотила таблетки и после этого… Да! Горло сковало так, что вдохнуть не могла. Словно баллон монтажной пены в глотку загнали. Думала, конец.

Значит, папка успел.

Приподнявшись на локтях, Аида огляделась. Что-то было не так. Села. Привычно потёрла колено. Скоро полгода, как травмировала – неудачно упала на горном склоне. Врачи обнадёжили: к следующей зиме должно пройти. Нет, не болит. Согнула и разогнула ногу. Нет, не болит. Надо же!

Снаружи послышался шум. Уезжают?

Сползла с кровати, проковыляла на ватных ногах, отодвинула занавеску. У распахнутых ворот нетерпеливо урчал синий микроавтобус. Коротышка сидел на пассажирском сидении, не закрыв дверцу, и что-то втирал отцу. Тот внимал с видом прилежного школьника.

Рядом с папой маячил ещё один незнакомец – брюнет лет двадцати пяти, вполне ничего себе: накачанный в меру, длинноногий, симпатичный. Лицо Аида разглядела, когда парень обернулся и посмотрел прямо ей в глаза. Не успела отшатнуться, «доктор» окликнул парня, сказал ему короткую фразу и хлопнул дверцей. Микроавтобус тронулся, автоматические створки ворот поползли навстречу друг другу.

«Хм. Кто бы это мог быть?» – размышляла Аида, наблюдая, как отец водит рукой, указывая незнакомцу на гостевой домик в глубине сада. Отмела одну за другой возникшие в голове теории и решила спуститься вниз, разузнать подробности. В универ сегодня во второй половине дня, ещё есть время.

Влезла в джинсы. О! Как будто широки. Неужели сбросила лишние килограммы? Она поспешно выудила напольные весы из-под комода в гардеробной. Точно! Три кэгэ долой. Ух ты!

Так идти нельзя. Повертелась перед зеркалом, оттягивая пояс штанов. Сюда ещё пол-Аидки можно вкрячить. Хоть она и не любила платьев, пришлось напялить прошлогодний сарафан – в пол. Ноги закрывает, и норм. Аида не любила свои ноги. Во всяком случае, это не то, чем можно хвастать: хоть и длинные, но худые, как спицы, с выступающими круглыми коленками. Мать дразнила кузнечиком.

Полюбовалась собой в сарафане. Хорошенькая. Нос чуть вздёрнутый, мечтала операцию сделать, но отец категорически запретил. Глаза выразительные: серые с бурыми крапинками. Когда Аида злилась, говорят, глаза становились стальными, и никаких крапинок не было заметно. Сейчас вот они, будто капельки рыжей краски на палитре. Пригладила волосы, потом немного взбила растопыренными пальцами. Шикарные длинные локоны. Отцовское наследство, каштановые с бронзовым отливом. В школе красила фиолетовым, но теперь не трогала, и так парни оглядывались, стоило тряхнуть волнистой гривой.

Чувство, что с ней что-то не так, не покидало. Процессор в мозгу слегка зависал: даже элементарные действия требовали повторного «клика». Это вызывало необъяснимую тревогу. Аида огляделась в поисках успокоительных, добытых из маминой аптечки. Не они ли всему виной? Успокоили так успокоили! Таблетки испарились, похоже, отец изъял, дабы Аидка ещё раз не вздумала их глотать. Ну нет! С неё достаточно! При воспоминании о сковавшем горло удушье мурашки бежали по спине, а на лбу выступал холодный пот.

– Уже вскочила? – отец зашёл в комнату и, стараясь не выдать волнения, вглядывался в лицо Аиды. – Как чувствуешь себя?

– Сносно. Что со мной было, пап?

Отец обнял её, крепко-крепко прижав к себе, и пригладил волосы.

– Ты не помнишь? – он говорил глухо, будто сдерживая рыдания. Аидка помотала головой и уткнулась носом в отцовское плечо. – Анафилактический шок. Больше никогда! Слышишь? Никогда не тащи в рот всякую дрянь!

Он отстранился и довольно ощутимо потряс дочь за плечи. Она с усилием вырвалась из его хватки и отошла в сторону: